Опасная любовь командора

Кеммер повёл своё звено к Разлому не кратчайшим путём, а чуть забрал в сторону, чтобы зацепить вид серебрящейся в свете ночных светил Стеры, петляющей среди дикого леса вдалеке. По другую сторону блестела идеально ровная стрела железной дороги, пересекающей континент вдоль Разлома.

Полуденники не летали в тёмное время суток, так что он не беспокоился о том, что кому-то из пилотов не хватит энергии на обратный путь.

Три других маголёта следовали за командором неровным клином и практически бесшумно рассекали гладь ночного неба, словно ножницами разрезая чернильно-синий шёлк. Кеммер посмотрел на ярко сияющую голубую Гесту, заметно похудевшую с начала месяца. Луна убывала, а значит, совсем скоро будет новый прорыв у Разлома.

Однако сегодня тёмно-зелёная чаща под крыльями дышала покоем. Редкие поляны светились ночными цветами, жадно впитывающими сияние луны. Иногда раздавались пронзительные крики — к примеру, триумфальный рёв кнутохвостой баты, поймавшей добычу.

Пилоты уже знали, что им предстоит не боевой вылет — и всё же синхронно напряглись, подлетая к месту бесчисленных сражений и бессчётных смертей.

Наконец перед ними предстало проклятие их мира — Разлом.

Чёрную змею узкого каньона давно заковали в каменный острог. Линия гарнизонных укреплений тянулась через весь континент и огибала Разлом с двух сторон. Единственное место, где не существовало государственных границ, полуденники и полуночники работали плечом к плечу, а устав был един для всех.

Поодаль от крепостной стены располагались гарнизоны. Казармы, госпитали, столовые, жилые корпуса для семейных пар. Ночами там кипела жизнь, потому что абсолютное большинство пехотинцев — боевые маги. Полуденникам нет смысла соваться в рукопашную с лезущими из Разлома тварями, их просто сожрут заживо. Даже маги не ступали за пределы укреплений, это было строжайше запрещено. Один молодой кантрад способен с лёгкостью уничтожить десяток магов, а нанесённые им ранения чаще всего оказывались смертельными.

Именно поэтому мало было дураков соваться в покрытые шипами жвала кантрадов и исполинских телифонов. Их сначала поливали огнём сверху, а потом уже добивали магией у стен. Кеммер наклонил штурвал от себя и пустил крылатика в бреющий полёт над безмолвным Разломом.

Гигантская решётка, стягивающая его края, тускло бликовала в свете двух лун. Мать магов Геста заливала мир живительными голубыми лучами, в то время как её извечная соперница, рыжеликая Таната отравляла ржавым светом всё, до чего могла дотянуться. Безжалостная мать закованных в Разломе драконов не оставляла надежды разрушить решётку и выпустить своих детей на свободу.

Так гласили легенды.

Кеммер не знал, верить ли им, но другого объяснения наличию огромной решётки, закрывающей Разлом, не находил. Слишком грандиозное инженерное сооружение, чтобы его могли создать люди, пусть и магически одарённые.

Возможно, легенды не лгут, и когда-то давно Таната отобрала у детей Гесты дар и посмеялась над ними. Так от магов произошли полуденники, обычные люди. Геста потребовала, чтобы Таната вернула дар её детям, но та лишь насмехалась над сестрой. И тогда голубая богиня заманила драконов в Разлом и накрыла сверху решёткой, которую каждую ночь напитывала силой.

Таната разъярилась, но ничего поделать не смогла.

С тех пор длится противостояние двух лунных богинь на небосводе, и в затмение, новолуние или просто непогоду, когда тучи не позволяют лучам Гесты добраться до земли, из Разлома вырываются гигантские твари.

Никто не помнит времён до Разлома. Никто не представляет жизни без него. Никто не знает, как побороть саму болезнь, а не её симптомы — лезущих из-под постепенно ослабевающей решётки монстров.

Лоарельская Империя не заглядывает дальше завтрашнего дня и заботится лишь о том, чтобы военным частям у Разлома хватало припасов и магов.

