Страница 6 из 26
Только в Великой войне могло родиться на месте бывшей России великое царство новых Годонов, поработителей. И только что оно родилось — потянулись к нему сердца всех обуянных волею к рабству народов, как уста жаждущих — к воде и голодных — к хлебу.
Самое непонятное и невозможное сейчас — не только для Франции, но и для всей Европы — то, чего хотела св. Жанна д'Арк, когда замышляла всемирный Крестовый поход для освобождения Святой Земли от ига неверных: «Мы совершим прекраснейшее из всех когда-либо в христианстве совершенных дел»; и то, чего хотела св. Тереза Лизьёская: «О, если бы мне в Крестовом походе сражаться!» Это дело, самое как будто сейчас невозможное для Европы и Франции, — может быть, единственное для них спасение.
О, если бы знала Франция, что ожидает ее под игом этих новых Годонов, всемирных завоевателей и поработителей! О, если бы знала она, о каком освобождении, от каких цепей молится Жанне Тереза:
Слушай, в ночи —
Франция плачет:
«Вспомни!
Снова приди и спаси меня, кроткая мученица Жанна!
Видишь, руки мои — в цепях…
Лицо закрыто, очи заплаканы,
И величие мое унижено…
Снова приди,
Цепи мои разбей,
Освободительница Жанна!»
II. ЖИЗНЬ СВ. ЖАННЫ Д'АРК
Главное для Жанны и самое действительное в жизни, — то, что называет она своими «Голосами», «Видениями». Если это «обман», то и все остальное в жизни ее тоже обман; но тогда непонятно, как эта семнадцатилетняя крестьянская девочка спасла не только Францию, но и всю Европу — весь христианский мир. А если это истина, то в Голосах ее — одно из величайших явлений Духа во всемирной истории. Чем-то в религиозном опыте Святых явление это может быть предсказано, но в самой истории — как будто ничем.
Так же как в те незапамятно древние дни, когда закалались человеческие жертвы волхвами, друидами, «Деве Рождающей», Virgo Paritura, — шепчутся, и в эти дни Жанны, дремучие дубы древнего Вогезского леса, откуда «выйдет Святая Дева»; так же водят свои хороводы, при месячном свете, под «Фейным деревом», «Лесные Госпожи»; так же, в зеленой тени плакучих ив и ольх, воды Мёзы льются, такие прозрачные, что виднеются сквозь них серебряно-голубые, с розовыми пятнами, форели и длинные, как русалочные волосы, травы; так же уныло поет пастушья свирель, над холмами, низкими и нежными, как девичьи груди, под небом невинно-лазурным, как девичий взгляд; так же тихо плачет утренний колокол, Ave Maria, и вечерний, Angelus. И так же человеческие краткие звуки, слабые шумы войны — зловещий набат, пушечный гул — не нарушают, а углубляют тишину земли и неба бесконечную.
В этой-то тишине и раздается тишайший, но сильнее громов небо и землю потрясающий голос Духа:
— Дочерь Божия, иди, иди! Я тебе помогу, — иди![78]
Жанна родилась около 1410–1412 года, в глухом лорренском селении Домреми, у самой опушки Вогезского леса, от бедного поселянина-пахаря, владельца маленькой фермы, сельского старосты-дойена Жако д'Арк.[79]
Домик его, с выбеленными стенами, тусклыми, слюдяными оконцами и низко, почти до земли, нависшею кровлею, находился у самой церковной ограды, — только перейти кладбище.[80]
Мать Жанны, Изабелла «Ромея», Romée, «Римлянка» (прозвище паломниц, ходивших в Рим), была усердной поклонницей соседней Пью-Велейской Богоматери, «Черной Девы», привезенной будто бы во дни Крестовых походов св. Людовиком из Египта, а туда — из Вавилона, где пророк Иеремия выточил ее из сикоморового дерева, наподобие Пресвятой Девы Марии, виденной им уже в Духе.[81] В тех же местах, где, поклонялась мать Жанны Матери Божьей, эта «Черная Дева, но прекрасная», nigra, sed formosa — «Черная Мать-Земля», была почитаема древними кельтами-друидами под именем «Девы Рождающей». «Черную Землю-Мать, mêter gêmalaina, из Олимпийских божеств величайшее», призывал и Солон Законодатель в свидетельницы скрепляющих законы клятв.[82]
Всех детей твоих, Матерь,
Помилуй, спаси, защити! — призывает ее и древневавилонская клинопись.[83] Bel-ti, одно из имен ее, значит «Госпожа моя». Ma-do
«Семя Жены сотрет главу Змия», — сказано первому человеку, Адаму, и услышано первым человечеством. «Семя Жены» — Спаситель мира.[84] К Сыну от Матери — путь первого человечества. «Мать», — сказано оно Богу раньше, чем «Отец».
