Страница 43 из 91
Кровать в комнате Келли, старомодная, «с шишечками», была покрыта выцветшим и мягким от множества стирок уютным одеялом. Перед секретером красного дерева стоял стул в стиле чепендейл. Диван у камина был обит цветастым, «веселеньким» ситчиком. В ванной комнате, прилегающей к номеру, смеситель был в виде лебедя, а краны – лапок с коготками. Гофрированная занавеска для душа свисала с железного карниза овальной формы.
Поставив сумку на пол, Келли подошла к дверям, ведущим на балкон. Взявшись за медную ручку и ощутив ее прохладную и гладкую поверхность, Келли распахнула двери и вышла в ночь.
По решетке балкона вились розы – теплый ночной воздух благоухал. Раскинутые ветви дубов живописно обрамляли серебрившийся вдали в лунном свете виноградник. На востоке ночное небо прорезала зубчатая линия гор Вакас – не столь высоких, как остальные. Келли залюбовалась игрой света и тени на их склонах.
Этот пейзаж она видела впервые, но подобное зрелище не было ей в диковинку. Келли всматривалась в темноту, ища знакомые места и подсознательно пытаясь угадать, где на этих темных склонах скрывается ее любимое местечко под корявым дубом, где она провела столько часов. Иногда она брала с собой туда книгу, иногда просто мечтала, а то и плакала от очередной обиды, иногда бездумно созерцала горы Майакемэс, на склонах которых росло красное дерево, в то время как в горах Вакас только дуб, сосна и мадронья, и наблюдала перемены, которые приносили с собой в долину разные времена года.
Зимой спящие лозы иногда под дождем или серебрясь от инея причудливо изгибали сухие потемневшие стебли. А потом приходили теплые весенние дожди и склоны гор начинали дружно зеленеть, а земля на виноградниках становилась желтой – это цвела дикая горчица.
С океана дули свежие ветерки – начиналось буйство цветов, виноградные лозы покрывались зеленым пухом, который со временем становился настоящим виноградным листом, а потом приходила жара, трава на склонах блекла, а в виноградниках, где уже зрели ягоды, пропахивали междурядья и вырывали сорняки.
А потом наступала деятельная, сумасшедшая пора осени, когда сезонные рабочие обходили ряд за рядом виноградники, срывая нежные плоды, а в воздухе остро пахло виноградным соком. Постепенно листья меняли цвет, окрашивая долину в неуловимые оттенки алого и золотого, потом они опадали, и тогда на виноградники снова выходили рабочие, они подрезали кусты, убирая все лишнее. Дым от костров поднимался вверх.
Все менялось в течение года, земля обновлялась, а жизнь Келли оставалась все такой же безрадостной.
И вот она вернулась. Но интуиция подсказывала ей, что нужно отсюда бежать – и немедленно, пока еще есть время.
Хан Ли, шеф-повар Ратледж-Эстейт, потомок китайских эмигрантов в пятом поколении, бесшумно вынес на террасу поднос с крепким черным кофе по-европейски и поставил его на столик рядом с Кэтрин.
– Мадам что-нибудь нужно? Может быть, свежее печенье? – предложил он.
Кэтрин подняла глаза на барона. Тот покачал головой.
– Пожалуй, не надо, Хан Ли. Спасибо, – сказала она, берясь за кофейник.
Поклонившись, повар удалился так же бесшумно. Кэтрин налила в чашки дымящийся кофе, передала одну из них Эмилю и поставила кофейник на поднос.
– Я очень рада, что вы смогли прийти сегодня утром, Эмиль. – Она говорила по-французски, зная, что барон предпочитает изъясняться на родном языке. – Гил совсем не отпускает вас от себя.
– Ему много чего надо мне показать. – Со времени их последней встречи в Нью-Йорке он стал держаться с ней значительно сдержаннее – видно, Гил хорошо поработал. – У вашего сына очень любопытная тактика в маркетинге и куча идей относительно сбыта продукции. Он – бизнесмен, идущий в ногу со временем.
