Письма

Если же он на него все-таки соглашается, то только явно иронически и потому, что надеется, что сами дети поймут его реальную невозможность и ненужность. Да он и не соглашается вовсе. Вопрос о фиктивном браке так и остается открытым. Сделан намек на глубокое, чистое и нежное чувство, может быть, даже начало влюбленности дяди Мики в Финочку.

Если этому чувству суждено развиться, то мнимый брак сделается истинным. Но это лежит уже за пределами пьесы, и не в задачах автора рассказывать всю дальнейшую судьбу своих героев. Он только изображает данную трагическую коллизию действующего лица.

Во всяком случае, ссылками на то, что молодежь занимается вопросами пола, как на улику безнравственности и ни на чем не основано.

Не менее произвольна ссылка и на другую сторону пьесы — на сочувствие автора к детям, в трагическом столкновении «отцов и детей». Совершенно непонятно, почему нравственно необходимо и обязательно сочувствовать «отцам», а не «детям». Физиологическое рассуждение, в которое пускается Л. Т. К. о несовершенном строении мозга у лиц, не достигших чувственного возраста (какого именно?) переносит вопрос о нравственности или безнравственности действующих лиц пьесы, так и самого автора на такую почву, на которой едва ли возможно признать компетенцию Л. Т. К. Стоит ознакомиться с историческими документами различных эпох и народов, чтобы убеждаться в том, что умственная зрелость наступает у разных поколений в разные годы. Как бы, впрочем, не решали вопрос об отношении физиологического возраста к умственной зрелости не следует забывать, что человеческая жизнь в своих глубочайших основах строится не только умом, но и сердцем. Великое сердце 17-летнего подростка Жанны д'Арк спасло Францию и малолетние сыновья знаменитого героя 12-го года, генерала Н. Н. Раевского,[12] участвовали в Отечественной войне и в славных подвигах отца своего. Неужели это это все «безнравственно», потому что противоречит «физиологии».

М. Комитет предчувствует опасность, которою угрожает отстаиваемой им мысли: «если не обратитесь и не станете как дети, не можете войти в царствие Божие».[13]

Комитет устраняет этот грозный для него текст и утверждает, что евангельские проповеди выше детства, как божественного начала жизни, относится к невинным, тогда как подростки «зеленого Кольца» порочны.

Но мы уже видели, что обвинение это фантастично и призрачно. Нет, святые слова о детстве как о вратах в Царстве Божие остаются в данном случае во всей своей грозной силе и могли бы послужить эпиграфом к пьесе.

«Если пьеса не мистификация, не парадокс очень талантливого человека, то это ложь на человеческую природу, на физические, психологические и, пожалуй, моральные законы», замечает протокол. Тут какое-то вопиющее противоречие: талантливо, художественно и вместе с тем лживо, безнравственно. Казалось бы одно из двух: или художественно и правдиво или лживо и нехудожественно.

Не могу кстати удержаться, чтобы не выразить моего удивления по поводу слова «мистификация», которое позволил себе Моск. Комитет в выше приведенном заключении протокола. Что такое «мистификация»? Сознательный обман. Комитет допускает возможность, чтобы автор, представляя свою пьесу на заседание Дирекции, сознательно желал ввести ее в обман.

Я хорошо помню, Влад. Аркад., Ваше первое впечатление от пьесы: она показалась Вам достойной внимания, как произведение художественное, и никакой «безнравственности» Вы не усмотрели в пьесе. Полагаю, что этого впечатления Вы не изменили и теперь, после отзыва Моск. Комитета.

Какой же практический вывод из настоящего положения. Кажется, возможны два выхода. Первый: принять, ту часть заключения «Зеленое кольцо», которая признает в ней выдающееся художественное произведение, а другую часть, в которой доказывается «безнравственность» пьесы, отбросить как не входящую в компетенцию Л. Т. Комитета. [неразборчиво 4 строки] Второй вывод: отдать пьесу на вторичное рассмотрение Петербургского комитета, разумеется, без моего участия и присутствия в заседании, на котором пьеса будет рассматриваться.

Во всяком случае, отвергать художественное произведение, признанное «выдающимся по таланту» при настоящей скудости драматической литературы было бы слишком несправедливо и я уверен, что Вы этого не сделаете.

Мне хотелось бы переговорить обо всем с Вами лично, когда Вы приедете в Петербург.

Прилагаю копию с двух писем Ф. Д. Батюшкова о «Зеленом Кольце», а также мою пьесу «Будет радость», которую может быть Вы удосужите прочесть.

Искренне преданный Вам Д. Мережковский.

11 мая 1914 г.

В. А. ТЕЛЯКОВСКОМУ

3 февраля 1915 г.[14]

Глубокоуважаемый Владимир Аркадьевич,

постановка моей пьесы «Будет радость» в Художественном Театре отложена, по моей просьбе (в виду войны) на будущий сезон. Так как я еще не заключал договора со Станиславским, то имею возможность предложить Вам постановку пьесы в будущем году на сцене Александрийского театра, с тем, чтобы постановка той же пьесы в Москве была оставлена за Художественным театром.

В случае Вашего принципиального согласия я пошлю пьесу на одобрение Московского Лит. — Театр. Комитета.

Ввиду необходимости заключать договор с Художественным театром, хотелось бы знать Ваше мнение по этому вопросу.

Постановка «Зеленого кольца», кажется, идет хорошо, и я этому очень радуюсь не только за автора, но и за Александрийский театр: это за долгое время первая литературная постановка новой пьесы.[15]

Искренне преданный Вам Д. Мережковский

Г. С. САРКИСОВУ

1916 г

[…] Рахмановой сообщите, пожалуйста, Ваш адрес, чтобы она могла Вам доставить пьесу.[16] Пьесу пришлите, если можно, с артельщиком, если не вернет дня через три, а то сами привезите.

В. И. Немировичу-Данченко также сообщите Ваш адрес, если это возможно. Я может быть потелефонирую ему. Я ему предлагаю инсценировку «Петра» на будущий сезон.[17] […]

Н. В. ДРИЗЕНУ[18]

2 июля 1916 г

[…] Посылаю Вам мою пьесу.[19] Если бы Вы успели посмотреть ее до вторника, то очень прошу, сообщите мне об этом, т. к. я буду еще здесь, в городе, до этого дня. […]

Н. В. ДРИЗЕНУ

14 июля 1916 г

Глубокоуважаемый Николай Васильевич, меня беспокоит судьба «Романтиков». Я посылал за пьесой в цензуру в назначенный день, но ее не отдали. […]

12

Раевский Николай Николаевич (1771–1829), генерал от кавалерии; Александр Николаевич (1795–1868) и Николай Николаевич (1801–1843) — его сыновья, герои Отечественной войны 1812 г.

13

Евангелие от Матфея (XVIII, 3).

14

Надпись под датой: «Мне пьеса нравится и я думаю, что включить ее в репертуар можно». Подпись В. А. Теляковского.

15

Премьера пьесы «Зеленое кольцо» состоялась в Александрийском театре 18 февраля 1915 г. Постановка была осуществлена В. Мейерхольдом.

16

Речь идет о пьесе «Романтики».

17

Имеется в виду драма «Царевич Алексей», поставленная в 1920 г.

18

Дризен (Остен-Дризен) Николай Васильевич (1868–1935), барон — театральный деятель и цензор. Был редактором «Ежегодника императорских театров».

19

Имеется в виду драма «Романтики».