Страница 96 из 98
Лев вдруг так рявкнул, что все, даже Дороти, подпрыгнули на стульях.
— Похоже, будет гроза, — озабоченно сказала няня, глянув в окно. — Пойти, что ли, снять белье.
— Я сильнее тебя, — угрожающе рычал Лев. — И Дороти одну с тобой не оставлю.
Ведьма молнией нагнулась и подхватила с пола собачку.
— На, Чистри, пойди брось его в колодец, — сказала она.
Чистри недоуменно посмотрел на хозяйку, но взял повизгивающего Тото под мышку и направился к дверям.
— Нет, нет, не надо! — вскрикнула Дороти. — Спасите его! Лев сорвался с места и бросился за обезьяной. Дороти тоже поднялась, но ведьма схватила ее за руку.
— Закрой дверь на кухню, Лир, — приказала она. — Чтобы нас не потревожили.
— Пожалуйста, не обижайте Тотошку, — плакала Дороти. — Он ведь ничего плохого вам не сделал. Пожалуйста, я сделаю все, что вы скажете, только верните мою собачку. — Она повернулась к Лиру. — Спасите его, умоляю. У Льва не получится.
— Что, уже нести десерт? — оживилась няня. — У нас есть пудинге карамельной подливкой. Пальчики оближешь.
Ведьма потянула Дороти клестнице. Неожиданно Лир подбежал и схватил девочку за другую руку.
— Отпусти ее, старая карга.
— Честное слово, Лир, — устало вздохнула ведьма. — Ты выбираешь самое неудобное время, чтобы проявлять характер. Не позорь своей показушной храбростью ни меня, ни себя.
— Обо мне не беспокойся, лучше спаси Тото, — сказала Дороти. — Ах, Лир, пожалуйста, что бы ни случилось, позаботься о Тото. Ему нужен дом и добрый хозяин.
Лир нагнулся к ней и поцеловал. Дороти отшатнулась к стене от изумления.
— Господи, — простонала ведьма. — За что мне такое наказание?
17
Ведьма втолкнула Дороти в свою комнату и заперла за собой дверь. После долгой бессонницы голова шла кругом.
— Зачем ты сюда пришла? — спросила она у девочки. — Только честно, я требую правды. Смотри мне в глаза. Отвечай. Верны ли слухи, что ты шла меня убить? Или, может, ты принесла мне сообщение от Гудвина? Готов ли он обменять книгу на Нор? Волшебство на девчонку? Говори! Или — о, я знаю! — он поручил тебе украсть у меня книгу? Так?
Дороти только пятилась от нее, искала глазами выход. Пару раз ее взгляд останавливался на открытом окне, но из него не выпрыгнешь — слишком высоко.
— Говори! — приказала ведьма.
— Я совсем одна в незнакомой стране. Пожалейте меня.
— Ты пришла убить меня и похитить «Гримуатику»?
— Я не понимаю, о чем вы.
— Во-первых, снимай башмачки, они мои. Потом будем разговаривать дальше.
— Не могу, они не снимаются. Глинда их как-то заколдовала. Я уже не рада, что их взяла. У меня так носки пропотели, вы даже не представляете.
— Хватит болтать, давай башмачки. — Ведьма хищно оскалилась. — Гудвин все равно их у тебя отнимет.
— Да не могу же, смотрите, вот, я пытаюсь! — Дороти надавила носком одного башмачка на пятку другого. — Видите, не слезает. Правда! Честно! У меня их еще император Гудвин просил, и я бы с удовольствием… но они еще тогда застряли. Не знаю почему: то ли они слишком узкие, то ли у меня нога подросла.
— У тебя нет никакого права на эти башмачки, — прошипела ведьма.
Она ходила вокруг Дороти сужающимися кругами. Та пятилась, наткнулась на стул, на стол, взмахнула руками, сбросила улей и раздавила показавшуюся пчелу-матку.
— Ты отняла все, что у меня было, все до последнего, — цедила ведьма сквозь зубы. — Моя сестра погибла, звери тоже, Лир готов предать меня ради одного твоего поцелуя. Ты сеешь смерть везде, где только появляешься, — и ты еще только девчонка! Как ты мне напоминаешь Нор. Она думала, что мир волшебный, — и погляди, что с ней стало.
— А что? Что с ней стало? — ухватилась Дороти за возможность выиграть время.
— Испытала волшебство на себе. Ее похитили и бросили в тюрьму.
— Вот и вы меня похитили, а я ни в чем не виновата. Сжальтесь надо мной!
Ведьма схватила Дороти за руку.
