Сердца четырёх

— Так быстро? — вскинула брови Блит.

— Но мы ни единой душе не говорили! — поразился Джек.

— Это Голливуд... У меня вопрос: как вы к этому пришли?

Джек и Блит переглянулись.

— Полагаю, что очень скоро на наши головы свалится Батч и нам, так или иначе, придется все объяснять, — сказал Ройл. — Все очень просто, Квин. Мы с Блит решили, что пора прекратить валять дурака. Двадцать с лишним лет мы любим друг друга, и только гордость мешала нам снова быть вместе. Вот и все!

— Боже, когда я думаю, сколько лет... — вздохнула мисс Стюарт. — Дорогой, ведь мы же сами их себе испортили. Правда?

— Но для хорошего киносценария этого мало, — заявил Эллери. — Еще нужна весомая причина, по которой вы расстались. Необходима напряженная интрига, иначе никакого интереса. Итак, причина разрыва: мужчина? женщина? Нельзя же приписать этот разрыв только вашему вздорному характеру!

— Можно, еще как! — усмехнулся Ройл. — А вот и телефонный звонок... Да, Батч, это правда. Вау! Подожди, подожди... О! Спасибо, Батч. Я потрясен. Подожди, Блит тоже хочет с тобой поговорить...

Короче, им было не до Квина; он их оставил.

Выйдя из замка Ройлов, мистер Квин, к своему удивлению, чуть не наткнулся на молодого Ройла и Бонни. Они сидели на разводном мостике, свесив над водой ноги. Сейчас они никак не были похожи на заклятых врагов. Скорее на добрых друзей! Нет, не совсем... Эллери вдруг услышал утробное рычание Тая и хотел уже кинуться к ним, думая, что Тай собрался сбросить девушку в воду. Но приостановился: звериный рык молодого Ройла, судя по всему, был реакцией на собственное несовершенство.

— Да, конечно, я подлец, что так поступаю, — рычал Тай. — Но не могу я бросить старика. Он для меня все. Лаудербек — это так, для виду, а агент думает только о деньгах. Если бы не я, отец уже давно был бы таким, как Парк.

— Да, ты прав, — ответила Бонни, глядя на воду.

— Что ты имеешь в виду? Да у отца в одной левой брови больше таланта, чем у всех остальных актеров, имеете взятых. Просто он очень непрактичный — пускает по ветру все, что получает.

— А ты, конечно, скряга, — промурлыкала Бонни. — Можно подумать, у тебя миллионы.

— Ну, об этом не будем, — сказал Тай, покраснев. — Я говорю, что он во мне нуждается. Только поэтому я согласился.

— Не надо мне ничего объяснять, — холодно сказала Бонни. — Вы меня не интересуете: ни ты, ни твой отец... А сама я соглашусь только потому, что не хочу причинять матери душевную боль. И оставить ее я не могу.

— Ну а кто теперь объясняет? — Тай иронично поднял брови.

Бонни от досады прикусила губу.

— Не знаю, почему я сижу здесь и разговариваю с тобой. Ты мне отвратителен и...

— У тебя на чулке спустилась петля, — заметил Тай.

Бонни быстро подняла ногу и поджала под себя.

— Какой ты противный! Такие вещи замечаешь.

— Извини, что сказал об этом. У тебя, между прочим, очень красивые ноги. И маленькие ступни — для такой высокой девушки. — Он размахнулся, бросил камешек в ров и с повышенным интересом стал наблюдать за результатом. — И фигура у тебя тоже красивая, — сообщил Тай, глядя в воду.

Бонни вытаращилась на него и мгновенно превратилась в испуганную девочку-подростка. Потом мисс Стюарт с рассеянным видом, но очень проворно лизнула палец и прижала петлю на чулке. Судя по отчаянному взгляду, устремленному на сумочку, ей больше всего на свете хотелось сейчас достать зеркальце и убедиться, что губы не нуждаются в помаде, а золотисто-медовые локоны — в расческе. А может быть, и припудрить носик. То есть воспользоваться обычными средствами защиты, к которым прибегает в моменты смущения любая женщина.

— И мордашка, — добавил Тай и опять швырнул в воду камешек.

— Ну и что? — сказала Бонни, и рука ее метнулась к волосам — искоренять ущерб, нанесенный ветром прическе и абсолютно неразличимый для мужского глаза.

— А то, что нам надо побыть друзьями, — ответил молодой Ройл. — До свадьбы наших родителей. Пойдем?

