Страница 1 из 5
Квинт Септимий Флорент Тертуллиан
О МОЛИТВЕ
Квинт Септимий Флорент Тертуллиан. Избранные сочинения. М.: «Прогресс», 1994.
С. 294–306. Пер. Н.Шабурова.
1.
Дух Божий, Слово Божье, Ум Божий, Слово ума, Ум слова и Дух их обоих — Господь наш Иисус Христос установил для новых учеников Нового Завета новую форму молитвы. Ибо надлежало и в этом случае новое вино влить в новые мехи и пришить но-вую заплату к новой одежде (ср. Матф. 9,16–17). А то, что было раньше, либо отменено, как обрезание, либо восполнено, как прочий закон, либо исполнено, как пророчества, либо усовершенствовано, как сама вера. Новая благодать Божья преобразила все плотское в духовное, когда дано было свыше истребившее всю прежнюю ветхость Евангелие, в котором Господь наш Иисус Христос явлен был как Дух Божий, и Слово Божье, и Ум Божий, — как Дух, которым Он был силен, — как Слово, которым учил, — как Ум, через который явился. Так же и молитва, установленная Христом, состоит из трех: из слова, через которое она изрекается; из духа, благодаря которому она столь могущественна; из мысли, которой она учит.
Научил и Иоанн учеников своих молиться, но все Иоанново было приуготовлением ко Христу, покуда с Его возрастанием, — как и предрекал тот же Иоанн: Ему возрастание, а себе умаление (ср. Иоан. 3,30), — все дело Предтечи с Самим Духом не перешло к Господу. Потому и не сохранилось, в каких словах Иоанн научил молиться, ибо земное должно прекратиться небесным.
Сущий от земли, — сказано, — земное глаголет, а приходящий с небес что видит, то и говорит (31). А что из относящегося к Господу Христу не является небесным? Так же небесно и наставление в молитве.
Оценим же, благословенные, Его небесную мудрость (sophia) и прежде всего Его наставление молиться тайно, которым Он и требовал от человека веры, чтобы тот не сомневался, что зрение и слух всемогущего Бога и под покровом, и в укрытии присутствуют, и желал скромности веры, чтобы человек Тому Единому принес свое поклонение, Который, как он верует, все слышит и все видит. Мудрость следующего наставления также касается веры и скромности веры, если мы полагаем, что небольшим количеством слов следует обращаться к Господу, Который, как мы уверены, по Собственному почину печется о Своих. Наконец, эта краткость, которая приводит к третьей ступени мудрости, поддерживается всей сутью великих и благих разъяснений: насколько кратка словами, настолько обширна смыслами. Ибо она содержит не только свойства, присущие молитве-поклонение Богу или просьбу человека, — но почти все слово Господа, напоминание всего учения, так что поистине в молитве заключается краткое содержание всего Евангелия.
2.
Она начинается со свидетельства о Боге и о заслугах веры, ибо мы и Бога просим, и исповедуем веру, заслугой которой является такая молитва, когда говорим: «Отец, Который на небесах».
Написано: Тем, которые уверовали в Него, дал им власть, чтобы назывались сынами Божьими (Иоан. 1, 12). Впрочем, Господь весьма часто именовал нашим Отцом Бога и даже предписал, чтобы мы никого не называли Отцом на земле, а лишь Того, Которого имеем на небесах (Матф. 23,9). Поэтому, молясь так, мы исполняем заповедь. Блаженны те, кто познают Отца. Вот почему укоряется Израиль, о чем Дух свидетельствует небом и землею, говоря: Сыновей родил, а они Меня не познали (ср. Ис. 1, 2–3). Мы же, напротив, говоря «Отец», тем самым именуем Бога. Это наименование выражает и наше почтение, и Его власть. В Отце призывается и Сын. Я, — говорит Он, — и Отец — одно (Иоан. 10,30). Не останется без внимания и [наша] мать — Церковь. Ибо в Сыне и Отце узнается мать, а в ней явно имя и Отца, и Сына. Так, во едином роде, или во едином Имени мы чтим и Бога, и верных Ему, и заповедь вспоминаем, и порицаем забывших Отца.
3.
