Верное сердце

Внезапно Джиллиан почувствовала острую боль внизу живота и слабо вскрикнула.

Гарет приподнял голову. Над его верхней губой выступили мелкие блестящие капельки пота. Слишком поздно ему пришло в голову, что… Он поспешно схватил полотенце и подсунул ей под бедра:

– Крови быть не должно. Иначе все поймут, что никакого ребенка пока нет и в помине.

Он услышал, как у нее перехватило дыхание, и затем приподнялся на локтях, направляя свою крайнюю плоть во влажную, черную как смоль поросль. На один короткий миг остановился, отметив для себя хрупкий барьер, охранявший ее девственность, однако уже в следующее мгновение начал прорываться сквозь него. Наконец он оказался полностью внутри ее – его меч был вложен в жаркие бархатистые ножны.

Лишь тогда она ощутила в полной мере его силу, величину, пыл его страсти. После мимолетного сопротивления ее тело уступило его напору. Острый приступ боли пронзил ее, но теперь его мужской орган уже полностью проник в ее тело – словно стал частью ее существа, подумала про себя Джиллиан с горечью.

Она уперлась в его плечи, отчаянно пытаясь вывернуться. Из ее горла вырвался сдавленный крик:

– Гарет! Нет!

Гарет даже не пошевелился. Боже правый, он не мог этого сделать! Сердце его бешено колотилось, и ему едва удавалось сдерживать себя. Ее сопротивление только еще больше усложнило задачу, поскольку он чувствовал, как страсть закипала в его венах, разнося вместе с кровью жар по всему телу.

– Тише, дорогая, – донесся до нее его хриплый шепот. – Боль будет длиться лишь мгновение, клянусь.

Он сплел ее пальцы со своими и покрывал поцелуями до тех пор, пока жесткая линия ее рта irе смягчилась и слабый водоворот дыхания не смешался с его собственным. Джиллиан задрожала всем телом, внезапно испугавшись собственных чувств, ибо он заставил ее усомниться в себе. До сих пор она была твердо уверена в том, что не хочет этого – и никогда не захочет…

– Гарет, нет. Нет…

– Да, – прошептал он у самых ее губ. – Боже мой, да! Гарет больше не в состоянии был сдерживать себя. Он так долго ждал этого мгновения. Он желал ее так давно и так сильно, что просто не мог отказать себе в этом блаженстве. Слегка отстранившись, он полностью покинул ее тело, после чего снова погрузился в жаркое бархатистое лоно.

Губы Джиллиан слегка приоткрылись, однако она так и не смогла издать ни звука. Его мужская сила внушала ей благоговейный трепет, его тело обдавало ее жаром. Она не представляла себе, как вместить в себя его восставшую, готовую к наступлению плоть, не будучи разорванной на части, однако уже в следующее мгновение ее тело подалось, сомкнувшись вокруг его железного копья так, словно было создано специально для него. Действительно ли она ощутила пульсацию его сердца там, где его мужской орган лежал глубоко внутри ее… или ей это только почудилось? Джиллиан полностью находилась в его власти, не в силах перевести дух.

– Посмотри на меня.

Его мрачный шепот не допускал никаких возражений. Черты Гарета были искажены гримасой напряжения, глаза ярко блестели, на шее выступили вены. Лишь тогда Джиллиан поняла, насколько сильным было его желание и чего ему стоило держать себя в узде.

Гарет опустил голову.

– Не сопротивляйся мне, Джиллиан. Обещаю, я не сделаю тебе ничего плохого. Только не сопротивляйся, потому что я не могу остановиться. Помоги мне Бог, не могу!

Голос его вдруг стал резким и прерывистым. Едва она его услышала, как что-то не выдержало внутри ее. Находясь в путах его пылкого, страстного взгляда, она приоткрыла губы, и ее рот тут же заполнил его язык.

