Во власти наслаждения

Когда дверь за братьями закрылась, Сесил нервно сглотнул. Правильно ли он поступил, скрыв, что знает, куда уехала графиня? Больше никто из слуг этого не знал — все считали, что она отправилась в Шотландию. Но ему Мари, конечно же, открыла правду: они отправились в Уэльс.

Сесил поспешил прочь, на время отложив столь деликатный вопрос, Ррсси, может быть, и был более итальянцем, нежели французом, но темпераментом обладал таким же, как и повар-француз, оставшийся в Лондоне. Если требовалось приготовить полный обед из семи блюд, его нужно было предупреждать заранее.

В желтой гостиной Алекс опустился на диван и сидел, глядя прямо перед собой. Патрик ходил по комнате, беря в руки то одну, то другую безделушку и рассеянно их разглядывая.

— Комната выглядит по-другому, — заметил он.

Алекс не поднимал глаз.

— Мне надо узнать, когда она уехала, — уныло произнес он. — Ты думаешь, она направилась в Шотландию?

Патрик ничего не ответил. Он всерьез намеревался вытянуть всю правду из лакея — но только после обеда. Насколько он знал Алекса, брат не останется здесь ни минуты. Патрику надоело скакать по ночным дорогам с риском подвергнуться нападениям разбойников и бог знает чему еще. Может быть, с лакеем лучше поговорить завтра утром?

— Это ты занимался переделкой дома или Шарлотта? — с любопытством спросил он.

— Я не переступал порог этого дома с тех пор, когда еще был жив отец.

— У твоей жены неплохой вкус, она разбирается в цвете.

— Она художница.

— Хм… — был ответ Патрика.

— Она настоящая художница! — рассердился Алекс. — Она пишет портреты, и они великолепны. Она говорила, что может написать мой портрет…

И он снова погрузился в молчание. Патрик с некоторым интересом принялся рассматривать картину на стене.

— Не эта, — раздраженно заметил Алекс. — Это — Росетти. У меня такое чувство, что кто-то надел мне на голову черный мешок и медленно душит.

Патрик подошел к дивану и сел в противоположном от Алекса углу, вытянув длинные ноги. Откинув назад голову, он посмотрел на потолок. Шарлотта восстановила облупившуюся выцветшую роспись: потолок изобиловал беспечными дамами и кавалерами, устроившими пикник на берегу живописной реки.

— Почему ты сделал это, Алекс? Я встречал Шарлотту только дважды, но я бы сказал, что она честна от природы и надежна как скала. Более тою, она тебя любит, — безжалостно заявил он. — Мне было жаль ее, потому что она страдала из-за этого непристойного скандала, вспыхнувшего из ничего, но я бы никогда не подумал, что ты причинишь ей боль.

— Когда я уезжал, она сказала мне, что у нее месячные, — ответил Алекс. — Я узнал в нашу брачную ночь, что она не девушка, но она утверждала, что потеряла невинность со мной. Я знаю, что это неправда, поэтому я решил, что это, должно быть, был ты. Затем, когда я вернулся, я услышал, что она упала в обморок при твоем появлении, и вот теперь она беременна…

— Ты дурак, — невозмутимо сказал Патрик — Ты помнишь, когда спал с ней?

— Ты видел Шарлотту, Патрик. Как ты думаешь, смог бы я забыть ее, лишив невинности?

— Ты должен подумать как следует. Она не лгунья.

— Ну а как насчет тебя?

— Так случилось, что в жизни мне не попадались невинные девицы. Я старался их избегать. Была лишь одна индийская девушка, и это случилось на берегу реки Ганг. Приятное воспоминание, но не имеет отношения к делу.

— В этом мы равны. Я тоже спал с одной девушкой, но у нее были рыжие волосы, и случилось это на балу проституток.

Патрик подумал о вероятности посещения невесткой бала проституток, но промолчал. Он устал и был голоден, и ему не хотелось спорить с Алексом. Как только они разыщут его жену, они смогут разобраться во всем.

В дверь осторожно постучали, и она открылась. На пороге, часто моргая, стоял Сесил. Он держал в руке серебряное блюдо, но ничего не говорил.

— Откуда у тебя, черт возьми, имя Сесил? — насмешливо спросил Патрик. — Твоя мать страдала манией величия?

Сесил покачал головой.