Наименование Бога «Отцом» никому не было открыто. Даже Моисей, спросивший об имени, услышал другое имя1. Нам оно открыто в Сыне. Ведь Кто такой Сын? Он-новое Имя Отца. Я пришел, — говорит Он, — во Имя Отца (Иоан. 5,43). И снова: Отец, прославь Имя Твое (42,28). И яснее: Имя Твое Я явил людям (17,6). О нем, следовательно, мы просим: «Да святится». Это не значит, что людям приличествует желать Богу добра, — как будто есть еще кто-то, от кого может исходить благожелание Ему, или Он терпел бы недостаток, если бы мы не выражали благожела-ния. Однако каждому подобает, конечно, восхвалять Бога во всяком месте и во всякое время, всегда должным образом помня о Его благодеяниях. Но и это совершается в силу благословения. Впрочем, когда Имя Божье не было само по себе свято и не святилось, если само освящает других? К Кому стоящие вокруг ангелы не перестают взывать: Свят, Свят, Свят! (Ис. 6, 3; Откр. 4, 8)
Поэтому и мы, взыскующие (если окажемся достойными) сообщества ангелов, да научимся уже здесь этому гласу небесному и чину грядущего прославления. Это относится и к Славе Божьей. А что до нашей просьбы, то говоря: «Да святится Имя Твое», — мы молим, чтобы Оно святилось в нас, пребывающих в Нем, а вместе с тем святилось и в других, которых еще ожидает благодать Божья, — дабы мы повиновались и этой заповеди, молясь за всех, также и за врагов наших (ср. Матф. 5,44). Поэтому мы не пользуемся выражением «Да святится в нас», и говорим: «Да святится во всех».
4.
Следуя той же молитве, прибавляем: «Да будет воля Твоя на небе и на земле», — не в том смысле, чтобы кто-нибудь противодействовал осуществлению воли Божьей, и мы желали бы Ему исполнения Его воли, но мы просим, чтобы во всем осуществлялась воля Его. Ведь согласно образному пониманию плоти и духа, мы-небо и земля. Впрочем, и при буквальном понимании смысл просьбы остается тем же: чтобы в нас осуществлялась воля Божья на земле для того, чтобы, конечно, она могла осуществляться и на небе. Но чего Бог желает, как не того, чтобы мы поступали сообразно Его учению? Мы просим, следовательно, чтобы Он внушил нам сущность и свойство Его воли, чтобы мы были спасены и на небе, и на земле, ибо вершиной Его воли является спасение тех, кого Он усыновил. Есть и такая воля Божья, которую Господь осуществил, проповедуя, действуя, страдая. Ведь если Сам Он изрек, что Он творит не Свою волю, но волю Отца (ср. Иоан. 6,38), тогда, без сомнения, то, что Он делал, являлось волей Отца, к чему теперь и мы по Его примеру призываем, — проповедовать, совершать и терпеть до самой смерти. Чтобы мы могли исполнить это, необходима воля Божья. Кроме того, говоря: «Да будет воля Твоя», — мы тем самым, конечно, желаем себе добра, ибо в воле Божьей нет ничего дурного, — даже когда нечто определяется ею сообразно заслугам каждого. Значит уже этими словами мы побуждаем себя к терпению. И Господь, ввиду приближения страдания, пожелал показать немощь плоти уже в Своей плоти. Отец, — сказал Он, — пронеси чашу сию, и опомнившись: Не Моя воля, но Твоя да будет (Лук. 22,42). Он Сам был волей и силой Отца и, однако, для доказательства необходимости терпения предал Себя воле Отца.
5.
«Да приидет Царство Твое», — относится к тому же, что и: «Да будет воля Твоя» — то есть к нам. Ибо когда же Тот не был Царем, в руке Которого сердце всех царей (Притч. 21,1)? Но чего бы мы себе ни желали, к Нему обращаем наше чаяние и Ему приписываем то, чего от Него ожидаем. И если осуществление Царства Господнего стоит в связи с волею Божьей и нашим неопределенным состоянием, то как же иные желают прозябания в веке сем, когда Царство Божье, о пришествии которого мы молимся, направляется к исполнению века? Мы желаем поскорее царствовать, а не подольше рабствовать. И если бы в молитве не было заповедано просить о пришествии Царства, мы сами собой издали бы этот глас, спеша к свершению нашего упования. Вопиют к Господу упрекающие души мучеников под жертвенником: Доколе не мстишь, Господи, за нашу кровь насильникам на земле (Откр. 6, 10)?