Первая пронизывающая боль быстро отступила. Она затаила дыхание, почувствовав, как орудие его мужской силы медленно скользнуло внутрь, затем снова и снова. Его руки обхватили ее ягодицы, приподнимая ее и прижимая к нему теснее в том месте, где их тела соединялись. Ритм движений его бедер участился, и внутри ее вспыхнуло пламя, снедая ее и захватывая целиком. Эти бурные выпады, гибкая грация его тела… Джиллиан чувствовала себя в каком-то адском огне. Забыв обо всем на свете, она запустила пальцы в темные волосы на его затылке и выгнула спину, словно чего-то ища…

По его телу пробежала дрожь. Ощущение от ее пальцев у него на затылке, ее чуть приоткрытые нежные губы, то, как у нее захватывало дух каждый раз, когда он медленными размеренными движениями проникал в ее лоно… все это оказалось выше его сил. Внутри его бушевал настоящий ураган. С бездумной, неистовой силой он проникал в нес с каждым разом все глубже и глубже. Ее стон стал последней каплей, переполнившей чашу. Он тут же ринулся вперед, извергая семя и разражаясь огнем снова и снова у входа в ее чрево.

Когда все было кончено, Джиллиан спрятала лицо у него на плече. Из груди Гарета вырвался низкий раскатистый смех. Независимо от того, захочет ли она в том признаться или нет – а он сильно подозревал, что нет, – ее тело выдало ее с головой. Он понимал, что ему удалось ей угодить…

Джиллиан очень сердилась на Гарета за то, что тот заставил ее спуститься вниз к вечерней трапезе. Она не сомневалась в том, что его отсутствие не осталось незамеченным – наверняка все кругом понимали, что они провели вторую половину дня в его спальне. Что еще хуже, ему достаточно было просто прикоснуться к ней, чтобы она растаяла от счастья в его объятиях. Ей невольно вспомнились слова, которые он сказал ей в ночь их свадьбы: «Отступление не обязательно означает поражение».

Однако Джиллиан вовсе не была в этом уверена. Она уступила ему слишком легко и теперь проклинала себя за слабость. Меньше всего ей хотелось сознавать себя пешкой в чужих руках. Возможно, с ее стороны это и было ошибкой, однако она пыталась спасти последние остатки своей гордости, убеждая себя в том, что у нее просто не было возможности бороться с таким человеком и одержать победу. Он просто не дал ей выбора. Однако тем самым спас ей жизнь.

За ужином Робби забрался на колени к отцу. С блестящими от волнения глазами мальчик взглянул в сторону Джиллиан и, весь просияв, потянул Гарета за тунику:

– А у меня есть секрет!

Гарет поставил кубок с вином на стол, взгляд его сразу смягчился.

– Вот как? Не хочешь ли ты поделиться своим секретом со мной?

Джиллиан внутренне сжалась от страха. О нет! Неужели мальчик осмелится отзываться неуважительно о короле? Несмотря на заверения Маркуса, что все рыцари Гарета были глубоко преданы хозяину, от этой мысли ей стало не по себе.

Робби скрестил руки на своей маленькой груди и метнул на отца сердитый взгляд.

– Нет. Если я скажу тебе, то мой секрет перестанет быть секретом. И тебе не следует спрашивать меня об этом, папа.

Брови Гарета высоко приподнялись, однако он кивнул головой в знак согласия.

– Ты прав, сынок. Мне не следовало задавать тебе подобных вопросов, но твой ответ пришелся мне по душе. Человек чести никогда не выдает секретов, которые он поклялся хранить, – а я очень хочу, чтобы ты стал человеком чести. Человеком с верным сердцем, который никогда не лжет, не хитрит и не причиняет вреда тем, кто слабее его.

Да, но являлся ли сам Гарет человеком чести? Но насколько его слова соответствовали его поступкам? Ведь он готов был причинить вред ей – не говоря уже о Клифтоне, который был всего лишь мальчиком, хотя и старше его собственного сына. Ей не хотелось даже думать о том, что Клифтон мог погибнуть от его руки. Гарет уверял, будто ничего не помнит о столь гнусном деянии. Действительно ли он так изменился? Или же остался прежним? Пожалуй, ей лучше всего было спросить себя: что за человек он был теперь?

Спустя некоторое время Гарет поднялся из-за стола, увлекая за собой Джиллиан к выходу из зала.

– Сегодня ночью я должен сменить караульного на восточной башне.

Джиллиан нахмурилась.

– Зачем? Неужели тебе не хватает людей?

– Нет, – ответил он. – Но теперь, когда я вернулся, я намерен нести службу наравне с моими рыцарями. – Гарет помедлил. – Не могла бы ты, перед тем как удалиться к себе, принести мне что-нибудь перекусить?