Страница 44 из 67
ВАСЬКА СОБИРАЕТСЯ В ПУТЬ
Наконец Володя открыл дверь. В прихожей стояла Тая с тарелками в обеих руках. Над тарелками поднимался пар.
— Дурак какой, — закричала она, вбегая в комнату.
Поставив тарелки на стол, она затрясла обожженными пальцами и закричала:
— Подумаешь, какой! Еще и не открывает…
— А тебе-то что?
— А мне все равно. Еще и замыкается, подумаешь.
— Ну, чего ты расшипелась?
— Включай свет. Это нам с тобой обед и ужин, все сразу.
— Это и все?
— Сейчас хлеб принесу и каша еще будет. Не плачь.
— Хлеба тащи побольше.
— Проголодался?
— Сама знаешь, целый день не ели. Кашу накладывать будешь, смотри, не растеряйся. Я, знаешь, как натерпелся за день.
— Ох, Володечка, бедненький, — вдруг жалостливо проговорила Тая, взявшись ладонями за свои щеки. — Уж накормлю тебя сейчас, накормлю!
Вот и пойми их — девчонок: то шипела, как кошка, а то вдруг, смотри, какая ласковая сделалась. Как кошка.
Он давно уже заметил, что как бы мама ни сердилась, но стоит только ему прикинуться голодным или даже просто заскучать, как она сразу начинает гладить по голове и говорить ласковые слова. Но ведь то мама. Наверное, все они такие. И маленькие и взрослые.
Тая убежала за хлебом и за кашей, а Володя, не теряя даром времени, достал из буфета чистую тарелку и перелил в нее свой суп.
— Васька, — шепотом проговорил он, заглядывая в темную спальню, — держи борщ.
Принимая тарелку, Васька отчаянным шепотом предупредил:
— Вовка, держись.
— Сам знаю.
— Она вредная. Я слыхал, как она к тебе ластится. Гляди!
Но в это время в коридоре послышались шаги, Володя бросился к столу. Когда вошла Тая, он уже сидел на своем месте и делал вид, что глотает борщ и при этом захлебывается от жадности.
— Не мог уж дождаться, — заворчала Тая, очень довольная тем, что она разыгрывает старшую и ей подчиняется Володя, который обычно не очень-то баловал ее своим вниманием.
Он положил ложку. Отдуваясь и поглаживая себя по животу, сказал:
— Повторить бы с голодухи не вредно.
— Подожди, сейчас добавку принесу.
Пока она ходила за добавкой, Володя передал Ваське хлеб.
Пришла Тая, принесла полную тарелку манной каши и, усаживаясь за стол, сообщила:
— А борща нет — Капитон все съел.
Сразу забыв, что он хочет есть, Володя спросил:
— Капитон?
— Да, он давно у нас сидит. Как ты ушел, так он почти сразу и явился.
— Он чего?
— Известно чего… Водку пьют, ругаются. Нам потому ужинать здесь велели, чтоб мы не слушали. Ты ешь, ешь, а то остынет.
— Что ж ты сразу не сказала?
— А чего говорить? Ваську они ругают.
Как и всегда в минуту возбуждения, у Володи зачесались руки, и ему захотелось выкинуть что-нибудь отчаянное. Он стукнул по столу ложкой.
— Васька находится в надежном месте, — сказал он, вспомнив пьесу из жизни разбойников.
Замирая от предчувствия, Тая спросила:
— Он где? Володечка!
— Этого ты никогда не узнаешь. Он под защитой друга!
— Значит, здесь! — решила Тая.
— Не болтай.
— Володечка, я никому не скажу, чесслово! Он здесь. Да?
И вдруг она приложила ладони к щекам, и глаза ее расширились:
— Ох, тошно мне!
На пороге спальни стоял Васька, рыжий, лохматый, грозный.
Он погрозил кулаком:
— Замри, Тайка!
Она сильно затрясла своими косичками и для убедительности крепко зажмурила глаза.
— Замерла.
Не разжимая кулака, Васька потер им свой припухший от переживаний носик и сказал:
— Теперь мне надо скрываться.
— Мы тебя не выдадим! — заверил Володя.
— От Капитона здесь не скроешься. Он учует. Нос у него, как у собаки…
— Куда ты, Васька? — спросила Тая.
— Потом сообщу, — загадочно ответил Васька, так, как будто бы еще не пришло время разглашать место своего изгнания, на самом деле он просто и сам не знал, куда ему деваться.
