Приказано убить

Потеряв терпение, я сгребла одежду и ушла.

Вторая химчистка, несколькими кварталами дальше, делившая мрачное помещение с ателье, понравилась мне больше. Женщина за прилавком без комментариев приняла все вещи, быстро выписала квитанцию и направила меня к стойке, где подавали домашний суп и фаршированную капусту. Не очень подходящий набор блюд для завтрака, но огненный свежий суп был великолепен.

На сдачу я позвонила в контору, чтобы узнать о сообщениях на автоответчике, и выяснила, что несколько раз звонил Фил Пасиорек (я совсем о нем забыла), а также Мюррей Райерсон и детектив Финчли.

Я позвонила в телефонную компанию и объяснила им ситуацию. Они согласились переключить мой номер на Беллеро-фон, а также взять компенсацию за украденный телефон. Затем я позвонила Фримэну Картеру и сказала, что видела дядю Стефана и готова сделать заявление в полицию, если они с меня снимут обвинение. Он согласился уладить это дело. После этого я сделала еще один звонок – Филу в больницу: оставила для него сообщение, что перезвоню ему. Мюррея и полицию я отложила на потом.

Приехав в город, я забрала машину и направилась к Палтиней-Билдинг. Перед дверями моего офиса лежала гора корреспонденции. Я быстро просмотрела ее, выбрала квитанции и письма, а остальное выбросила. Никаких счетов, пока моя жизнь хоть немного не стабилизируется. Я с удовольствием осмотрелась вокруг. Голо, но зато мое. Можно перенести сюда матрас, оборудовать маленькую раковину и плиту и некоторое время пожить здесь.

Стол был покрыт слоем пыли. Через мое окно просачивались все виды загрязнений от железной дороги. Я вышла в коридор, налила из питьевого фонтанчика чашку воды и протерла стол моющим средством. Сойдет и так.

Воспользовавшись только что открытым конвертом, я составила на нем план действий:

1. Просмотреть финансовые дела и личные бумаги миссис Пасиорек.

2. То же – О'Фаолин.

3. То же – Пелли.

4. Выяснить, действительно ли на дядю Стефана напал Уолтер Новик.

5. Если да, арестовать его.

Я не представляла себе, что делать с первыми тремя пунктами. Но четвертый выполнить довольно легко. Так же и пятый. Я позвонила Мюррею в «Геральд стар».

– Ви. Ай., ты еще жива? – приветствовал он меня.

– Пока жива, – ответила я. – Мне нужны кой-какие фотографии.

– Прекрасно. Институт искусств как раз выставил кое-что на продажу. Я пытался дозвониться тебе вчера вечером. Нам хотелось бы состряпать статью о Стефане Хершеле и твоем аресте.

– А зачем тебе для этого я? Возьми и напиши. Как несколько дней назад.

– Мне нужны твои фотографии. А чьи фотографии нужны тебе?

– Уолтера Новика.

– Ты думаешь, это он напал на Хершеля?

– Просто хочу знать, как он выглядит, если вдруг опять заявится ко мне.

– Хорошо, хорошо. Я принесу фотографии в «Голден глоу» около четырех. А ты уделишь мне полчаса.

– Только помни, что ты не Бобби Мэллори. И я не обязана ничего тебе рассказывать, – раздраженно сказала я.

– Насколько я знаю, ты и Мэллори ничего не рассказываешь. – Он повесил трубку.

Я посмотрела на часы. Два. Достаточно времени, чтобы обдумать, как добраться до нужных документов. Можно, например, переодеться странствующим членом «Корпуса Кристи» и постучаться в дверь миссис Пасиорек. Пока она будет молиться, я найду ее сейф, взломаю замок и...

И... Но ведь я действительно могла бы переодеться. Только не для миссис Пасиорек, а для посещения монастыря. Если О'Фаолина не будет, возможно, я смогу осмотреть его вещи, а заодно и порыться в бумагах Пелли. Конечно, если маскарад удастся. Сумасшедшая идея, но ничего лучшего мне в голову не приходило.

Когда идешь по Джексон-стрит к реке, проходишь мимо нескольких магазинов тканей. В магазине «Хоффманштальс», на углу Джексон и Уэллс-стрит, я нашла рулон мягкой белой шерсти. Меня спросили, сколько мне надо. Я не знала, что ответить, и сделала набросок одежды. Мы остановились на десяти ярдах. Восемь долларов за ярд – не очень дорого. Поясов у них не оказалось, поэтому я с час обходила магазины кожаных изделий и мужской одежды, чтобы найти солидный черный пояс. В магазине религиозных товаров рядом с остановкой «Юнион» я купила недостающие аксессуары.

