Любовь под луной

– Ну вот и все, малыш, – ласково сказал он. – А теперь беги домой, к маме.

Колин во всю прыть припустил к дому. Оливия едва удержалась от смеха: она нисколько не сомневалась, что отныне Колин будет с утра до вечера петь «цыгану» бесчисленные дифирамбы. Господи, она почти что видела разинутый от изумления рот его матери.

Дождавшись, пока они останутся одни, Доминик наконец повернулся к ней.

Повисло неловкое молчание... впрочем, возможно, таким оно казалось лишь Оливии. По ее глубокому убеждению, Доминик Сент-Брайд ничуть не выглядел смущенным.

– – Это было... так мило с вашей стороны, – выдавила она с трудом. – Я хочу сказать... позволить Колину проехаться на лошади.

– Мило? – В голосе Доминика явственно слышалась насмешка. Он иронически вздернул вверх черную бровь. – Странно... это как-то даже не приходило мне в голову, мисс Шервуд.

Оливия сделала вид, что ничего не заметила. Оставив то, что он сказал, без комментариев, она слегка пожала плечами.

– Колин ведь сын Шарлотты, знаете ли...

– Шарлотты? – Лицо его было непроницаемо.

– Да, Шарлотты. Одной из горничных в Рэвенвуде. У нее такие же огненно-рыжие волосы, как у Колина. Когда вы увидите ее, то поймете, что я имею в виду.

– Вне всякого сомнения, мисс Шервуд.

– Вы... вам удалось замечательно поладить с Колином, – набрав побольше воздуха, храбро продолжала Оливия. – Поздравляю вас. Мне за целый час не удалось вытянуть из него ни единого слова.

– Ах вот оно что! И вы, стало быть, удивлены, не правда ли, мисс Шервуд? – Строго говоря, это был даже не вопрос, а скорее утверждение.

Румянец разлился по щекам Оливии.

– Честно говоря, да, сэр.

– И почему же, позвольте спросить, мисс Шервуд? – В глазах его сверкнул насмешливый огонек. Оливия поежилась, ей показалось, он раздосадован. – Или вы ожидали, что ваши подопечные съежатся от страха при виде цыганского графа?

Оливия побледнела. Она не знала, что ответить. По правде говоря, он почти угадал: она и в самом деле думала, что дети перепугаются до смерти. Краем глаза она видела, сколько любопытных следят за ними из-за каждого угла с той минуты, как он появился на площади, готовые при малейшей опасности укрыться за массивными дверями домов. Оливия ломала голову, что же ему ответить.

Спасение пришло от того, кого она меньше всего ожидала увидеть. В ту минуту, когда она уже совсем отчаялась, на площади появился Люцифер и кинулся прямо к ней. Подбежав к Оливии, огромный пес поднял косматую голову и ткнулся носом ей в руки.

Она едва удержалась, чтобы не закричать от страха, и молча смотрела, как пес приветливо машет пушистым хвостом. Мокрый розовый язык мгновенно облизал ей руку. В растерянности Оливия робко коснулась его головы. Воодушевленный лаской, пес, громко сопя от восторга, всей тяжестью навалился на нее.

Девушка чуть было не свалилась на землю. Но сильные руки, осторожно обхватив ее за талию, помогли ей восстановить равновесие.

– Люцифер! – прогремел у нее над ухом суровый голос Доминика. – Сидеть!

Пес послушно уселся. Блестящие золотисто-карие глаза с обожанием уставились на хозяина.

Прошло немало времени, прежде чем к Оливии вернулся дар речи. Жар, исходивший от его рук, казалось, прожигал ее платье насквозь.

– Господи, – выдохнула она наконец, – да ведь он весит добрых пять стоунов[4].

– Шесть скорее всего, – суховатым тоном поправил ее Доминик. – Похоже, вы ему понравились.

Оливия заставила себя рассмеяться, но смех вышел довольно жалким.

– Да. Мне тоже так кажется.

Люцифер перевел на нее взгляд. В его глазах светилось нечто похожее на восторг. Оливия нерешительно протянула руку, подзывая его к себе, но Люцифер не тронулся с места. Обернувшись, пес посмотрел на хозяина, словно прося разрешения.

Доминик едва заметно кивнул. Пес радостно вскочил и снова ткнулся огромной головой ей в руки. Оливия покачнулась, но на этот раз все же удержалась на ногах.