— Она восхищалась благородством, — коротко ответил он и с поклоном подал блюдо Алексу. — Письмо для вас, милорд.

Алекс схватил белый конверт, от нетерпения чуть не разорвав его пополам.

— Боже мой, это от нее, Софи Йорк! Они в Уэльсе. Она пишет… — от негодования он повысил голос, — что, если я хочу присутствовать при рождении своего ребенка, я должен поторопиться.

— Ты это заслужил. — Патрик пристально посмотрел на лакея, явно обрадованного таким оборотом дела. — Пошел вон, — резко сказал он. — Ты легко отделался.

Сесил, кланяясь, вышел из комнаты, в душе совершенно согласный с младшим Фоуксом.

Патрик почувствовал разочарование. Он понял, что обед исчезает с горизонта, и не ошибся. Алекс уже вышел из комнаты и распоряжался насчет лошадей. Патрик неохотно встал с уютного дивана и последний раз взглянул на счастливых дам, резвившихся на потолке. При убийственной скорости Алекса они доберутся до Уэльса за два дня — еще два дня, прежде чем он сможет прилично пообедать! В холле он не спеша оделся и медленно вышел из дома — просто назло брату, уже сидевшему на беспокойном жеребце. Вздохнув, Патрик вскочил на свежую лошадь, отпустил поводья и помчался за братом по обрамленной деревьями темной дороге.

Глава 22

— Нет! Нет! Нет! — кричала Шарлотта. Она согнулась, защищая свой огромный живот. — Он приехал только для того, чтобы забрать моего ребенка! Пусть уйдет…

Она замолчала, натолкнувшись на столбик кровати, и ее поглотила страшная, разрывающая на части боль. В комнате воцарилась тишина, слышалось лишь тяжелое дыхание Шарлотты.

Алекс с ужасом смотрел на жену. Неужели он был так слеп? Тонкая рубашка Шарлотты намокла от пота, и был ясно виден ее большой живот. Он был больше, чем у той женщины в Италии, которая родила у него на глазах, тревожно подумал Алекс, — должно быть, ребенок очень велик.

Чья-то рука легла ему на плечо.

— Милорд, вы должны выйти из комнаты! — вежливо попросил голос у него над ухом.

Алекс резко обернулся — перед ним стоял доктор и смотрел на него с серьезным и властным видом.

— Вы очень молоды, — заметил Алекс.

— Вы сейчас же должны выйти из комнаты! — повторил доктор Сидлэнд. — Роды вашей жены проходят благополучно для первого ребенка. Но она не должна тратить силы на споры с вами. Ребенок крупный.

— Пожалуйста… пожалуйста, заставьте его уйти!

Алекс снова посмотрел на Шарлотту. Она все еще держалась за кровать, но уже немного выпрямилась. Волосы больше не закрывали ее лица, глаза стали огромными и потемнели. «О Боже, как она страдает!» — подумал Алекс. Он ощутил такой прилив горячей нежности, что инстинктивно захотел дать ей его почувствовать. Но рука доктора словно тисками сжала его плечо.

— Выйдите! — приказал он. — Вы не должны здесь находиться.

— Уйди, — умоляюще произнесла Шарлотта. Зрачки ее глаз расширились так, что он смотрел в них как в черные озера. — Пожалуйста, пожалуйста, уйди!

Она разрыдалась.

— Миледи, — обернулся к ней обеспокоенный доктор, — вы должны беречь силы!

Софи, обняв Шарлотту за трясущиеся плечи, взглядом приказала ему уйти.

Медленно идя к дверям, он слышал, как Софи успокаивает Шарлотту:

— Все в порядке, дорогая. Я не позволю ему отнять у тебя ребенка. Я с тобой.

Закрывая дверь, он услышал жалобный крик: у Шарлотты снова начинались схватки.

Алекс стоял за дверью, до глубины души потрясенный собственной глупостью. Его жена, его жена рожала ему ребенка — и смотрела на него с ужасом. От горя и ненависти к себе у него разрывалось сердце. Лучше всего будет, если он пойдет и застрелится.

Но в эту минуту сильные руки Патрика сжали его в непривычно крепком объятии. Они так и застыли, двое больших сильных мужчин. В тусклом свете коридора они поразительно походили друг на друга.

Тишину разорвал пронзительный крик, за ним последовали другие. Они заглушили тихие голоса в спальне Шарлотты. Голос доктора звучал громче других: