Страница 11 из 98
— О чем именно?
— Ей пора знакомиться со сверстниками. Она быстрее заговорит, когда услышит речь других малышей.
— Вовсе не обязательно. И вообще мнение о том, что дети лучше говорят среди сверстников, давно устарело.
— Ну-ну, не умничай. Девочке надо привыкать к людям, а то она все с нами да с нами. Ей и так предстоит нелегкая жизнь; пусть поучится общению. Уж я и разговариваю с ней, и песенки пою, и стихи читаю — а она все молчит. Почему она молчит, Мелена? Почему не лепечет, как нормальные дети?
— Глупая потому что. Бывают такие.
— Надо, чтобы она играла с другими детьми. Чтобы заразилась от них весельем.
— А Фрекс и не ждал себе веселого ребенка. Он и так считает, что все слишком много веселятся в этом мире. И тут я с ним согласна.
— А твои забавы с квадлином — это что? Упражнения в послушании?
— Ты опять? Я же просила!
Мелена с удвоен ной силой принялась тереть полотенце. Теперь няня просто так не отвяжется: у нее что-то есть на уме. А ведь она права. Черепашье Сердце наполнил жизнь Мелены смыслом и святостью, и когда они катались по постели, с нее слетало не только нижнее белье, но даже стыд.
Мелена не могла этого объяснить, но знала, что даже перед грозным трибуналом унионистских священников, обвиняющих ее в прелюбодеянии, она, не смущаясь, рассказала бы правду. Каким-то чудом Черепашье Сердце вернул ей уважение к себе, веру в лучшее, утраченную после рождения зеленой дочки — живого напоминания за грех столь незначительный, что она даже не помнила, совершала ли его. Но не просто плотская любовь возродила Мелену, хотя само это было бесподобно; гораздо важнее для нее было видеть, что квадлин не краснеет перед Фрексом и не сторонится маленькой уродливой Эльфабы. Он устроил мастерскую в дальнем углу двора, где выдувал и шлифовал стекло. Сама судьба как будто принесла его на спасение Мелене. Если и существовала другая цель его пути, она была давно забыта.
— Ну хорошо, старая зануда, — не выдержала Мелена. — Что ты предлагаешь?
— Отвези Эльфи в Закамышье, чтоб играла там с ребятами.
— С ума сошла! — ахнула Мелена. — Пусть ей здесь скучно и не с кем играть, но зато хоть безопасно. Я, может, и плохая мать, но кормлю ее и слежу, чтобы она себя не искалечила. А ты предлагаешь взять и выбросить ее в мир? С зеленой-то кожей? Да ее засмеют. Тебе ли не знать, что в этом дети гораздо безжалостнее взрослых: они не знают меры. Чем везти Эльфабу в Закамышье, лучше сразу взять и бросить ее в озеро, которого она так боится.
— Да нет же, нет! — Няня хлопнула по коленям пухлыми ладонями. — Послушай меня, послушай, ты, избалованная дочка богатых родителей. У тебя только и забот было, что бегать с музыки на танцы с другими такими же баловнями. Конечно, мир жесток, кто спорит? И чем раньше Эльфаба это поймет, чем быстрее найдет себя в нем, тем лучше. К тому же все не так страшно, как ты расписала.
— Хватит строить из себя пророчицу! Страшно или нет — откуда ты знаешь?
— Знаю! — горячо возразила няня. — И от своего не отступлю. Я прекрасно вижу, что вас ждет. Поверь, если ты не вооружишь дочку против чужих нападок, она и сама будет несчастной, и твою жизнь угробит.
— И какое же, интересно, оружие она получит от голодранцев из Закамышья?
— Смех, юмор и улыбку.
— Я тебя умоляю!
— Хочешь — не хочешь, а я своего добьюсь. Я ведь и пригрозить могу. Пойти в Закамышье, разузнать, где теперь проповедует Фрекс, и шепнуть ему пару слов. Думаешь, он обрадуется, когда узнает, чем вы тут занимаетесь со стеклодувом, пока он разжигает религиозный пыл у своей паствы?
— Ах ты старая карга! — взвыла Мелена.
— Завтра же, — победоносно улыбнулась няня, — мы отправляемся с Эльфабой в Закамышье.