– Да. Об этом говорят и его успехи в деле. – Кэтрин гордилась достижениями сына – факт, который удивлял многих в долине и больше всего самого Гила. – Меня также радует, что качество его лучших вин повышается с каждым годом – за небольшим исключением. Да и весь район очень преуспел за последнее десятилетие. Я имею в виду качество. Обратитесь к дилерам, и они скажут вам, что вина с этикеткой Напа-Вэлли идут нарасхват. – Кэтрин сделала глоток. – Это показательно, учитывая, что в Напа-Вэлли производится лишь пять процентов всех калифорнийских вин. А теперь и этот процент снизился.
– Почему? – нахмурился барон.
– Появилась новая разновидность филлоксеры. – Кэтрин поставила чашечку на блюдце. – По расчетам, три четверти кустов в долине придется выкапывать и заменять. К несчастью, еще два года назад некоторые виноградники прививали черенки к подвою АКР, который не способен противостоять инфекции. Это был гибрид амарона и местного сорта.
– Очень непредусмотрительно, – заявил барон. – Мы во Франции давно не используем этот подвой. Растет он быстро, но слишком прихотлив.
– Помнится, ваш дед шестьдесят лет назад тоже скептически к нему относился. К счастью, я всегда помнила его советы. – Она сделала недовольную гримаску. – А вот бедняге Тилу не повезло. Ему придется заново засаживать свои виноградники. Он, конечно, говорил вам.
Барон впервые об этом слышал, но как истинный бизнесмен ничем не выдал своей неосведомленности.
– Ну конечно.
За дверью послышались шаги. Кэтрин обернулась. На террасу входил Сэм. Удачнее момента для его появления подобрать было трудно.
– А вот и Сэм, – провозгласила Кэтрин, автоматически переходя на английский. – Он покажет вам наши виноградники и винодельню. У вас будет шанс узнать друг друга поближе.
– Если, конечно, вы располагаете временем, барон, – вежливо заметил Сэм и, обойдя стол, пожал руку приподнявшемуся барону. В душе он был недоволен навязанной ему ролью гида, понимая, что Кэтрин ищет возможность продемонстрировать барону его способности и доскональное знание винодельческого процесса.
– Время найдется, – ответил барон.
Сразу же после кофе Сэм с бароном отправились в джипе на виноградники. Вначале они посетили так называемый виноградник Сола, расположенный на склоне. Сэм продемонстрировал барону ирригационную систему, установленную здесь на втором году засухи, чтобы спасти здешний виноград, из которого производилось семьдесят процентов лучшего вина. Барон задал несколько вопросов о саженцах и о проблеме филлоксеры в Калифорнии, но самим виноградником интересовался мало.
Клод уже поджидал их у старого каменного здания винодельни. Сэм познакомил барона со стариком, прибавив:
– Клод – уроженец Шато-Нуар. Его дед был там главным виноделом.
– Значит, ваш дед Жерар Бруссар? – Барон смотрел на Клода с любопытством.
– Да. – Клод утвердительно кивнул.
Барон понимающе склонил голову, сохраняя задумчивый вид.
– Имя вашего деда глубоко почитается в Шато-Нуар. – При этих словах Клод еще более расправил свои могучие плечи. – Вы давно живете в Ратледж-Эстейт?
– Мы с дедом приехали на том же пароходе, на котором вернулась в Америку мадам после смерти своего мужа. Мне было тогда всего тринадцать лет. Мы помогли мадам посадить новые саженцы и сделать со временем из нового винограда хорошее вино.
Разговор шел по-французски. Сэм понимал далеко не все. То же самое продолжалось и в самой винодельне. Интересно, предвидела ли такой поворот Кэтрин, думал Сэм. Лично он находил все это весьма забавным.
– Любопытный тип этот мсье Бруссар, – заметил барон после того, как они, покинув винодельню, направились в офис.
– Отличный специалист, – заявил Сэм. – Ему нет равных в долине, разве что Андрэ Челищев. Тому уже далеко за восемьдесят, а может, и все девяносто, но он по-прежнему является консультантом нескольких винодельческих компаний.
– Я слышал о нем. – Барон кивнул.
Любой человек, оказавшийся хоть на какое-то время в долине, непременно слышал это имя. Челищев был такой же легендой, как Кэтрин или Клод Бруссар. Великий винодел без собственной винодельни.
Барона, видимо, больше интересовала отчетность, чем посещение виноградников и винодельни. Он внимательно изучал объем продаж и производства, сметы, задавал самые разные вопросы. Только через час Сэму удалось увести его в свой кабинет, расположенный в самом конце перестроенной конюшни.