Страница 11 из 48
— Оставайся здесь до моего возвращения, — сказал Честеру комиссар, засовывая в карман пистолет. Уже в дверях он отдал последнее распоряжение дежурному: — Срочно врача. Кроме того, вызовите Хьюса, пусть прослушает пленку и попытается нащупать маршрут «пумы». Я буду у Таратуры.
6. ТЕЧЬ
— Комиссар полиции Гард? — повторил Серж Пуся, слегка сощурив слезящиеся от старости глаза. — Так-так-так. А почему же, позвольте спросить, у вашего сына Майкла была фамилия Честер?
Гард даже не смутился, поскольку действовал теперь с открытым забралом, но был удивлен: ну и память, ну и проницательность!
— Впрочем, — сказал старик, — вы уже тогда показались мне подозрительным папашей.
— Чем же? — из профессионального интереса спросил Гард.
— Торопливостью, комиссар! Настоящие отцы не так-то быстро соглашаются оставить у меня свои кларки. «Э, нет, — подумал я, — этот „отец“ будет платить за „сына“ не из своего кармана!» — Старик улыбался такой ослепительно чистой улыбкой, что даже после того, как он закрыл рот, эта улыбка стояла в глазах Гарда. — Чем могу быть полезен?
Гард начал издалека:
— Я хотел бы ознакомиться с доходами вашей парикмахерской.
— Не возражаю, — согласился Серж Пуся. — Правда, недавно у меня уже был налоговый инспектор, кстати сказать, тот самый, — старик снова улыбнулся, — который сегодня с самого утра крутится вокруг моего заведения, а сейчас караулит вход. Впрочем, если вам нужно…
Гарду стало не по себе. «Ну и глазастый, черт! — подумал комиссар. — Застукал Таратуру! Только почему он так откровенен? Или передо мной сама невинность, или матерый преступник…»
— Хорошо, — сказал Гард. — Открою вам свои карты. Я подозреваю вас в соучастии в преступлении…
Договорить комиссару не удалось: старик, схватившись рукой за сердце и выпучив глаза, повалился на пол. «Фу, черт, переборщил!» — мелькнуло у Гарда, бросившегося на помощь. Через пятнадцать минут, полулежа в кресле, Серж Пуся тихо произнес:
— О чем вы говорите! Побойтесь Бога, молодой человек! Мы не берем с клиента и лишнего лемма, ведь наш клиент — ребенок! Обмануть младенца — это хуже, чем обмануть самого себя!
— У вас есть силы продолжать разговор? — спросил Гард. — Или отложим его до следующего раза?
— Чтобы я не спал всю ночь? — сказал старик. — Нет уж, давайте сейчас. Мне лучше.
И он сделал слабую попытку улыбнуться.
— Ваша реакция — достаточное свидетельство вашей невиновности, — сказал комиссар, успокаивая Пусю. — Но я хочу просить вас о помощи. Прежде всего скажите, у вас бывали случаи досрочного выкупа кукол?
— А как же! Если ребенок, не дай Бог, умирал до совершеннолетия или, не дай Бог, пропадал без вести, родители шли к нам.
Гард знал об этом и раньше из опросов родителей пропавших детей, но задал вопрос нарочно, чтобы последний раз проверить, насколько искренен старик: упомянет он об исчезнувших детях или постарается о них не говорить.
— Разумеется, при досрочном выкупе, — продолжал Пуся, — мы могли бы продавать кукол дороже, но Пуси никогда не наживались на чужом горе.
— Простите, — сказал Гард, — но вы упомянули о пропавших детях. В таком большом городе, как Нью, они действительно есть — всякое случается. Но вот что странно, господин Пуся: все эти дети исчезали через несколько дней после того, как побывали у вас.
— Не понимаю, — сказал старик.
— Они стриглись в вашей парикмахерской, а потом исчезали, — повторил Гард. — Это установлено нами с абсолютной точностью. Если хотите, я дам вам список пропавших, а вы сверьте с книгой учета…
— Не понимаю, — вновь сказал Пуся. — Я бы, господин комиссар, искал преступников там, где похищают детей, а не там, где их стригут.
— Но похищение каким-то невероятным образом связано со стрижкой! — сказал Гард. — Нет, нет, я не хочу больше подозревать вас, господин Пуся. В конце концов, преступники могли действовать и без вашего ведома.