— Ребята, — спросил Васька, — у кого сколько денег есть?
Уезжая, мама сказала, что деньги она оставила у Ваоныча. И когда надо будет, на тетради или в кино сходить, то чтобы обращался к нему. Володя недавно взял пять рублей и еще не успел истратить. Свои деньги он хранил в портфеле, считая, что они могут понадобиться ему каждую минуту.
— Вот, — сказал он, выгребая из портфеля скомканный рубль и сколько-то мелочи, — вот, все остатки.
— Кошкины слезы, — вздохнул Васька.
— А все мои деньги в собаке, — сообщила Тая. — Мы сейчас возьмем.
— Не жалко?
— Подумаешь…
Все поглядели на собаку, а Володя спросил:
— А как достать?
— Ножом, — деловито ответила Тая. — Я всегда ножом. Денежки высыпаются, а рублики никак.
Васька презрительно усмехнулся:
— Тащи сюда кашу.
— Зачем?
— Собаке дадим. Поест, раздобрится, может быть.
Он взял со стола нож и подошел к собаке. Она, удивленно подняв бровь, смотрела на него, на Таю, держащую тарелку с кашей в обеих руках. Васька обнял собаку, положил ее к себе на колени и провел ножом по каше.
— Ловись, рыбка большая и маленькая, — проговорил он, осторожно погружая лезвие ножа в щель.
ТАЙНА БЕЛОЙ СОБАКИ
Васька, не торопясь, вытащил нож из щели копилки. К ножу прилипло два гривенника и рублевая бумажка.
— Здорово! — одобрил Володя.
— Дай-ка собачке еще кашки, — подмигнул Васька. — Ловись, рыбка…
Показался уголок какой-то бумажки, прилипшей к ножу. Тая передала тарелку Володе и, ухватившись за этот уголок, вытащила всю бумажку. Развернула и ахнула:
— Сотняга!
— Сто рублей!
— Ух ты! — воскликнул Васька. — Вот так рыбка!
— Откуда такая взялась? — удивилась Тая, и было видно, что она и в самом деле не знает, как попали в ее копилку такие крупные деньги. Отец давал ей мелочь и очень редко рубль или три. И он всегда следил, чтобы она опустила деньги в копилку.
А Васька снова вытащил сторублевку. Тая снова удивилась:
— Как она туда попала?
При этом у нее сделались такие же непонимающие глаза, как у ее собаки. А Володя рассмеялся:
— Бог послал.
— А ты не смейся, не смейся. Ох, смотри-ка, еще сотняга!
Васька только сопел да вытаскивал бумажку за бумажкой. Тая стирала с них клейкие следы каши и раскладывала на столе для просушки.
— Сколько? — спросил Васька.
— Десять.
— Вот какая богатая у тебя собачка! А ты и не знала.
— А я и не знала. Это папка, наверное, по ночам бросает сторублевки. Он всегда по вечерам считает деньги…
— Откуда у него столько? — спросил Володя.
— В карты выигрывает, — ответила Тая, — он чуть не каждый вечер у Капитона выигрывает.
Васька засмеялся:
— В подкидного дурака. Мой батька тоже каждый раз у твоего выигрывает.
Ребята так увлеклись, что не заметили, как дверь тихо приоткрылась и из прихожей высунулась круглая, красная физиономия Капитона.
— Эге! — прохрипел он. — Да у вас тут малина!
Тая сразу подняла визг. Это уж у девчонок обязательно: еще не поймут ничего и даже испугаться не успеют, а визг такой подымут, что все кругом пугаются.
Капитон явно опешил и даже застыл в дверях, и вдруг он почувствовал удар по лбу, и затем что-то теплое и густое хлынуло на его лицо и залило глаза.
— Убили! — хрипло заревел он, опускаясь на пол.
Весь вечер Володю так и подмывало совершить какой-нибудь отчаянный поступок, но все не находилось для этого достаточно сильного толчка. Словно какая-то неведомая рука закручивала в нем тугую пружину нерассуждающей, мальчишеской отваги. Не хватало только толчка, после которого уже ничем бы невозможно было удержать бурное раскручивание этой пружины.
Появление Капитона и мгновенно возникшая с этим появлением опасность для Васьки явились таким толчком. Пружина сработала безотказно: Володя схватил тарелку с кашей и метнул ее в голову Капитона.