Звездные дожди (сборник)

Странные они были люди, противоречивые и негармоничные. Но задачу дроммеристов смотровые палубы существенно облегчают. Особенно если появляешься внутри звездолета без предупреждения: С некоторых пор это вошло в моду. «Распишитесь вот здесь, пожалуйста». Предки падают в обморок. Не очень смешно, зато традиция.

Расчет оказался правильным. Вскоре дроммер парил над прозрачным стеклом, как над озером, отражаясь ходовыми огнями. Предки — люди надежные, они никогда не подводят.

— Как всегда? — спросил Сандлер.

— Вопросы у тебя, — сказал Злотов, — слишком, по-моему, беспредметные.

Никем не замеченный, дроммер нырнул внутрь корабля. Палуба под прозрачной крышей была уступчатой, ступенчатой, как спортивная трибуна. Дроммер остановился на одной из ступенек. Ширина и высота у нее и у других были одинаковые, метров пять. Смотровой пояс охватывал корабль примерно посередине, поэтому длина ступеньки была с полкилометра. Вверху, за наклонным стеклом, светились звезды.

— Лучше скажи, — усмехнулся Злотов, — как ты докажешь, что этот звездолет наш.

— Во-первых, тяжесть нормальная. И посмотри на двери. Кто, кроме человека, мог бы ими пользоваться?

В стене кое-где чернели прямоугольные отверстия — два метра в высоту, в ширину вдвое меньше.

— Мало ли, — сказал Злотов. — Всякие там зайцы-кролики, гуси-лебеди и другая живность. Потом, я читал, что все разумные существа похожи на нас. Скушал?

Сандлер не стал отвечать. Пройдя дверь, они оказались в длинном коридоре-пандусе. Повторяя прямые обводы бортов, он ломаной спиралью поднимался в носовую часть корабля. Здесь царил полумрак. Вначале коридор был сплошной квадратной трубой, только в наружной стене иногда попадались выходы на внешнюю палубу. Но через два витка смотровой пояс кончился, и во внутренней стене стали встречаться двери кают. Каюты были заперты, в коридоре — ни души.

Злотов остановился.

— Передохнем. Ноги не идут.

В коридоре было жарко и сухо, как в африканской пустыне. Они шли уже около часа.

Сандлер тоже остановился.

— Мне этот спорт надоел, — заявил Злотов. — У кого бы спросить, где лифт?

Он подошел к одной из кают. Прислушался. Внутри было тихо. Постучался. Никакого звука внутри.

— Как-то странно. Пусть даже у них ночь. Но где дежурная смена, вахтенные? Здоровенный звездолетище, надо же его охранять. Где они все?

— В рубке, — сказал Сандлер.

Они опять двинулись вверх по спиральному коридору. Тусклый свет сочился неизвестно откуда. Стальной пол, пустота, сухой искусственный воздух. Грохотало эхо шагов. Звуки казались слишком громкими, лишними здесь, рождали жуткое чувство. Вероятно, акустический резонанс — серьезные причины отсутствовали.

Корабль к носу сужался, квадратные витки становились короче. Наконец коридор уперся в тупик. Рубка управления за широкой дверью представляла собой громадный пустой зал под пирамидальным прозрачным куполом. Вверху были звезды. Вдоль стен тянулись приборы неясного назначения. Далеко впереди, у пультов, стояло несколько кресел. Высокие спинки загораживали сидящих. Перед креслами на стене один над другим висели два широких экрана. Именно висели, похожие не на окна и не на телевизоры, а на кино. На экранах светились цветные изображения.

— Развлекаются, негодяи, — сказал Злотов.

Половину верхнего экрана занимала бело-голубая планета со знакомыми очертаниями континентов. Она плавала в звездном мраке. На нижнем был пейзаж — море, и зелень, и белые облака, и золотой песок пляжа.

— Хорошие фильмы смотрят, — сказал Злотов. — Истосковались в небесных угодьях.

В углу верхнего киноэкрана возник серый треугольник, повернутый к Земле основанием. От треугольника вдоль боковых сторон к планете протянулись прямые белые нити. Треугольник приближался к Земле, и ее диск оказался вписанным в образовавшийся сектор.

Картинка на нижнем экране изменилась. Белые облака начали таять. Море мелело, отступая от берега. Растительность принимала цвета осени, облетала.