Но командор знает, что даже за те восемь лет, которые он провёл у Разлома, ситуация изменилась катастрофически. От одного прорыва раз в пару месяцев они пришли к паре в месяц. Людей не хватает, техника быстро изнашивается, а верховное командование призывает экономить боеприпасы.

Только как они себе это представляют? Если Кеммер начнёт экономить боеприпасы, то на гарнизонных кладбищах перестанет хватать мест. А если хоть один кантрад прорвётся за линию обороны, то пострадают мирные жители. Огромная кровожадная тварь не остановится. Она будет жрать, рвать и крушить, пока её не уничтожат военные. Экономя боеприпасы, разумеется.

В последнем предписании, полученном авиачастями от военного министра, была директива расходовать максимум три огненных снаряда на одну особь.

Командор спорить не стал, просто подогнал цифры так, чтобы бомб хватало. Статистика части внезапно взлетела до небес, и мистическим образом вместо пяти тварей в месяц они начали убивать в три раза больше. Кеммер ненавидел подобные бюрократически выверты, и уже сообщил обо всём деду, чтобы тот поднял вопрос в Синклите на совещании с императором.

Блайнеры были одной из тридцати шести высших аристократических семей Лоарельской Империи, и поэтому им принадлежало место в Синклите. Туда же входили и Боллары, но последний оставшийся в живых мужчина рода — брат Аделины — был слишком юн, чтобы заседать и голосовать в совете императора.

Все предполагали, что со смертью Бреура Боллара их род прервётся, ведь за почти десять лет с момента, как стало известно об их родовом проклятии, никто так и не нашёл способа его снять или обойти. Как уже упоминала Аделина, фиктивные браки не получали одобрения богини, а выйти замуж за проклятого Боллара всерьёз никто бы не рискнул — слишком велика цена за сомнительное удовольствие купаться в нищете и дурной славе.

Ещё не освободившееся место в Синклите уже делили, а на Боллара, по слухам, даже совершали несколько покушений. Но целителя такого порядка, да ещё и с даром мага жизни убить не так просто, поэтому странный статус-кво пока сохранялся. Кеммер ни за что не хотел бы оказаться на месте последнего из Болларов: бороться с непосильным налоговым бременем, заботиться о семи сёстрах, ни одну из которых нельзя выдать замуж, и не иметь возможности вырваться из этого замкнутого круга.

Вероятно, именно поэтому ему настолько паршиво из-за своего поведения. Вместо того, чтобы протянуть руку помощи, он, по сути, пнул лежачего. И чем больше командор об этом думал, тем поганее становилось на душе. Хоть бери и пиши письмо с извинениями.

С этим проблемы не было — Кеммер охотно признавал свою неправоту, если ошибался, но в данном случае он поступил правильно, а любые извинения упрямая нобларина Боллар расценит, как слабину. И, не дай Геста, вернётся в часть с новым назначением.

Настроение, поднявшееся за время полёта, снова испортилось. И ни свет дарующей магию луны, ни миртовое море под крыльями уже не радовали. Кеммер потёр висок с родовой печатью, недовольно сжал челюсти, долетел до крайней точки патрулирования, а затем заложил резкий разворот в воздухе и повёл отряд обратно на базу кратчайшим путём.

Отдав крылатику остатки сил, командор посадил его на взлётно-посадочную полосу, ловко выпрыгнул из кабины, кивнул механикам и направился обратно к себе в кабинет. Писать объяснительную о причинах, почему ему не подошла направленная Канцелярией императора целительница. Ничего выдумывать он не собирался, планировал изложить всё, как было: одинокая, юная, красивая и незамужняя женщина переполошит всю часть и помешает несению боевой службы.

Кеммер знал главное армейской правило: чем больше бумаги, тем чище задница, поэтому собирался обозначить свою позицию до того, как юная Боллар придёт требовать пересмотра решения с его стороны. Он, конечно, сделал всё, чтобы этого не случилось, но кто знает, насколько отчаянно её положение?