Мистер Квин как раз в этот психологически напряженный момент корчился от усилий сдержать кашель. Но кашель вырвался и возымел эффект револьверного выстрела. Оба дернулись, Тай густо покраснел и вскочил на ноги. Бонни с вороватым видом открыла сумочку, но тут же ее закрыла.

— Сделки не будет, — ледяным тоном сказала она Таю. — О, привет, мистер Квин! И знай: я скорее подружусь с вонючим скунсом, чем с тобой. Мне известно, как ты ведешь себя с женщинами. Просто я не стану с тобой ругаться на людях, пока наши родители не поженятся.

— Привет, Квин. Вам когда-нибудь встречалась более строптивая женщина, чем эта? — Тай стряхнул пыль с брюк. — На тысячу слов ни одного доброго. Ну хорошо, Бонни, пусть будет по-твоему. Я забочусь только об отце, и больше мне ничего не надо.

— А я иду с тобой на перемирие, заметь, временное, только ради мамы. Мистер Квин, пожалуйста, помогите мне подняться.

— Я тебе помогу, — сказал Тай.

— Мистер Квин! — настойчиво позвала Бонни.

Эллери подошел к ней и протянул руку. Тай, не сводя с Бонни глаз, несколько раз поднял и опустил свои широкие плечи, как боксер перед боем.

— Ладно же, черт побери! — рыкнул он. — Но только до свадьбы.

— Ах, вы такие рыцари, высокие сильные красавцы мужчины!

— Я виноват, что таким уродился? — сорвался Тай.

И они зашагали в разные стороны. Мистер Эллери Квин смотрел им вслед, совершенно ошеломленный: все-таки это было немного чересчур для его простой натуры.

Глава 5

УНЕСЕННЫЕ ВЕТРОМ

Статья Паулы Перис сообщила животрепещущую новость в субботу утром, и в тот же день на центральных воротах киностудии «Магна» удвоили охрану. Вокруг особняка Ройлов в Беверли-Хиллз забегали сторожевые собаки. Блит заперлась у себя в Глендейле, а в караул на входной двери встала непреклонная Клотильда. А Тай и Бонни, исправно играя свои роли, одарили совместным интервью изумленных газетчиков, высказались друг о друге самым лестным образом и сфотографировались, нежно глядя друг другу в глаза.

— Все прошло гладко, — сообщил Сэм Викс Квину вечером того безумного дня и вытер с лица пот. — Но завтра! Завтра!..

— А Бонни летит? — спросил Эллери.

— Хотела, но я ее отговорил. Боялся, что на обратном пути они с Таем затеют драку прямо в воздухе.

— Замечательно, что Джон и Блит все принимают, — сиял Жак Батчер. — Ну а если Тай будет у них пилотом, это вообще класс, правда, Сэм?

— Молоко любимой мамочки, — ухмыльнулся Лью Баском. — Подай-ка мне бутылку.

— Завтра на летном поле ребятки устроят пышные проводы, — сказал Сэм Викс. — На Рид-Айленд я вылетаю раньше. Займусь подготовкой к приему. Так что увидимся завтра вечером.

— Меня не будет, — объявил Батчер. — Ненавижу голливудские тусовки. Джеку и Блит я сказал, что доктор рекомендовал мне отдых. Бонни меня понимает. Завтра с утра пораньше поеду в Палм-Спрингс, проведу денек на солнышке. В понедельник собираемся.

В воскресенье в полдень Квин и Лью Баском отправились на аэродром на машине Эллери. На бульваре Лос-Фелиз они попали в пробку, машины тащились бампер в бампер. Они потратили целый час, чтобы свернуть на Риверсайд, проехать вдоль Лос-Анджелес-Ривер и еще час плелись через Гриффит-Парк к аэродрому. Потом пятнадцать минут искали место для парковки. Оставив машину, Эллери и Лью, работая локтями, пробрались сквозь толпу.

— Опоздали, — заныл Лью. — Эрминиус уже вовсю работает!

Сверкая под солнцем, красный с золотом моноплан Тая стоял на поле в окружении озверевшего полицейского кордона. Улыбающиеся Ройлы и Стюарты стояли плечом к плечу, раскланиваясь перед фотографами, репортерами и толпой визжащих от восторга поклонников. Шум стоял такой, что не слышно было духового оркестра. Его преподобие доктор Эрминиус, с развевающимися на ветру бакенбардами, расточая лучистые улыбки поверх молитвенника, медленно, но неуклонно сдвигался к тому месту, на которое были нацелены объективы фото- и кинокамер.