Страница 59 из 60
— Однако он страшно рисковал, — заметил я, передернул плечами. — Что бы он делал, если бы его опознали?
— Трудно сказать, — задумчиво ответил Эллери. — Однако риск был не столь велик, как ты думаешь. Кроме Вуди только два человека могли опознать его, поскольку знали очень близко: Кит и Дикий Билл Грант. Хотя даже Кит, по ее собственному признанию, в последние годы редко виделась с отцом. Но если бы она каким-то образом узнала, кто такой Миллер на самом деле, Хорн мог бы положиться на ее молчание. То же самое, несомненно, относилось и к Гранту, ближайшему другу детства. И тем не менее я заподозрил, что Грант обо всем догадался после первого убийства; он был на грани нервного срыва. В день убийства Вуди он, видимо, поймал чей-то взгляд и побледнел как смерть; я не сомневаюсь, что он увидел лицо Миллера, напомнившее ему о том, что Миллер — это Хорн.
Эллери зажег следующую сигарету и принялся тихонько попыхивать ею.
— Именно в расчете на старую дружбу с Грантом, на которого Хорн так полагался, и была расставлена ловушка, в которую Хорн угодил, вернувшись после своего исчезновения. Я знал, что его заставит вернуться только одно: угроза, что Грант, его лучший друг, или Кит, которую он считал своей дочерью, могут быть обвинены в его собственных преступлениях. — Эллери помолчал. — Полагаю, это был никудышный трюк, но я не мог удержаться. Я использовал Гранта как живую приманку по понятным причинам, зная, что преданность старинному другу не позволит Хорну бросить Гранта в беде и не даст осудить его за преступления, которые он не совершал. Но как было подставить Гранта, чтобы его немедленно арестовали? Единственным способом — подбросить важную улику. А что могло быть важнее оружия убийства? Тот факт, что Грант не мог совершить эти преступления, так как находился не в том месте, не имел значения. Никто, кроме меня, не стал анализировать и проверять угол и траекторию пули. Я также знал, что после ареста Гранта события примут стремительный оборот.
Как бы там ни было, я должен был найти этот пистолет. И я его нашел — случайно, скажешь ты? Возможно, нет. Взгляни сюда. Почему Миллер вообще пропал? Видишь ли, он сделал то, что собирался сделать, и теперь должен был искать надежное укрытие. Но ведь Миллер не был Миллером; Миллер на самом деле был Хорном; Миллер был выдуманным персонажем на время. Бедный мой отец — он ломал голову, почему ему не удалось ничего узнать о прошлом Бенджи Миллера? Да только потому, что бедняги просто не существовало. Так что я поставил себя на место Хорна. Если Миллер пропал, то кого бы стала искать полиция? Очевидно, Миллера. Тогда Хорн должен был исчезнуть как Миллер и немедленно избавиться от его личины навсегда.
И полиция могла бы безуспешно искать Миллера сколько душе угодно. Но если он намеревался направить полицию по ложному следу, искать несуществующего человека, это никому бы не повредило — наоборот, было бы даже здорово, если бы полиция сочла исчезнувшего Миллера за убийцу Бака Хорна и Вуди. Орудия убийства плюс исчезновение для полиции было бы вполне достаточно. Таким образом я пришел к выводу, что Миллер, то есть Хорн, оставил где-то пистолет, чтобы после его исчезновения он был найден полицией. Но где он мог его оставить? В одном из двух мест: в своей комнате в отеле или же в артистической уборной, которую он занимал в «Колизее». Сначала я выбрал уборную и, как и ожидал, обнаружил там пистолет.
Обнаружив его, я в тот же вечер лично — не смотри на меня волком, дружище, — подложил пистолет в комнату Гранта в отеле. Остальное ты знаешь. Я приволок туда инспектора, мы нашли оружие, Гранта арестовали, газеты мгновенно распространили новость — и Хорн объявился, как я и рассчитывал, чтобы спасти своего друга. Объявился в образе Миллера, полагаю, затем, чтобы доказать, что он и был Миллером. Ну вот, — усмехнулся Эллери, — и конец чудесам. Здорово, да?
Джуна заново наполнил наши чашки, и некоторое время мы молча пили кофе.
— Еще как здорово! — воскликнул я немного погодя. — Ничего не скажешь, здорово, но это еще не все. Ты так и не просветил меня, куда Хорн так ловко прятал пистолет.