— Никто тебя не похищал, дура несчастная! Ты сама сюда пришла, чтоб меня убить.
— Я не шла никого убивать, — прохныкала Дороти, съежившись от страха.
— А может, ты Наместница? — осенило ведьму. — Ага, вот оно! Третья Наместница! Глинда, Нессароза и ты. Угадала? Что, мадам Кашмери уговорила тебя служить тайному хозяину? А? Признавайся! Ты Наместница?
— Какая я наместница? — Дороти чуть не плакала. — Мне на место бы вернуться, в Канзас, больше я ни о чем не прошу.
— Или ты — моя душа; пришла меня разыскивать? Да, да, я чувствую, так и есть. Знай же, я этого не потерплю! Не нужна мне никакая душа, с душой дается вечная жизнь, а я и от этой уже устала.
Ведьма вытолкала Дороти обратно на лестницу, поднесла метлу веником к свече. Прутья запылали.
Снизу по лестнице поднималась няня. Ее поддерживал Чистри. В другой руке он нес на подносе несколько порций пудинга.
— Шум, крик, гам, — бормотала старуха себе под нос. — Няня не выдержала, няня слишком стара. Заперла их в кухне — пусть там посидят. Звери, дикари.
Снизу послышался собачий лай, львиный рык и голос Лира: «Не бойся, Дороти, мы идем!» Несколько глухих ударов, потом треск, грохот — кухонная дверь сорвалась с петель. Ведьма повернулась, лягнула няню и сбросила ее с лестницы. Старуха с оханьем и причитанием покатилась по ступенькам, сбила Лира и Льва. За ней спешил перепуганный Чистри.
— Наверх, наверх! — кричала ведьма. — Я расправлюсь с тобой раньше, чем ты до меня доберешься!
Дороти вырвалась, побежала от ведьмы вверх по винтовой лестнице, к единственной двери, которая вела на крышу. Ведьма мчалась следом. Нужно было успеть прежде, чем к Дороти подоспеет помощь. Отобрать башмачки, взять «Гримуатику», плюнуть на Лира и Нор и бежать. Книгу и башмачки она сожжет, а сама скроется в горных пещерах.
Когда ведьма вышла на крышу, маленькая, едва различимая в ночной темноте фигурка девочки сжалась у парапета. Ее тошнило.
— Ты так и не ответила на мой вопрос, — крикнула ведьма, поднимая обращенную в факел метлу. Между зубцами парапета ожили и заплясали тени. — Ты пришла меня убить, и я имею право знать — зачем?
Ведьма захлопнула за собой дверь. Щелкнул замок. Дороти всхлипнула.
— О тебе говорят по всей стране! Думаешь, я не знаю, что Гудвин запретил тебе возвращаться без доказательств моей смерти?
— Это правда, — ответила Дороти. — Но я не за этим сюда пришла.
— А за чем же? — Ведьма направила на нее горящую метлу. — Говори, меня не обманешь, у тебя на лице все написано. Говори, и я с тобой покончу. В наше время если не убиваешь ты, убивают тебя.
— Я не смогла бы вас убить, — сквозь слезы объясняла Дороти. — Я и сестру вашу раздавила совершенно случайно, с тех пор места себе не нахожу. Какая из меня убийца?
— Очень мило, — хмыкнула ведьма. — Красиво и трогательно. Так зачем же ты явились?
— Меня действительно послал к вам Гудвин и приказал покончить с вами, но я не собиралась его слушаться.
Ведьма поднесла горящую метлу ближе, напряженно всматриваясь в лицо девочки.
— Когда мне сказали… что я раздавила вашу сестру… и что теперь нужно идти сюда… для меня это было как приговор… я не хотела… а потом подумала, что если друзья мне помогут, то я приду… и скажу…
— Что? Что ты скажешь? — не выдержала ведьма.
— Я скажу… — Девочка выпрямилась, сжала зубы, храбро посмотрела на ведьму. — Я скажу: «Пожалуйста, простите мне этот несчастный случай, простите смерть вашей сестры, потому что сама я никогда себя не прошу!»
Ведьма взревела от ярости. Она не верила своим ушам. До чего же подло устроен мир! Ее, не прошенную Саримой, теперь просила о прошении дрянная девчонка. Просила о том же, о чем так давно мечтала ведьма, — об освобождении. Но как дать другому то, чего у тебя нет?
Она закрутилась на месте, раздираемая противоположными чувствами. Горящий прутик отломился от метлы и упал на ее платье. Огонь лизнул ноги, жадно пожирая самую сухую ткань во всем Винкусе.