Торжество любви

Он развернул пеленки, чтобы поближе взглянуть на новорожденного, и в изумлении застыл.

— Иен… Пожалуйста, Иен…

Сабрина умоляюще глядела на мужа. Обведенные темными кругами глаза запали, но ей не терпелось увидеть ребенка. Иен подошел к кровати и сел так, чтобы она могла смотреть на произведенное ими чудо.

Сабрина потянула носом, и на ее лице появилось выражение, близкое к ужасу.

— Иен, да ты напился!

— Напился, дорогая, — усмехнулся он. — Но не настолько, чтобы не отличить девчонки от парня!

У Сабрины от изумления открылся рот.

— Ты хочешь сказать?..

— Что сын, в котором ты нисколько не сомневалась, оказался вовсе не сыном!

— Девочка?! — растерянно воскликнула Сабрина. — А я была уверена, что родится сын.

В это мгновение ребенок заплакал. Иен громко расхохотался, и Сабрина жалобно посмотрела на мужа.

— Можно… я ее подержу?

Его глаза потеплели. Свободной рукой он приподнял жену, прижал к себе и положил драгоценный сверток в ее дрожащие от нетерпения ладони.

— Да… прелестная девчушка, — проговорил он и, наклонившись, поцеловал крохотную макушку.

Из глаз у Сабрины хлынули слезы. Так красноречиво говорила эта ласка об отцовской гордости Иена. Она развернула пеленки, чтобы рассмотреть дочь, и удовлетворенный вздох потряс все ее тело. На губах засветилась радужная улыбка.

— Какая она красивая, Иен!

— Очень! — взволнованно ответил он, одновременно обнимая жену и дочь — тех, что были дороже ему самой его жизни. Грудь захлестнул порыв чувств, но радость смешивалась с горечью. Его поразила жестокая ирония происходящего.

Да, сейчас она улыбается. Но что будет через час, через два? Джеми Мак-Дугал умер, а ребенок родился в тот самый день, когда он лишился жизни. Сможет ли Сабрина когда-нибудь его простить? Сможет ли забыть?..

Иен крепче стиснул объятия и ощутил, как растет в нем чувство собственника. Она должна. Она обязана. Потому что она — его жена. Его!

Пусть он потратит на это всю жизнь, но заставит себя полюбить.

Последующие дни были отнюдь не легкими. Сабрина быстро восстанавливала силы, и это ее очень радовало. Но временами накатывала тоска, которую никак не удавалось прогнать.

В такие минуты она думала о Джеми, горько его оплакивала и возмущалась судьбой, которая обошлась с ним так жестоко — лишила шанса на жизнь и счастье. Если бы не ребенок, Сабрина не вынесла бы горя. Иена она теперь видела лишь изредка, потому что после рождения дочери он перешел спать в нижнюю комнату. Муж был обходителен и вежлив, но теплота куда-то пропала.

Они назвали дочь Элизабет, и Иен тут же нарек ее своей маленькой, славной Бетти. Он ежедневно приходил, брал ее на руки и весело смеялся, когда девочка морщила розовый ротик и изгибала маленькие черные бровки над глазами, которые, как и у матери, обещали стать зелеными. В такие моменты он весь лучился нежностью. Это наполняло Сабрину восторгом и одновременно вызывало уколы боли.

Она понимала, что рождение Элизабет ей суждено запомнить навсегда. И не из-за боли, нет — боль очень быстро забылась. Она сохранит в сердце воспоминание о том, как любовно и нежно Иен обнимал ее и ребенка. Без сомнения, то был самый счастливый момент в ее жизни.

И теперь… теперь она бы хотела его вернуть, но не знала, как это сделать. Глухими ночами она скучала по близости, теплоте его тела, по ровному биению сердца под ухом. В груди ее ныло: что случилось? Почему он стал таким далеким и чужим?

Вечером через две недели Сабрина вынула плачущую малышку из колыбели в ногах кровати и, смеясь, принялась успокаивать: — Сейчас, сейчас… Неужели тебе так не терпится поужинать?

Она опустилась на стул у камина и расстегнула платье. А когда девочка жадно потянулась к соску, весело расхохоталась. Крики моментально смолкли. Сабрина могла подтвердить, что у ее дочери прекрасный аппетит, и ее крошечное тельце уже принялось набирать вес. Пухлые щечки округлились, животик стал крепким. Сабрина отказалась от услуг кормилицы: она не могла представить большего удовольствия, чем ласкать и прижимать к себе ребенка.