Матерь Моя — Дух Святой hê mêter mou to hagion pneuma, — это «незаписанное слово Господне», Agraphon, совпадает с евангельским словом в древнейших списках Луки:
Ты — Сын Мой возлюбленный;
Я днесь родил Тебя,
egô sêmeron gege
Я днесь родила Тебя.[85]
Если Дух есть Мать, то путь второго человечества, нашего, обратен пути первого: уже не от Матери к Сыну, а от Сына к Матери — Духу.
Вся религия Жанны — религия Духа — Матери.
Черный камень, бэтиль (что значит по-еврейски: «Дом Божий»), почитался с незапамятной древности и в Пью-Велейском святилище Черной Девы, Матери Божьей.[86]
«Смысл его темен», ratio in oscuro, — говорит Тацит о пафосском бэтиле, черном, гладком, конусообразном камне — аэролите, «подобном ристалищной мете», посвященном Афродите Урании.[87] Если бы Тацит вспомнил, что на таком же точно камне, привезенном из Пергама на Палатин в 205 году, во время нашествия Ганнибала, основано все величие Рима, он, может быть, понял бы кое-что в «темном смысле» бэтиля. Мог бы ему объяснить этот смысл и св. Климент Александрийский, посвященный, до своего обращения в христианство, в мистерии бога-богини, Кибелы-Аттиса: конус бэтиля — небесный знак земного пола. Эти черные, обугленные, небесным огнем опаленные, камни-аэролиты суть «семена Божьего сева».
В Библосе, Пафосе, Амафонте, Эдессе и других «священных городах», «иераполях», языческой древности, так же как в Пью-Велейском святилище Девы Марии, бог-богиня, Сын-Мать, заключены в одном бэтиле, «Мужеженском», arsênothelys.[88] Что это значит? Лучше всего отвечает на этот вопрос Гераклит: «Льнет природа не к подобному, а к противоположному и рождает из него некое созвучие, гармонию». — «Из взаимно противоположного (возникает) прекраснейшая гармония». — «Так сочетала природа мужское с женским и первичное установила согласие с помощью противоположностей». — «Все противоположности — в Боге».[89]
На тот же вопрос отвечает и «не записанное» в Евангелии слово Господне, Agraphon:
Царство Божие наступит тогда, когда два будут одно… Мужское будет, как женское, и не будет ни мужского, ни женского.[90]
«Ты прекраснее сынов человеческих» (Пс. 45, 3). Чем же красота Его больше всех красот мира? Тем, что она ни мужская, ни женская, но «сочетание мужского и женского в прекраснейшую гармонию». Он в Ней, Она — в Нем; вечная Женственность в Мужественности вечной: Два — Одно.
78
Procès. III. 12.
79
Procès. I. 46; V. 116. Siméon Luce. Jea
80
Vallet de Virville. Histoire de Charles VII. II. 43.
81
Francisque Mandet. Histoire du Velay. Le-Puy-en-Velay: M. P. Marchessou, 1862–1863. Vol. I. P. 570. — La Verge Noire de Puy-en-Velay. — Luce. XII.
82
A. Dietrich. Mutter Erde. 1905. S. 37.
83
Êdouard Paul Dhorme. La réligion Assyro-Babylonie
84
Быт. 3, 15. — Franz Julius Delitzsch. Die Genesis. Leipzig: Dërffling und Franke, 1872. S. 148–150.
85
Origen. In Johan. II. 12, 6. — Resch. 216, 344–345. — Joha
86
Étie
87
Tacit. II. 3, 19.
88
Ch. Villay. Les cultes et les fêtes d'Adonis-Thammouz. 1904. P. 58. — Hugues Vincent. Canaan. Paris: V. Lecoffre, J. Gabalda, 1914. P. 127.
89
Heracl. Fragm. 8, 10, 67, 31.
90
Clement. Roman. II. 12, 2. — Resch. 93.