Сильвио

Суровой пищею искусно раздражает

        Уснувший, дряхлый аппетит,

И на мужицкий хлеб все пряности меняет.

        Проклятье всем! Вы лжете оба,

В груди от ваших слов сильней тоска и злоба.

Там, в мирной тишине жилища твоего,

Старик, ты выдумал слияние с народом,

А ты, король, свою науку для того,

Чтоб утешать себя хоть призрачным исходом,

        Чтоб хоть миражем заслонить

        У ног зияющие бездны…

Но я правдивей вас; я смел разоблачить

Трусливый ваш обман смешной и бесполезный.

Уйдите прочь!

Базилио и Клотальдо уходят.

Сильвио.

        Теперь мы, скорбь, с тобой вдвоем.

        Я не дрожу, я не бледнею.

И если узел твой распутать не сумею —

        Я рассеку его мечом! Пора покончить с шуткой глупой,

        Пора мне вырваться из пут…

        Честней совсем не жить, чем тупо

        И подло жить, как все живут.

        Удар — и смолкнет боль сознанья

        Среди мгновенной тишины,

        Удар — и кончены страданья

        И все вопросы решены…

Там, на глади морской, исчезая вдали,

Блеск луны отражен, как серебряный путь.

Если б мог я умчаться по нем от земли.

Чтобы в лунном сияньи навек потонуть.

Я без дум и без мук невозвратно б исчез

В этом мягком, волнистом тумане небес…

Я бы умер, как отблеск холодной луны.

На трепещущем лоне певучей волны…

        Зачем же медлю я? Не ты ли,

        Надежда вновь зажглась? Умри,

        Умри навеки; до зари

        Я буду горсть могильной пыли.

        И я ведь знаю: чуть отдам

        Всю душу страсти и желаньям,

        Как разрушать начну их сам

        Неумолимым отрицаньем.

        И если снова вера мысль убьет,

        Исчезнет воли напряженье,

        И мне всю душу обольет

        Смертельным холодом сомненье.

        Нет, жить нельзя: так дикий конь

        Из-под узды на волю рвется,

        И весь он трепет, весь огонь,

        Как будто вихрем унесется —

        Но всадник опытный вонзит

        Ему в бока стальные шпоры —

        И никнет грива, меркнут взоры,

        И кнут он терпит, и дрожит…

Если б знать мне, о чем эти волны поют?..

И не та же ли скорбь, как меня, их гнетет?..

Обещая мне вечный покой и приют,

Что-то к пропасти манит меня и влечет…

Жду от них я чего-то, мучительно жду,

И зовут меня волны: «Приди к нам, приди,

Та же скорбь, как твоя, в нашей вольной груди…»

Слышу, волны, призыв ваш… я скоро приду…

        Лишь шаг — и смерть…

Наклоняется и смотрит в море. За сценой шум, доносятся голоса.

Голос женщины.

Король, отец родной, помилуй, защити!

Голос пажа.

Напрасны все твои мольбы и крики

        Я не пущу тебя.

Голос женщины.

                Пусти,

Иль силой я ворвусь!..

Вбегает женщина, бледная, в разорванной одежде, за нею паж с факелом.

Паж.

                Король, прости…

Я удержать не мог…

Женщина.

                Пощады, царь великий,

Пощады мне!

Сильвио.

Кто ты?

Женщина.

Я мать.

Сильвио.

Что ты хочешь?

Женщина.

        Царь, нет больше силы ждать,

Пощады! Я весь день у твоего порога

Свидания с тобой молила ради Бога.

Солдаты пьяные смеялись надо мной

И вдовьи жалкие седины оскорбляли

        И надругались, и прогнали.

Тогда прокралась я, как вор, во тьме ночной,

        О, я на все теперь готова;

Казни меня, убей, позволь лишь молвить слово!..

Сильвио.

Кто право дал тебе нарушить наш покой?

Женщина.

Обида, царь!

Сильвио (презрительно).

Но есть у вас суды, законы…

Женщина.

        Не защитит меня законов приговор;

                Для них ничто мольбы и стоны;

                Неумолимый кредитор

                Сурово требует уплаты.

Он вправе повелеть, чтоб выгнали солдаты

На улицу с детьми несчастную вдову.

И негде преклонить мне скорбную главу.

Ведь судьям дела нет до наших слез и муки;

                Меня, сирот моих, мой труд,

                Последний нищенский приют

Ростовщику безжалостному в руки

                Не ваши ли законы отдают?

О, защити меня, я требую иного —

Закона жалости, великого, святого…

        Ужель замрет у ног твоих мой стон?..

Сильвио.

Уйди. Напрасно все. Ненарушим закон.

Женщина.

        Неправда, Сильвио, не верю я обману…

Тебе ведь жаль меня… Я вижу, как в очах

Сияет доброта… Я вся в твоих руках,

Попробуй, оттолкни!.. но я живой не встану,

Пока не вымолю пощады!..

Сильвио.

                Что со мной?

Не властен победить я в сердце тайный трепет…

С какою жадностью я вслушиваюсь в лепет

                Мольбы невинной и простой…

Женщина.

О, сжалься, сжалься!

Сильвио.

                Как? Сквозь муки и усталость

                Из сердца жгучею волной

                Еще готова хлынуть жалость…

Нет, нет! Оставь меня!..

Женщина.

                Я не уйду.

Пощады!

Сильвио.

Эй, солдаты!

Женщина.

                Нет, несчастной

Ты не гони — к твоим ногам я припаду

С такою верою, что будешь ты напрасно

Бороться!.. Жалостью душа твоя полна,

Ты добр, ты понял все, я победить должна…

Сильвио.

Солдаты!

Женщина.

Сильвио, мой милый…

Сильвио.

                Горе, горе!..

Без слов, лишь искрою в немом, глубоком взоре

Я побежден, и вот стою пред ней без сил,

        И против воли и сознанья,

        Порыв слепого состраданья

        Меня, как буря, охватил.

        Мутится разум, нет спасенья.

        И я не в силах удержать

        Непобедимого волненья…

        На эти слезы и моленья

        Слезами должен отвечать.

        Уйди, — иль снова жизнь начнется…

        Оставь, не мучь меня, в груди

        На части сердце разорвется…

        Уйди, молю тебя, уйди!

Женщина.

        Я победила, ты согласен…

        Ты пожалел меня… смотри —

От благодарности я плачу; как прекрасен

Ты в светлой милости, мой царь; но повтори,

Что ты простил меня, что снизошел ты к мукам.

Чтоб мне насытить слух прощенья сладким звуком.

Сильвио.

        Увы, противиться нет сил твоим мольбам.

Ты победила… чем — пока не знаю сам…

Пусть так, исполню все, о чем меня ты просишь…