Когда я возвращалась по скользким улицам к «Голден глоу», мое внимание привлек магазин печатной продукции. Повинуясь какому-то импульсу, я вошла. У них были фотографии бывших чикагских гангстеров. Я купила шесть штук, чтобы перемешать их с фотографиями Новика, которые должен был дать мне Мюррей.

Было почти четыре – времени на то, чтобы заглянуть в маленькое ателье на улице Монтроуз, не оставалось. Но если я не сделаю этого сегодня, придется все отложить до понедельника, а это уже слишком поздно. Но ничего, Мюррей может поехать со мной и поговорить в машине.

Он согласился с трудом. Когда я вошла, он с удовольствием поглощал вторую кружку пива, сняв ботинки и развесив свои носки на каминной решетке рядом с баром из красного дерева в форме подковы. Пока он, громко стеная, надевал мокрые ботинки, я взяла со стойки папку. Там лежали две фотографии Новика, не слишком четкие, но достаточно хорошие, чтобы его можно было узнать. Обе были сделаны в суде, когда Новик привлекался по статьям о непредумышленном убийстве и вооруженном ограблении. Но так и не был осужден. Друзья Паскуале редко попадали в тюрьму.

Я облегченно вздохнула. Я боялась, что им окажется тот мужчина, которого я лягнула вчера вечером; если он настолько близок к Паскуале, то шансов у меня маловато.

Я быстро потащила Мюррея к машине.

– Черт возьми, Ви. Ай., притормози. Я весь день работал и только что выпил пива.

– Если тебе нужен мой рассказ, поторапливайся, Райерсон.

Он сел на переднее сиденье, ворча, что машина слишком для него мала. Я включила зажигание и направилась в сторону Лейк-Шор-Драйв.

– Как так случилось, что ты оказалась у Стефана Хершеля в тот день, когда на него напали? И что он сам говорит об этом нападении? Понимаешь, проклятые врачи не разрешили поговорить с ним, поэтому я пристаю к тебе, хотя и знаю, что получу только половину истории. Мой осведомитель в полиции сказал, что тебя арестовали. За сокрытие доказательств при расследовании преступления. Какого преступления?

– Все это буйные фантазии лейтенанта Мэллори. Ему не понравилось, что я оказалась в квартире Стефана Хершеля и спасла ему жизнь. Он должен был в чем-нибудь меня обвинить.

Мюррей опять пожелал узнать, что я делала в квартире дяди Стефана. Я рассказала ему свою стереотипную версию: дядя Стефан одинокий пожилой человек, и я случайно заглянула к нему.

– И когда я увидела его в больнице...

– Ты говорила с ним! – Мюррей взревел так, что задрожали стекла моей маленькой машины. – Что он сказал? Ты едешь туда? На него напал Новик?

– Нет, я еду не туда. И не знаю, кто на него напал. Версия полиции такова, что это случайная квартирная кража. Новик работает на мафию, не думаю, что он занимается подобными делами, если, конечно, не имеет еще и собственного интереса. Не знаю...

Я рассказала о коллекции серебра и о том, как дядя Стефан любит угощать людей пирожными и шоколадом.

– Когда кто-то позвонил в дверь, он просто подумал, что это соседские дети, и впустил их. Может, это и были дети. Бедный старик... – Вдруг меня осенило. – Знаешь, тебе стоит поговорить с соседкой, миссис Сильверстейн. Она часто общалась с ним. Клянусь, она много чего порасскажет.

Мюррей сделал пометку.

– И все-таки я тебе не верю, Ви. Ай. Очень уж кстати ты там оказалась.

Я пожала плечами и остановилась перед ателье.

– Это все. Хочешь – ешь, а хочешь – плюй, и оставь меня в покое.

Так мы проделали весь этот путь ради этого ателье? Это твоя «крайняя необходимость»? Ты хоть бы подумала теперь, как доставить меня к окружной дороге.

– Эта «крайняя необходимость» самой мне не до конца понятна.

Я взяла сверток с тканью и вошла в маленький магазинчик. Ателье занимало часть магазина и представляло собой скопление беспорядочно разбросанных катушек и ниток, швейную машинку «Зингер», производства начала века, и массу обрывков и лоскутков.