Верхнее изображение также стало меняться. Облачный покров исчезал, делая планету похожей на глобус. Континенты медленно увеличивались. Зеленый цвет пропадал с лика планеты.

— Фантастика какая-то дикая, — сказал Злотов. — Жуть.

Пейзаж на нижнем экране теперь напоминал лунный — до реставрации атмосферы. Небо темнело, становилось фиолетовым, почти черным.

— Ладно, полюбовались, и будет, — сказал Сандлер. — Иди делай свое дело.

Обязанностью Злотова было установление контакта с экипажем и оформление согласия на буксировку. Тот самый момент, когда все падают в обморок.

— Иди сам, — заявил Злотов. — У меня эта пиеса всю охоту отшибла.

— Не валяй дурака! — рассердился Сандлер. — Действуй.

Злотов не двигался с места.

— Ладно, пошли вместе, — сказал Сандлер.

Они пересекли зал. Злотов достал из кармана комбинезона заранее заполненный бланк и сунул его в руку Сандлера. Сандлер укоризненно покачал головой, взял бланк и подошел к одному из кресел.

В кресле у пульта управления сидел человеческий скелет.

В других креслах тоже сидели скелеты. Они сидели как люди, в свободных позах.

Сандлер попятился.

Скелет шевельнул черепом, уставив на него пустые глазницы. Поднял костлявую руку.

Сандлер повернулся к Злотову.

Его удержали за руку чьи-то мягкие пальцы.

Скелет стоял рядом с высоким креслом и держал Сандлера за руку. Его кисть представляла собой кость, но на пальцах было пять золотых колец, по кольцу на каждый палец, и ниже колец пальцы были человеческие — плоть и кожа, и даже ногти. И даже грязь под ногтями. Этой жуткой полуперчаткой скелет сжимал руку Сандлера.

Так продолжалось секунду. Потом скелет брезгливо, скрипнув плечом, отдернул руку. Другой рукой он снял с нее кольца — все пять, одно за другим. Было ощущение, что вместе с кольцами он сдирает кожу и мясо. И то и другое исчезло с пальцев, остались обнаженные фаланги. Скелет подбросил кольца на ладони — они сверкнули зловещим блеском — и снова вцепился в руку Сандлера.

Дальнейшее Сандлер воспринимал смутно, урывками. Откуда-то появились еще несколько таких же скелетов. Не только из кресел с высокими спинками — их было гораздо больше. Все суставы у них были каким-то образом скреплены, и кости свободно поворачивались в сочленениях, хотя непонятно, какие силы приводили их в движение. Казалось, скелеты смеются неподвижным оскалом ртов.

Потом наступил провал в памяти, после которого Сандлера куда-то несли, вниз по полутемному спиральному коридору-пандусу. Кругом раздавались скрип и шуршанье, будто ветер гулял по мертвому лесу.

Потом Сандлера бросили в темноту, он больно ударился о металлический пол и некоторое время лежал неподвижно. Звуки угасли. Потом в темноте неподалеку от себя Сандлер услышал чье-то дыхание.

— Это ты? — спросил он у скрытого в темноте.

В ответ послышался голос Злотова:

— Влипли мы с тобой, товарищ Сандлер.

Было слышно, как он ворочается, шурша одеждой. Сандлер встал на ноги. Болело колено.

— Ты жив?

Злотов не ответил. Сандлер слышал, как он ворочается на полу в темноте.

— Включи свет, — попросил погодя Злотов.

Сандлер медленно пошел по гладкому полу. Мрак был абсолютный, ни кванта. Его вытянутые пальцы ударились в стену. Он нащупал дверь. Стена около двери была холодная, металлическая. Никакого выключателя не было. Свет загорелся внезапно.

Они находились в кубической камере — метров семь по диагонали. Она казалась вырубленной в стальном монолите. Посередине камеры на полу сидел Злотов, держась рукой за грудь.

— Покалечили, негодяи, — сообщил он. — Но я тоже кого-то из них обидел. Они, как выяснилось, хилые, просто их слишком много.

— Не говори об этом, — сказал Сандлер. — Этого не было.

— Ну уж не было! — сказал Злотов. — Что будем делать, начальник?

— Не знаю.

— И я не знаю. Стоп, а что это здесь на полу?

Злотов держал в руке золотое кольцо. Точно такое, как на пальцах скелета.