Шторм

Кому-кому, а Шторм было знакомо и понятно чувство женской ревности, – ведь она сама его постоянно испытывала – поэтому она, как хозяйка, изобразила на лице приветливую улыбку и сказала самым любезным тоном:

– Как поживаешь, Джози? Мне приятно снова видеть тебя.

Тяжелый взгляд зеленых глаз выражал непримиримую враждебность, когда Джози окинула им девушку с головы до ног, заметив безупречную белизну ее кожи и упругую юную грудь. Вместо того, чтобы ответить Шторм тем же тоном, каким она приветствовала гостью, Джози пропустила доброжелательные слова мимо ушей и произнесла с нехорошей усмешкой, кривившей ее губы:

– Вот теперь я вижу, что маленькая принцесса совсем выросла. При звуке этих слов чувство жалости, которое Шторм на минуту испытала к зрелой, утратившей молодость женщине, растаяло, как дым. Ну, раз Джози этого хочет, пусть она это получит!

– Мы все изменяемся с возрастом, года-то неумолимо бегут! – произнесла Шторм и нарочно остановила взгляд на тонкой сеточке морщинок, собравшихся вокруг глаз ее соперницы. Лицо Джози покрылось красными пятнами, в кругу гостей раздалось тихое женское хихиканье и приглушенный смешок, который – Шторм была в этом уверена – издал Уэйд. Она ждала, чем же ответит на ее выпад уязвленная Джози, но та ответила самым неожиданным образом.

Притворившись, что не поняла смысла обращенного против нее замечания, Джози подняла свое лицо и, взглянув снизу вверх на Уэйда, промолвила, кривя губы в жалком подобии улыбки:

– Ты помнишь, сколько неприятностей доставляла эта девчонка вам с Кейном в детстве, она всегда путалась под ногами, всегда досаждала вам? Ты помнишь, как вы постоянно гнали ее от себя взашей?

Борясь с желанием ударить наотмашь по этому худощавому, увядающему лицу, Шторм скользнула неуверенным взглядом по Уэйду. Неужели он согласится со словами этой скверной обозленной женщины?

Ее сердце бешено колотилось в груди. Уэйд смотрел на Джози с выражением угрюмого недовольства в серых глазах. Переведя взгляд со своей любовницы на Шторм, он спокойно заметил:

– Только сумасшедший мог бы захотеть прогнать ее от себя теперь.

Шторм вздрогнула от полного жгучей ненависти молниеносного взгляда, которым Джози пронзила ее.

Но как бы отреагировала пришедшая в бешенство женщина на замечание Уэйда осталось неизвестным. Потому что в это мгновение сзади к Шторм подошел Рейф и, остановившись рядом, по-хозяйски обнял ее за талию. Прижав девушку к себе, он вкрадчиво произнес:

– Более верных слов я в жизни не слышал, Мэгэллен, и я уверяю тебя, что я – не сумасшедший.

«О, Рейф! – застонала Шторм в душе, – лучше бы ты не говорил этого!»

Внезапно раздались звуки веселой музыки, заиграли скрипки и банджо, зажигательная мелодия разорвала ночную тишину, пары закружились и запрыгали на деревянном настиле, устроенном специально для танцев ковбоями Кейна.

Сбитые на скорую руку доски прогибались и пружинили от топота десятков ног. Уэйд холодно взглянул на Шторм и, взяв Джози за руку, произнес:

– Пошли, потанцуем.

Чувствуя полную опустошенность в душе, Шторм посмотрела вслед Уэйду и Джози, смешавшимся с лихо отплясывающими парами.

– Пойдем, дорогая, потанцуем вместе со всеми, – сказал Рейф, и, не чувствуя под собою вдруг одеревеневших ног, Шторм последовала за ним.

Когда они закружились в танце, Рейф прижал Шторм к себе и зашептал ей на ухо:

– Расслабься, Шторм, улыбнись. Пусть этот надутый буйвол подумает, что ты вовсю веселишься и наслаждаешься жизнью. Я собираюсь сегодня вечером хорошенько вздернуть его нервы, вывести его, наконец, по-настоящему из себя. Я хочу внушить ему такую ревность, так раззадорить его, чтоб он, черт бы его побрал, навеки заткнулся и больше не смел обижать тебя.

Шторм огляделась по сторонам, взглянула на толпящиеся вокруг танцующие пары, и ее взгляд случайно упал на Джози и Уэйда. У Джози был глупый самодовольный вид, и она изо всех сил прижимала свое сухопарое тело к Уэйду, который, казалось, не имел ничего против.