– Когда я впервые увидела его, – проговорила она, покачав головой, – то перепугалась до смерти, что он откусит мне руку. Странно, для такого чудовища он слишком ласковый, не так ли? – Она любовно потрепала пса за уши.

– Осторожно, мисс Шервуд. Ему не очень-то нравится, когда его называют чудовищем.

Широко раскрыв глаза, Оливия застыла на месте.

– Не хотите же вы сказать, что он понима...

И заметила насмешливый огонек в темно-синих глазах. Господи, да ведь он просто смеется над ней. Доминик кивком указал на своего жеребца.

– Пойдемте, я отвезу вас домой.

– Что? – не веря ушам, недоуменно переспросила она. – Вы хотите усадить меня в седло?!

– Само собой. – Он говорил так, будто не видел в этом ничего необычного.

Неудержимая дрожь охватила Оливию. При одной мысли о том, что она окажется на лошади, во рту у нее пересохло. Она всегда недолюбливала лошадей. А после смерти матери стала панически бояться их. Она решительно покачала головой:

– Ни за что, милорд.

– Но почему? Никто же не увидит.

Ей пришлось признать, что он прав. Рыночная площадь была совершенно пуста, если не считать нескольких уток, важно шествующих домой.

Неприятное чувство шевельнулось у нее в душе. Девушка изо всех сил старалась подавить страх. Но при одном взгляде на могучего коня, широкогрудого, с мощными мускулами, перед глазами у нее все помутилось. Она с трудом заставила себя отвести глаза в сторону.

– Не поэтому, – с трудом выговорила она, едва слыша свой голос.

– Тогда почему?

Оливия продолжала молчать. Не могла же она признаться, что просто боится, – это было бы глупо! И о том, что случилось с матерью, рассказать не могла – это было слишком... слишком личное.

– Вы всегда столь упрямы, мисс Шервуд? – Она услышала его раздосадованный вздох. – Если вы поедете со мной, то окажетесь дома вдвое быстрее! Я знаю, что ваш дом довольно далеко отсюда.

Глаза их встретились, и между ними будто проскочила искра.

– Откуда вы знаете?

– Все последние дни вы уходили из Рэвенвуда уже в темноте. Я незаметно для вас провожал вас домой.

Оливия лишилась дара речи... чуть ли не в первый раз за всю свою жизнь. Он провожал ее? Все смешалось у нее в голове. Она была поражена, возмущена донельзя... И все же в глубине души разгорелся огонек любопытства. Что же, гадала она, заставило его провожать до дома горничную?

– Но почему? – дрожащим голосом выдавила она наконец. – Почему вы это делали?

– Чтобы убедиться, что вы благополучно добрались домой. – Глаза его лукаво блеснули.

– Но по-моему, милорд, это вас нисколько не должно касаться.

– Вот тут позвольте с вами не согласиться, мисс Шервуд. Поскольку вы работаете на меня, то ваша безопасность, как и многое другое, – моя забота.

Так вот, значит, почему он отправился вслед за ней? Что ж, выругала она себя, глупо было бы предполагать иное.

– Итак? – Доминик выжидательно смотрел на нее, ласково похлопывая коня по гладкой шее.

– Милорд, это совершенно не нужно, уверяю вас...

– Постарайтесь не спорить со мной слишком уж громко, – дружески посоветовал он. – Иначе желающих посмотреть эту сцену будет хоть отбавляй.

И тут она снова лишилась дара речи. Однако, поразмыслив немного, пришла к выводу, что он прав. Они уже были не одни. Через площадь торопливо шагал мистер Хобсон.

– Что ж, хорошо. К тому же я смогу вернуть ваш платок, который вы так любезно одолжили мне прошлой ночью. Но я пойду пешком. – Оливия постаралась, чтобы ее отказ прозвучал по крайней мере вежливо. Высоко вскинув голову, она круто повернулась и решительно зашагала к дому. Доминик последовал за ней, ведя лошадь в поводу.

Люцифер не спеша потрусил следом.

Скоро деревня осталась позади. Оливия отчаянно старалась не замечать присутствия графа, но все было напрасно. Он был так близко, что рукавом то и дело задевал ее локоть, отчего Оливию каждый раз бросало в дрожь. Она волновалась, как школьница, и сама не понимала почему.

4

Один стоун составляет около 6,35 кг.