— Что же вы хотите?
— Тщательным образом проследить технологию, весь путь от момента стрижки до поступления куклы клиенту.
Старик подумал, потом согласно кивнул.
— Помогите мне встать.
— Если вам трудно…
— Ничего. И дайте, пожалуйста, халат. Спасибо. Начнем с салона?
— Мы были там с Майклом, — сказал комиссар. — Поехали дальше.
— Поехали, — согласился старик, открывая небольшую дверь, ведущую в помещение мастерской. — Но у меня к вам личная просьба: Иржик, хотя и шутник, чрезвычайно больной человек, и я прошу вас…
— Буду осторожен, — сказал Гард.
Они вошли. Иржи Пуся сидел в глубине комнаты за широким полукруглым столом, освещенным боковым ярким светом, льющимся из открытого трехстворчатого окна. Кроме того, на столе еще стояла лампа, зажженная даже в дневное время. Под рукой Иржи Пуси лежали многочисленные ножички, стамески, пилки, кисточки, пузырьки с клеем и краской, баночки, ножницы и прочие непонятные инструменты. В правом глазу у Иржи чернела огромная часовая лупа. Он держал в руках очередную куклу и даже не поднял голову на вошедших.
Братья были копией друг друга, если не считать того, что у Сержа на губах блуждала постоянная улыбка, и потому его губы были скобкой кверху, а Иржи в течение всего разговора с Гардом держал губы скобкой вниз. Седые и длинные усы, растущие под крупными добрыми носами, делали братьев похожими на моржей. «Морж-пессимист и морж-оптимист, — подумал Гард. — Отличный цирковой номер!»
— Иржик, — мягко произнес Серж, — господин комиссар полиции интересуется нашими куклами.
Не поднимая головы, старший Пуся сказал:
— Ему уже мало живых людей?
— Извините, комиссар, — улыбнулся Серж. — Иржик шутит. Задавайте ему вопросы сами.
Гард почему-то откашлялся, словно ему предстояло петь с Иржи Пусей дуэтом. Потом спросил:
— Что нужно, чтобы сделать куклу?
— Талант! — мгновенно ответил Иржи.
— Я имею в виду: что нужно знать о клиенте?
— Есть ли у него деньги.
— Иржику нужны две фотографии, — вмешался младший брат. — Фас и профиль. Снимки мы делаем камерами, установленными в салоне.
— А волосы? — спросил Гард.
— И волосы, — подтвердил Серж Пуся. — Из волос мой брат делает…
— Матрасы! — перебил Иржи и поднял наконец голову с опущенными вниз уголками губ. — Я набиваю ими матрасы, господин комиссар полиции! Зачем еще мне волосы клиента?
— Иржик шутит, — вновь пояснил Серж, как видно не рассчитывая на то, что комиссар полиции обладает чувством юмора. — Из волос он делает парички. Все данные о клиенте хранятся вот в таком пакетике. Здесь фотографии, адрес и имя.
Гард повертел в руках целлофановый пакет и осторожно положил его на край стола.
— Что происходит после того, как кукла готова?
— Делаю следующую, — сказал Иржи Пуся.
Как это ни странно. Гард не испытывал никакого раздражения. Напротив, ему искренне нравился этот старый морж, который находился в том критическом возрасте, в котором человеку уже никто не страшен: ни комиссар полиции, ни президент, ни сам черт со своими чертенятами. Старик шутил! Но разве не прекрасна старость, украшенная не слезами, а шуткой?
— Я понимаю, — дружески улыбнувшись Иржи, сказал Гард. — Но куда девается готовая кукла?
Иржи открыл было рот, но его опередил Серж:
— В сейф нашего родственника Сайруса. Когда-то мы сами хранили свои шедевры, но теперь… Вы согласны, комиссар, что Иржик делает шедевры?
Надо сказать, старший Пуся ни на секунду не прерывал работу. На глазах у Гарда из ваты, смоченной какой-то жидкостью, кусочка пластмассы, бусинок, клея и резины возникала истинная принцесса с золотыми кудрями, по всей вероятности та самая девочка, которая побывала в салоне в один день с Майклом.
О, это был настоящий шедевр, о чем Гард тут же сказал братьям, хотя его слова ничуть не изменили мрачного вида старшего Пуси: сатир был верен себе до конца! Но служба тоже была службой, и потому комиссар спросил: