Страница 2 из 2
Отсюда же и латинское urb(i)s «город», и московский Арбат («дорога в город», т. е. в Кремль). Отсюда и Римские Папы Урбаны (т. е. «городские»), и династия «венгерских» королей Арпадов (венг. Arpadi, якобы 1000–1301 гг., отражение византийских правителей 1204–1453 гг. и их наследников — русских царей 1453 — 1505 гг.) со славянско-византийскими именами Бела, Иштван (он же Стефан, т. е. Степан), Ласло (он же Владислав) и т. д.
Массовое каменное градостроительство в Европе технически стало возможно только во второй половине XIII века — т. е. примерно на двести лет позже первого каменного города Царь-Града и лет на сто позже первых каменных построек Владимирской Руси, Киева, Праги и Вены — после прокладки дорог и появления конного транспорта.
Тем самым, изначально город — всегда колония, новое оседлое поселение бывших кочевников или вынужденных переселенцев. При этом для других кочевников, пришедших на то же самое, всегда выгодно расположенное место (высокое и незатопляемое, чаще всего на берегу проточного водоема), уже обосновавшиеся там горожане-колонисты, естественно, такие же чужие, как и новые пришельцы для горожан. Конфликт «город—деревня» — продолжение природного конфликта субъекта, уже занявшего пещеру, со вновь прибывшим претендентом на логово.
Поэтому и забавно читать в летописи, как войско Юрия Долгорукого осаждало Киев: одна часть войска — половцы — пошла через Днепр вброд, а другая часть — русь — переплыла в ладьях. Однако, здесь все понятно: половцы — это конная часть наступавшего войска, а русь — пешее сельское ополчение.
Что касается горожан, то по состоянию экономики XIII в. в любом городе вряд ли можно было постоянно прокормить даже сотню лошадей. Дружина князя, его почетный эскорт, составляла не более 20–30 всадников. Конница же могла быть только подвижным войском степной и лесо-степной зоны. Поэтому половцы, они же «литовцы» (поскольку ранее «литовской» Лтавы-Полтавы стольным городом был «половецкий» Полоцк, ср. венг. palуczok «половцы»), они же позднее «татары», они же «поганые» — это та же русь, но верхом! Отметим также, что в самоназваниях литовцев, латышей и ляхов — тот же праславянский корень лъкът, что и в глаголе лететь, имеющем и сегодня значение «скакать, нестись во весь опор». Именно таким «скакуном» вполне мог быть и «татарский» темник Мамай (венг. Mamaly), т. е. неманич из Мемеля (нынешней Клайпеды) на службе «литовского» князя-хана Ягайло-Ангела.
Польская история утверждает также, что «Половцы были разбойные люди, происходящие из готов (!)»: «Polowcy byli drapieżni ludzie, wyrodkowie od Gottow» («Chronika tho iesth historya Swiata», Kraków, 1564.). О радости готов по случаю половецкой победы говорит и «Слово о Полку Игореве». Однако, в этом нет ничего странного, поскольку слово «готы» означало «идолопоклонники» (см. статью «„Древнее“ и средневековое народонаселение Европы и его правители»). И некрещеные предки поляков, поляки-язычники — это тоже половцы, страна которых и называлась по-латыни Полония, т. е. Польша.
Что же касается половцев — «разбойных людей», то ими были и предки современных поляков, поскольку по-немецки «убивать» — schlachten, т. е. однокоренное слово со «шляхта», означавшим отнюдь не «польское дворянстство», а конную шайку родственников-разбойников с большой дороги, т. е. со шляха (ср. также швед. slakta «родня» и англ. slaughter «резня»). Кстати, таким шляхом первоначально и был знаменитый торговый путь «из варяг в греки» с единственным необходимым волоком от Западной Двины = Даугавы до Березины (притока Днепра), т. е. кратчайший путь из Балтийского в Черное море — без «традиционного» ладожского крюка и дополнительного волока из Ловати в западную Двину! Так что изнурительная средневековая «русско-литовская» и «русско-польская» борьба — это вполне понятная борьба местных князей за контроль над важнейшими торговыми путями.
Традиционное мнение о половцах как о «тюркских племенах» неверно, поскольку половцы — отнюдь не племя в этническом смысле, а идолопоклонников хватало и среди «тюркских», и среди «германских», и среди «славянских» племен. Упоминаемые в летописях имена половецких ханов, например Отрок, Гзак (т. е. Казак) или Кончак — вполне славянские, а прозвище дочери Кончака, жены Всеволода (брата князя Игоря) — Кончаковна — типичная мазовецкая фамилия замужней женщины. В летописях упоминается и «татарский царевич» Мазовша, т. е. царевич из Мазовии (область нынешней Польши).
Вот такие средневековые, неизвестно куда сгинувшие, «половцы». И как тут не вспомнить храброго Мстислава из «Слова о Полку Игореве», зарезавшем «половца» с русским именем Редедя перед «полками Касожскими», т. е. адыгейскими, т. е. черкесскими, т. е. казацкими.
Что же касается средневековых русских, то «русскими» (русью) назывались все земледельцы (они же крестьяне = христиане), скотоводы, ремесленники, монахи-старцы и конное (казачье) войско, живущее за городской чертой, а нынешнее слово «россиянин», не несущее националистического смысла — синоним старого значения слова «русский».
Богатые средневековые города нанимали охрану от руси, причем желательно из другого региона, без родственных связей с русью, т. е. негородским населением: варягов (которых сельские, т. е. русь, естественно, называли врагами), янычар = юнкеров, ляхов, хазар = гусар (т. е. венгров, т. е. немцев) и т. п. Этот обычай кое-где существует и по сей день, например, чечены — вайнахи, т. е. бывшая гвардия верховного правителя Ванаха (т. е. Иоанна), ныне по-гвардейски служат королю Иордании, как и их предки в XV в. — Ивану III.
Высказанные соображения позволяют иначе трактовать понятия «Галицкая Русь», «Новгородская Русь» и т. п., поскольку у каждого города были свои отношения с окружающей его Русью. Ведь и сегодня мы говорим: Москва — сердце России, но далеко не вся Россия. И сегодня Москва естественным образом является самым многонациональным городом России. Да и другие современные крупные города так же многонациональны, как и любой город на территории России в средневековье. А Русь — она всегда за 101-м километром… На ее просторах всегда хватало места всем ее жителям, не взирая на то, что написано или не написано у них в паспорте по поводу национальности.
Говоришь по-русски — значит русский… Эта калька с литовской поговорки про литовцев как нельзя лучше отражает суть национальной идеи, свободной от расизма, шовинизма, сепаратизма и религиозного фанатизма, порождаемых идеологией, политикой и политической историографией.