Утром разгулялся ветер, грозно завывал по холмам, гало-, пом скакал с вершины на вершину, подхватывал сухие опавшие листья и жухлую траву. Няня плотнее повязала шейный платок и натянула шапочку на самые уши. Краем глаза ей все еще мерещились крадущиеся хищники, но стоило повернуть голову, и тигры с волками превращались в кучи сухой листвы. По пути она подобрала терновую палку, якобы для опоры, а на самом деле для защиты от голодных зверей, и немного успокоилась.
— Конечно, никаким хищникам не выжить в таких холодных, засушливых местах, — проговорила она больше для себя, чем для Мелены с Эльфабой. — Но, чур, вперед не убегать, слышишь, зеленушка?
Шли в тишине: няня молчала от страха, Мелена — от досады, что ее оторвали от Черепашьего Сердца, а неутомимая, будто заводная Эльфаба — просто потому, что иначе не умела. За лето озеро обмельчало, и там, где раньше плескалась вода, теперь можно было идти по гальке и высохшим водорослям.
Гвинетта жила в закопченном каменном домике с прохудившейся крышей. Из-за постоянного радикулита она не могла ни тянуть сети с рыбой, ни гнуть спину на овощных грядках. Потому сидела на грязном дворе. Вокруг нее копошилась целая ватага малолетней ребятни разной степени оборванности, крикливости и плаксивости. Гвинетта подняла голову и окинула взглядом приближающихся гостей.
— Добрый день! Вы, должно быть, Гвинетта, — приветливо сказала няня, пройдя в калитку. Она была счастлива, что не попалась диким зверям. — Брат Фрекспар рассказал, где вас найти.
— Святая Лурлина, так это правда? — воскликнула Гвинетта, завидев Эльфабу, и сделала рукой оберегающие знаки. — Я-то думала, ерунда, пустые сплетни, — и вот пожалуйста!
Дети прекратили беготню. Тут были мальчики и девочки, бледные и загорелые, но все как один чумазые и жутко любопытные. Они продолжали свою игру, но уже не спуская глаз с Эльфабы.
— Вы, конечно, знаете Мелену? Ну а я растила ее и теперь нянчу ее дочку. Мы очень рады вас видеть.
Она пихнула бывшую воспитанницу.
— Очень рады, — глухо подтвердила та.
— Мы столько всего хорошего о вас слышали, что пришли за советом, — продолжала няня. — Видите ли, у нас возникли определенные затруднения с малышкой, и как мы ни бились, так и не смогли их решить.
Заинтригованная Гвинетта подалась вперед и вопросительно подняла брови.
— Девочка зеленая, — заговорщицки шепнула няня. — Вы, конечно, могли этого не заметить за ее обаянием, да и вряд ли благородные закамышцы обратят внимание на такую мелочь, но сама Эльфаба очень стесняется. Сами посмотрите: стоит, втянула голову в плечи — прямо испуганная зеленая черепашка. Надо помочь ей вылезти из своего панциря и научить радоваться жизни, только мы не знаем как.
— Да уж, — хмыкнула Гвинетта. — Теперь понятно, почему брата Фрекспара так давно не было видно. — Она запрокинула голову и хрипло, цинично расхохоталась. — И у него еще хватило смелости вернуться к своим проповедям. До чего самоуверенный человек!
— Бра! Фрекспар, — перебила ее Мелена ледяным тоном, — просил напомнить тебе, Гвинетта, слова Писания: «Никому не дано узнать истинный цвет души».
— Там и правда так написано? — пробормотала пристыженная Гвинетта. — Ну хорошо, от меня вы что хотите?
— Позвольте приводить девочку сюда, — попросила няня. — Пусть под вашим присмотром играет с другими детьми. Вы ведь понимаете в этом больше нашего.
«Старая ведьма, — подумала про себя Мелена. — Вроде и правду говорит, а как умасливает!»
— Не знаю, понравится ли она ребятам, — неуверенно сказала Гвинетта. — С моей спиной, вы ведь понимаете, я не смогу постоянно их разнимать.
— А мы посмотрим, — сказала няня. — И, конечно, вознаградим вас за все старания.
Няня задержала взгляд на пустых грядках. Вот уж действительно бедность! Она подтолкнула Эльфабу.
— Ну, иди познакомься с ребятами.
Девочка стояла как вкопанная. Дети — пятеро мальчиков и две девочки — приблизились к ней.
— Вот так чучело! — сказал мальчик постарше и толкнул Эльфабу в плечо.
— Эй, повежливее! — прикрикнула Мелена, порываясь подскочить к детям, но няня ее удержала.
— Салочки, давайте играть в салочки! — нашелся мальчик. — Кто зеленое чудище?