«Где твоя женская гордость? – шептал Шторм ее внутренний голос. – Выкинь из своей головы этого подлого человека и наслаждайся весельем. Это же твой праздник! Когда этот длинноногий хищный волк сделал для тебя хоть что-то хорошее?»

Шторм надавала себе полезных советов и, расслабившись в объятиях Рейфа, рассмеялась звонко и беззаботно, пускаясь в веселый пляс.

Затем сразу же, почти без паузы, последовали еще три танца. После этого вперед выступил Кейн и громко провозгласил:

– А теперь все танцуют старинную кадриль!

Выберите себе партнеров и приготовьтесь!

Глаза Шторм вспыхнули веселыми искорками. Она очень любила этот старый танец со всеми его движениями, притоптываниями, кружением и хлопаньем в Ладоши.

Широко улыбаясь, Рейф протянул Шторм руку, но тут же чья-то рука с выступающими синими венами перехватила ее запястье.

– Прости, Рейф, – произнес скрипучий голос, – но Шторм всегда танцует первую кадриль со мной.

Рейф добродушно ухмыльнулся, когда Шторм бросилась на шею седовласому старику.

– Дядя Джейк! – воскликнула она. Я не знала, что ты здесь!

– Я только что прискакал, – отец Уэйда тепло обнял девушку. – Мне довольно поздно удалось выбраться из салуна. Несколько пьяных повздорили между собой, дело дошло да драки, и мне понадобилось какое-то время, чтобы выдворить их на улицу.

Шторм выпустила, наконец, из своих объятий жилистое тело старика и улыбнулась, глядя в темное от загара, морщинистое и обветренное его лицо.

– Ты прекрасно выглядишь, дядя Джейк, – произнесла она, вспоминая, каким добрым всегда был к ней Мэгэллен-старший, особенно после гибели ее родителей. Раз в неделю он оставлял свой салун на попечение бармена и вместе с ней отправлялся на лодке ловить рыбу на реке Платт.

Шторм никогда не удавалось поймать много рыбы, но эти прогулки и само по себе присутствие дяди Джейка успокаивали ее боль, утешали ее в горе.

Когда две шеренги танцующих встали напротив друг друга, Шторм вернулась к реальности. Они с Джейком так и не упомянули в своем коротком разговоре имя Уэйда. И тут зазвучала громкая веселая музыка и начался танец. С криками и радостными возгласами пары кружились в темпераментном танце. Джейк тоже кружил Шторм и вертел ее, делая замысловатые па, так, что пышная юбка девушки высоко взлетала, обнажая длинные стройные ноги и на долю секунды приоткрывая бедра.

Беззаботное самозабвенное веселье Шторм заражало всех окружающих, трогало сердца гостей, вызывало улыбки на лицах. И, поддавшись общему настроению, Уэйд, который только что видел перед собой дрожащую от гнева девушку, раздосадованную и сердитую, сейчас не мог отвести от нее своих восторженных глаз. Нога Уэйда снова начала сильно болеть, он не мог больше выдерживать быстрого танцевального темпа.

Джози, танцевавшая с ним в паре, взглянула на него, не скрывая своего бешенства и ненависти. К тому времени, когда партнеры проводили своих дам на место, а музыканты отправились отдохнуть и перекусить, Джози Сейлз уже буквально кипела от злобы и раздирающих ее эмоций.

Масла в огонь подлил еще и сам Уэйд, когда, ни слова не говоря, оставил Джози и начал пробираться сквозь толпу прочь от танцевальной площадки. Она громко окликнула его, но он, обернувшись на мгновение один раз, больше не обращал внимания на ее призывные крики.

Однако Джози удалось отвлечь внимание Уэйда на одно мгновение, в результате чего он потерял из виду светлую пушистую головку с распущенными по плечам кудрями. Он обшарил взглядом всю толпу, но обнаружил в ней только своего отца – он стоял один.

– Черт подери! – выругался вслух Уэйд, поскольку Рейфа тоже нигде не было видно. Он повернулся налево и сразу же заметил их, в глазах у Уэйда все потемнело.

Рейф ждал, пока Шторм натанцуется, и когда она наконец подбежала к нему вся раскрасневшаяся после танца, он сказал:

– Пойдем где-нибудь присядем, тебе надо перевести дух.

Взяв Шторм за руку, Рейф повел ее по тенистой тропке в заросли роз, образовавшие небольшой садик. Эти розы посадила еще мать Шторм. Полная луна освещала каждый цветок, издававший сильное благоухание. Рейф остановился, сорвал полураспустившийся алый бутон и протянул его Шторм.