Страница 28 из 45
Спустя мгновение вдоль желоба, не касаясь его, со змеиным шипением пронеслась темная масса обтекаемой формы.
Когда Аполлон пришел в себя после краткого забытья, он увидел лежащего рядом с желобом мальчика. Глаза его были закрыты. Робот осторожно потрогал человека. Мальчик застонал и открыл глаза. Аполлона поразил их цвет — они были синими-синими и казались бездонными, как лесное озеро, которое он видел в каком-то сферофильме.
— Аполлон… — прошептал бледными губами незнакомец, делая безуспешную попытку привстать.
— Ты знаешь меня? — удивился белковый.
— Кто же про тебя не знает в Зеленом городке? — слабо улыбнулся мальчик.
— А что сейчас произошло?
— Ты чуть не погиб. Хорошо, что я успел столкнуть тебя с пути.
Робот успел рассмотреть юного землянина: одетый в красный спортивный костюм, он лежал навзничь, как-то неестественно подвернув ногу. Каждый раз, когда он шевелился, лицо его кривилось от боли.
— Что с тобой? — спросил белковый, уже догадываясь об истине.
— Грузовой контейнер задел: я не успел отскочить…
— Куда тебя отнести, юный человек? — мгновенно спросил Аполлон, отчетливо понимая, что если теперь не помчится в Биоцентр, то уже не успеет возвратиться вовремя.
Мальчик подумал. Синие глаза его потемнели, как море перед грозой.
— Ты все равно не справишься, — решил он, глядя на темную покачивающуюся фигуру, которая башней нависла над ним. — Делай свои дела. У тебя ведь сейчас решающее испытание, да?
— А ты как?
— Я нажму кнопку биосвязи, и ко мне прилетит экстренная медицинская помощь. Ступай, ступай.
— Как тебя зовут? — спросил Аполлон.
— Николай Искра, — прошептал мальчик.
Удалившись на сотню шагов, вернее прыжков, Аполлон заметил высоко вдали орнитоптер, который спешил к месту несчастья.
Да, несчастья…
Много лет спустя Аполлон узнал, что у мальчика, который спас ему жизнь, оказался поврежденным позвоночник. Он не мог пойти в звездные капитаны, о чем прежде мечтал, и стал конструктором биокибернетических систем, как Иван Михайлович Карпоносов.
Глава четвертая
Подвиг
Когда созреют гроздья звезд,
Расправит плечи Млечный мост
И тишь падет росою жадной,
И подвига настанет срок.
И августовский ветерок
Повеет ласкою прохладной -
Тогда раскроется душа,
Читай ее, листай страницы!
И из небесного Ковша
Тебе захочется напиться.
Неслышно подступала осень, а с нею и школьная пора. По утрам бывало зябко, хотя днем солнце разыгрывалось почти как летом.
Аполлона было не узнать. Сумев с неимоверными усилиями восстановить свою память, он даже внешне изменился. Перестал сутулиться, тверже ступал по земле, движения стали более ловкими и быстрыми.
Посоветовавшись с приезжими археологами и музейными работниками из Москвы, которые приехали исследовать находки, сделанные при реконструкции гавани, начальник порта рискнул поручить Аполлону ответственное задание: возглавить группу по восстановлению триремы — древнего корабля, обломки которого также были обнаружены.
Теперь Аполлон то пропадал в библиотеке, где копался в пыльных фолиантах по древней истории, то в информации, но больше всего времени он проводил, конечно, в пакгаузе, где с утра до ночи возились его добровольные помощники — люди и роботы. Там же, посреди пакгауза, на специально сооруженных стапелях, медленно, но верно росло сооружение, день ото дня все более напоминавшее по контурам старинный весельный корабль.
С восстановлением памяти логическое мышление робота вновь обрело ясность и он перестал преследовать своим вниманием и навязчивыми заботами Колю Искру. И все же Аполлон не мог отделаться от какого-то щемящего чувства к этому сорванцу. В этом причудливом чувстве смешались и смутная вина, и благодарность, и горячее желание защитить, спасти от неведомой опасности…
Однажды Аполлон возвращался в гавань из города. Он нес пачку люминесцентных панелей: робот рассудил, что работы по реставрации древнего корабля можно вести круглосуточно, в несколько смен, а в этом случае для людей необходимо ночное освещение.