— О, это! — Эллери вышел из задумчивости. Потом махнул рукой. — Оставив объяснение под конец, я совсем про него забыл. Разумеется, это весьма интересно. Но и тут просто детская игра.
Я хмыкнул.
— О да, Дж. Дж., ты сейчас убедишься. То, что кажется самым трудным, на поверку оказывается на удивление простым. Наш друг Честертон с таким умом использует психологию простой таинственности! Позор, да и только — как жаль, что с нами не было отца Брауна… — Он рассмеялся, откинувшись на стуле. — Итак, в чем заключалась проблема? Проблема заключалась в следующем: где мог находиться пистолет после первого, а также после второго убийства? Что мог сделать с ним Миллер, или Хорн, чтобы он испарился таким образом, что даже самый тщательный обыск целой армии детективов не дал результата?
Находясь во второй раз в проекционной комнате майора Керби — как ты знаешь, после убийства Вуди, — я узнал, что первая кинопленка не содержала всех кадров убийства Хорна, а была сокращенной версией для показа в кинотеатрах.
Когда майор Керби продемонстрировал нам вырезанные сцены, мы увидели то, чего не видели или не могли увидеть в вечер убийства в силу объективных обстоятельств. На какой-то момент сразу же после убийства камера выхватила кривоногого маленького ковбоя Бана, который водил лошадей к желобу с водой. Одна лошадь отказалась пить воду. Бан, надравшись сильнее обычного, совершил непростительный грех, ударив ее хлыстом. И тут в объектив камеры попадает другой ковбой, который выхватывает у Бана хлыст и мгновенно успокаивает взбунтовавшееся животное. Я узнал от Бана, что этот разозленный ковбой, так легко усмиривший лошадь, был ни кто иной, как наш друг Миллер! А лошадь? Любимейший конь самого Бака Хорна Индеец. Ты видишь, куда я клоню? Понимаешь, с одной стороны, то, что Миллер сумел так легко успокоить строптивого коня, принадлежавшего Хорну, подтверждает теорию, что Миллер и был самим Хорном. С другой стороны, странная реакция животного, его нежелание пить, когда все остальные лошади жадно пили воду, навела меня на не менее странную мысль. Она подкреплялась тем фактом, что Миллер бросился через всю арену, чтобы не дать Бану — что, Дж. Дж.?
— Бить хлыстом коня, — ответил я.
— Нет, не принуждать коня пить. — Эллери засмеялся а я уже в который раз удивленно открыл рот. — Пистолет, как ты помнишь, не был найден в амфитеатре. Все помещения от крыши до подвалов были тщательно прочесаны, все присутствующие в здании люди обысканы до нитки, и даже лошадиное снаряжение проверено самым тщательным образом. Однако, как ни странно, кое-что упустили. Самих лошадей. — Эллери снова замолчал.
Я напрягся.
— Боюсь, — признался я, наконец, — я совершенно сбит с толку.
Мой друг радостно помахал рукой.
— Потому что это нелепо, да? И все же давай посмотрим. Возможно ли, чтобы пистолет был спрятан не на лошади, а в лошади?
Я во все глаза уставился на Эллери.
— Да, — он широко улыбнулся, — ты отгадал. Я вспомнил, что Индеец был не простой лошадью. О, еще какой непростой. Бан — и Кит тоже — говорили, что Индеец был любимым жеребцом Бака Хорна, на котором он проделывал разные трюки в кино. И вот вам ответ. Индеец, отказавшись пить, все равно что сказал мне, что в этот самый момент неуловимое оружие находилось у него во рту — маленький пистолет всего четырех с половиной дюймов в длину, заметь, к тому же плоский, как по заказу.
— Разрази меня гром! — выругался я.
— Да, это так, — усмехнулся Эллери. — Теперь реконструировать все случившееся ничего не стоило. После того как Хорн убил дублера, он просто наклонился вперед и сунул пистолет в рот Индейца. О, Индеец отлично знал, кто сидел на его спине! Крашеные волосы и шрам на щеке не могли провести такое чуткое животное, как лошадь. Хорну оставалось лишь дождаться, когда закончится обыск, зная, что Индеец ни за что не разожмет челюстей. А после того, как испуганных лошадей отвезли ночевать в конюшни на Десятой авеню, он вытащил пистолет у него изо рта. Трюк оказался настолько успешным, что Хорн, не колеблясь, повторил его и во второй раз с тем же самым оружием.