Введение в философию

Завершение проходило, прежде всего, в политическом смысле. Почти одновременно возникли великие могущественные государства в Китае (империя Цинь), Индии (династия Маурья), Европе (эллинские государства и Римская империя). Повсюду в ситуации крушения был достигнут подлежащий планированию порядок как в техническом, так и в организационном смысле.

Вплоть до наших дней духовная жизнь человечества восходит к осевому времени. В Китае, Индии и Европе происходят осознанные обратные движения, ренессансы. Даже если где-нибудь опять разворачивается новое великое духовное творчество, оно реализует себя посредством усвоения содержания тех знаний, которые были приобретены в осевом времени.

Так осуществлялось великое шествие истории: от первого становления человека, через древние высокоразвитые культуры до осевого времени и его последствий, которые имели творческий характер почти вплоть до нашего времени.

Затем началось, по-видимому, второе шествие. Наш научно-технический век является как бы вторым началом, сравнимым только с первым изобретением орудий труда и открытием огня.

Если бы мы рискнули, опираясь на аналогию, сделать одно предположение, то оно было бы следующим: мы будем проходить сквозь формы, аналогичные устройству и организации древних высокоразвитых культур, таких, например, как Египет, из которого вышли древние иудеи, чтобы заложить новый фундамент (Египет они ненавидели как работный дом). Возможно, человечество проходит через эти грандиозные организационные формы, направляясь к новому, пока еще далекому, невидимому и невообразимому для нас осевому времени подлинного становления человека.

Однако в настоящее время мы живем в век самых угрожающих катастроф. Кажется, как будто бы все, что унаследовано нами, должно быть расплавлено, а ведь никаких убедительных признаков того, чтобы появился фундамент нового строительства, пока еще не видно.

Новое заключается в том, что история в наше время в первый раз становится действительно всемирной историей. По сравнению с единством того движения, которое происходит на земном шаре сегодня, вся предшествующая история является агрегатом локальных историй.

То, что мы называем историей, историей в существовавшем до сих пор смысле, подошло к концу. Это был промежуточный момент в пять тысяч лет между разворачивавшимся в течение доисторических тысячелетий заселением земного шара и сегодняшним началом подлинной всемирной истории. Тысячелетия, если соизмерять их со временем предшествующего существования человека и будущими возможностями, — крохотный промежуток времени. Эта история означала как бы встречу, схождение людей для действия всемирной истории, это был период приобретения духовного к технического обеспечения для осуществления будущего путешествия. Мы как раз начинаем.

Когда мы, основываясь на реалиях нашего века, начинаем видеть все в мрачном свете и считать потерянной всю человеческую историю, мы должны ориентироваться на эти будущие горизонты. Мы должны верить в грядущие возможности человеческого бытия. Если бросить беглый взгляд, то сегодня все выглядит мрачно, но если посмотреть пристальней — нет. Чтобы в этом удостовериться, нам нужен общий масштаб всемирной истории.

Мы сможем верить в будущее с большей решительностью, если станем действительно современными и в поисках истины будем видеть масштаб человеческого бытия.

Если мы спрашиваем о смысле истории, то всякий, кто верит в цель истории, близок к тому, чтобы не только мыслить цель истории, но и планомерно ее осуществлять.

Однако мы испытываем бессилие, когда намерены планомерно устроить нашу жизнь в целом. Высокомерное планирование властителей, опирающееся на мнимое целостное знание истории, терпит катастрофическое крушение. Планирования отдельных людей в их узких сферах терпят неудачу или становятся моментами совершенно иных, незапланированных смысловых связей. Ход истории или предстает как огромный вал, перед которым никто не может устоять, или являет некий смысл, прояснение которого уходит в бесконечность. Этот смысл обнаруживается вопреки всем ожиданиям благодаря новым событиям, оставаясь при этом всегда многозначным, — некий смысл, который мы никогда не знаем в тот момент, когда вверяем себя ему.

Если мы наделим этим смыслом некоторое конечное состояние счастья, которое может быть достигнуто на земле, то не сможем ни мысленно представить его, ни найти какого-либо предзнаменования на этот счет в существовавшей до сих пор истории. Еще убедительнее говорит против такого понимания смысла хаотическое движение истории человечества, выступающей как путь умеренных удач и тотальных разрушений. Вопрос о смыле истории не может найти разрешения в ответе, представляющем этот смысл как некую цель.

Любая цель партикулярна и преходяща, любая цель когда-нибудь остается позади и устаревает. Конструировать всеобщую историю в целом как некоторую единовременную историю-решение (решение задачи по достижению определенной цели) удается лишь за счет пренебрежения чем-то существенным.

Чего хочет Бог от людей? Может быть, допустимо и дальнейшее неопределенное представление смысла истории: история — это место, где открывается, что такое человек, чем он может быть, что из него получается и на что он способен. И самая большая угроза также является задачей, поставленной человеческому бытию. В действительности высокого человеческого бытия имеет силу не только масштаб безопасности.

Но тогда история значит много больше: она представляет собой место, где открывается бытие божества. Бытие открывается как в одном человеке, так и в другом. Бог обнаруживается в истории не каким-то одним, исключительным способом. Каждый человек, по возможности, стоит в непосредственном отношении к Богу. В историческом разнообразии имеет место особый закон незаменимости и неустранимости.

При таком неопределенном представлении смысла истории имеет значение следующее: ничего нельзя ожидать в том случае, если я предусматриваю некоторое предстоящее осязаемое счастье — как достижимое на земле совершенство, как состояние рая для человека; и можно ожидать всего, если я изначально доверяюсь трансценденции.

Не конечную цель истории, но цель, которая сама была бы условием для достижения наивысших возможностей человеческого бытия, формально можно определить так: единство человечества.

Это единство уже не может быть достигнуто благодаря рациональной всеобщности науки, потому что последняя предполагает единство рассудка, а отнюдь не всего человека. Единства не удастся достичь и во всеобщей религии, если бы таковая в результате обсуждения была единодушно утверждена на религиозном конгрессе. Оно не обретает действительной силы и посредством конвенций, достигаемых благодаря ясному языку здравого смысла. Единство можно обрести только из глубины историчности и притом не как некоторое общее содержание, или результат познания, — его можно достичь только в неограниченной коммуникации исторически различных моментов, которые состоят в незавершимом разговоре друг с другом. На своей вершине этот разговор друг с другом принимает форму чистой любящей борьбы.

Предпосылкой для этого "друг с другом", которое определяет достоинство человека, является пространство ненасилия. Необходимость достичь его позволяет мыслить единство человечества в плане упорядочивания основ существования и для многих уже является целью их устремлений. Такая цель, которая, будучи ориентированной на единство, вместе с тем касается только фундамента существования и не требует общепризнанного для всех содержания веры, не кажется (в расчете на помощь принуждающих ситуаций) совершенно утопичной для той жестокой духовной борьбы, которая разворачивается в среде фактических отношений власти.

Условием единства является политическая форма существования, которая всемерно увеличивает шансы на свободу для всех и относительно которой поэтому достижимо всеобщее согласие. Такой формой, частично реализованной и принципиально продуманной только в Западной Европе, выступает правовое государство, предусматривающее легитимность посредством выборов и законов, а также возможность изменения законов только законным же образом. Здесь дух борется за осознание правого дела, за признание полномочий общественного мнения, за всемерное содействие ясному пониманию вещей и полной ориентированности в вопросах, достигаемой благодаря постоянным сообщениям и уведомлениям.