Вполголоса мурлыкая, женщина взглянула в окно. День выдался жарким, почти душным, и она радовалась, что в комнату залетал прохладный ветерок. В наступающих сумерках по небу разлилась багровая заря.

Элизабет махала в воздухе кулачком и шумно сосала. Мать поймала ее ручку и, улыбнувшись, поцеловала крохотные пальчики. В эту минуту скрипнула дверь. Сабрина подняла глаза: на пороге стоял Иен.

Увидев жену, он остановился. По его лицу невозможно было судить, какие мысли роились у него в голове.

— Извини. Я должен был постучать. Сабрина покачала головой: — В этом нет никакой необходимости, ведь комната твоя. Какое-то время Иен стоял очень тихо, так тихо, что Сабрине показалось, что он не расслышал ее слов. Его взгляд переместился на ее полную грудь, прошелся по голубым прожилкам на коже цвета слоновой кости. Сабрина почувствовала, что ее щеки вспыхнули: муж впервые видел, как она кормила дочку. Но она не запахнула платье. Более того, пристальный взгляд Иена явно доставил ей удовольствие, и сердце забилось сильнее.

Дрожь пробежала по коже, возникла внутри. Сабрина улыбнулась, свято веря в то, что ее улыбка выглядит поощряющей. И только тогда Иен отвел глаза.

— Мне надо идти, — пробормотал он.

Страх, желание и бесконечная тоска овладели Сабриной. Ей безумно захотелось дотронуться до него, пробежать пальцами по изгибам скул, ощутить объятия сильных и крепких рук, снова прижаться к его мускулистому телу… Их взгляды встретились, Сабрина набралась храбрости и, облизав губы, попросила: — Иен… не уходи.

Он резко дернул рукой, словно что-то отрезал.

— У меня много дел.

Сабрина нерешительно улыбнулась: — Пожалуйста… нам надо поговорить.

— Не сейчас, Сабрина, позже. — Тон был почти что грубым. И ни намека на теплоту в выражении лица, только отрешенный взгляд, которого она стала бояться.

«Не веди себя так! — хотелось взмолиться ей. — Разве ты не видишь, как ты мне нужен? Ты мне нужен сейчас и будешь нужен всегда»…

Но Иен уже направился к двери.

Сабрина пришла в отчаяние, ее сердце переполнилось болью. «Я его люблю, — безнадежно думала она. — Как я его сильно люблю!» И вдруг поняла: что бы ни было, он должен об этом знать.

Она быстро положила дочь в колыбельку и стремительно бросилась к выходу. Но Иен уже скрылся из виду, и эхо его шагов замерло под каменными сводами коридора.

Позади в комнате от обиды, что ей не дали спокойно поесть, заплакала Элизабет.

Слезы затуманили взгляд Сабрины, но она решила не отчаиваться. Взяла из кроватки дочь и прижала к груди. И ее горячие слезы смешались со слезами ребенка. Позже, решила она. Позже она обо всем расскажет Иену. Поведает, как его любит, и, даст Бог, в ответ он тоже полюбит ее, хотя бы как мать своего ребенка.

Но Элизабет никак не хотела угомониться, и потребовалось немало времени, чтобы ее укачать. Наконец Сабрина чмокнула спящую в колыбельке девочку, приказала Эдне остаться с ребенком и отправилась на поиски мужа.

Однако стоило ей только выйти в коридор, как ее окликнул чей-то голос: — Сабрина!

Это был Аласдэр.

— Ты не видел Иена? — затаив дыхание, спросила она.

Аласдэр кивнул; — Не только видел, но и имею от него поручение. Он просил передать тебе, что хочет встретиться с тобой на парапете северной башни.

На парапете? В мозгу Сабрины мелькнула мысль, что муж назначил довольно странное место. А может быть, и не странное. Наоборот, великолепное. Там они будут одни, их никто не потревожит, и Элизабет не проснется от разговора. Она пожала руку Аласдэру: — Спасибо тебе, — и поспешила к башенной лестнице. Пока поднималась на парапет, совершенно задохнулась. Сердце замирало одновременно от нетерпения и страха, однако она решительно шла вперед, намереваясь выяснить все раз и навсегда. И все же страшилась: что, если Иен ее оттолкнет? Нет, нет… этого не может быть. Об этом даже нельзя подумать…