Страница 6 из 83
Вечером вернулся отец. Заметив чужих детей, нахмурился. Когда мать шепотом рассказала, в чем дело, — побагровел.
— Ах ты ж, паршивец! — рявкнул он, вмиг забыв про усталость. — Головы-то совсем нема⁈ Ты что тут удумал?
Яшка тут же заревел в углу.
— А ну, говори! А ну как дознаются, что мы жиденят тут прячем⁈ Ты понимаешь, что любой нас может выдать, ЛЮБОЙ? У нас дети малые! Что мне, всю семью пустить под нож из-за твоего дуроломства⁈ Вон их! Убирай куда хошь! Сейчас же!
— Да куда же им идти? — голос у меня дрогнул. — Зарубают же! Там всю семью их… при мне… Вот и Коська с Гнашкой видели тоже!
— Молчать! — прикрикнул отец. — Не твоё это дело, малой ище! В политику он полез! Вояка выискался! Вон, я сказал! Веди, куды хошь!
— Некуда им идти! — почти выкрикнул я.
Отец заходил по комнате, зло отдуваясь. Потом резко остановился.
— Не знаю, как. Не знаю куда. Но их тут быть не должно. Прямо сейчас! И ты… и ты — вон! Иди, куды хошь! А до нас не суйся, пока эта сволота в городе!
Я опешил. Он выгонял не только чужих детей, но и меня? В ночь? Под пули?
— Отец! — взмолилась мать. — Та что ж ты баишь⁈ Лёнька ж хворый еще! Да куды они пойдут⁈
— Молчать! — гаркнул Илья Яковлевич. — Не видишь, что может случиться? Узнают эти, что жидов прячем — всех порешат! Немедля отсюда всех! Всех троих! А ты, — он обернулся ко мне, багровый, трясущийся от гнева, — другой раз думай, что на себя возлагаешь!
Отец был неумолим. Страх за собственную жизнь и семью оказался сильнее жалости. Делать было нечего: взяв дрожащих детей за руки, я молча пошел к двери. Мать плакала у печки, Яшка ревел, Вера испуганно смотрела на нас.
Мы вышли на темную, безлюдную улицу. Куда идти? Что делать? Я чувствовал себя абсолютно потерянным. Холодный майский ветер пробирал до костей. Дети тихо всхлипывали.
— Лёнька! Пс-с-с! Сюды! — раздался вдруг шепот из-за угла ближайшего дома.
Я вздрогнул. Из тени вынырнула фигура Костика Грушевого.
— Я слышал… Батько твой — того… совсем скаженный — замялся он. — Куды ж вы теперь?
— Не знаю, Костик… — я развел руками.
Коська задумался, потирая нос.
— Погоди! А я знаю! — Ладно… слухай сюды. Инженер один был на заводе, поляк, пан Колодзейский. Дюже вумный, наверно, умнее всех нас — как тут почалося, так сразу за кордон и утёк. Сейчас то ли во Франции, то ли где…. А дача его стоит за Верхней колонией, в Новых планах. Добрая хата, в два этажа, каменная! Батько мой, сам знаешь, он же в заводской конторе сидит, бухгалтером, оттуда и знает… Точно стоит сейчас порожняя!
— Далеко это? — с надеждой спросил я.
— Та ни! Версты три, може. Ходим, я дорогу покажу! Я там раз был, за оградой стоял.
И мы пошли. Костик уверенно вел нас темными улицами, потом огородами, к окраине городка. Мы молча шагали, лишь изредка перешептываясь. Дети немного успокоились, держась за мои руки. Дорога вывела нас в перелесок, через заросшую кустарником балку. Вскоре впереди показался темный силуэт большого каменного дома, обнесенного забором.
— Вот она! — шепнул Костик. — Тут и калитка вроде не заперта… Ну, дальше вы сами. А мне до дому треба, а то батько голову скрутит. Покедова, Лёнька.
Он совсем по-взрослому пожал мне руку и быстро растворился в темноте.