Дойдя до бегущей ленты, белковый, не раздумывая, вспрыгнул на нее. Он перестал уже бояться, как в первые дни пребывания в гавани, что потеряет на движущейся ленте равновесие и упадет. Сегодня он даже за поручень не ухватился, хотя ступил на самый быстрый пояс.
Близ порта Аполлон спрыгнул с ленты, тряхнув стариной, и направился в старую часть гавани.
Еще издали он заметил на берегу какое-то движение. Взволнованные ребята, сбившись в кучку на пирсе, что-то кричали — слов из-за ветра было не разобрать, и все глядели вверх. Поглядел туда и Аполлон. И тотчас, швырнув на землю стопку загремевших панелей, Аполлон понесся огромными прыжками к пирсу, на котором столпились растерянные мальчишки.
Когда в порт пришел новый автоматический кран, он сразу привлек внимание ребят. Говорят, это чудо техники могло производить погрузочно-разгрузочные работы сразу на нескольких плазмоходах, подчиняясь мысленным командам оператора. Но пока огромное сооружение не было смонтировано до конца. Его выдвинутая вперед стрела, нависшая над морем, напоминала шею доисторического животного. Кибернетический механизм еще не подвезли, и сверкающая громада из металла и разноцветных биопластиков стояла пока без дела.
Стайка ребят вышла из спортивного клуба и направилась в сторону порта.
— Спорим, я на руках доберусь до середины этой штуковины и вернусь обратно, — произнес один из ребят и показал на стрелу автоматического крана. Затем обратил выразительный взгляд на Искру.
— На что спорим? — спросил Коля.
— Проигравший разыскивает Аполлона и извиняется перед ним… ну, в общем, за наше поведение.
— Что-то его вообще не видать в порту, — добавил кто-то из ребят.
Коля, прищурившись, посмотрел на автоматический кран, стрела которого, оканчивающаяся крюком, похожим на вопросительный знак, нависла далеко над беснующимися волнами.
— Перед Аполлоном я и так извинюсь, — тихо сказал он после паузы. — Мне до сих пор стыдно. А что касается крана… я на руках доберусь до самого крюка!
Ребята загомонили, пытаясь отговорить его. Затея слишком опасная, каждый понимал это.
Но Коля уже, как говорится, закусил удила. Скинул тужурку, закатал рукава рубашки. Прикинув на глазок высоту, он поплевал на руки и решительно полез вверх. Карабкаться по ажурной башне оказалось легче, чем он думал.
Добравшись до вершины, он посмотрел на сгрудившихся у подножия ребят.
Приятель что-то крикнул, но из-за гудящего ветра и шума волн было не разобрать слов. Коля показал пальцем на уши. Тогда ребята крикнули хором:
— Возвращайся!
В ответ он упрямо покачал головой и ухватился обеими руками за горизонтальную стрелу. Болтая в воздухе ногами, начал медленно, рывками продвигаться в сторону крюка, которым оканчивалась стрела.
Уже через несколько метров пути ладони мальчика начали гореть, словно натертые наждаком. Мешал ветер, который здесь, на большой высоте, был гораздо сильнее, чем внизу. Его порывы раскачивали тело, и удерживаться становилось все труднее.
Фигурки ребят метались внизу, на молу. Они размахивали руками, что-то кричали. А внизу, под ногами, ходили разъяренные волны, но туда было лучше не смотреть.
Добравшись до середины, Коля остановился. Вернуться? Нет, ни за что! Только бы до крюка добраться, на нем можно посидеть и отдохнуть. О том, как он будет проделывать обратный путь, Коля предпочитал не думать.
Сцепив зубы и закрыв глаза, мальчик медленно, как во сне, перебирал руками. Ладони жгло невыносимо.
Еще метр… Еще полметра… Налетел разбойный порыв ветра, Коля качнулся, и пальцы сами разжались…
Ребята в один голос вскрикнули. И вдруг… Какое-то огромное угловатое существо, описав параболу, перелетело через пирс и бултыхнулось в море, подняв фонтан брызг.