Страница 57 из 60
— Довольно путано, — засмеялся Эллери, — но в принципе правильно. Теперь, когда я это знал, я исключил сразу два класса подозреваемых — и с каким большим охватом я его произвел! В первый входили все те, кто сидел на зрительских местах, включая первые ярусы и ложи, находящиеся на десять футов выше уровня пола арены. Выстрел с этой высоты, направленный на всадника в склоненном положении, повлек бы еще больший наклон траектории, более чем в шестьдесят градусов, если тебя интересуют математические выкладки. Внешне это выглядело бы так, как если бы жертву застрелили с крыши! Второй класс подозреваемых, который я исключил, — это люди, возившиеся на установленной кинокомпанией платформе, так как сама платформа также возвышалась над полом арены на десять футов. Любой, кто стрелял бы с этой высоты, направил бы пулю вперед, а не с правой стороны — фронтальная съемка камерой доказывает это. Более того, направляющая линия снова составляла бы больше чем тридцать градусов по нисходящей.
Но траектория пули оставалась параллельна полу, как я только что доказал. Тогда убийца, чтобы таким образом поразить жертву, сам должен был сидеть на лошади! Ты это понимаешь?
— Я же не идиот, — обиделся я.
Эллери усмехнулся:
— Не обижайся. Я не совсем уверен, что это так уж очевидно. Однако это чистой воды дедукция. Если убийца стоял бы на полу арены, то тогда пуля показала бы слегка восходящее направление. Если убийца находился бы среди зрителей, то траектория пули показала бы нисходящее направление. Значит, для того, чтобы пуля вошла в тело по строго параллельной полу линии, убийца должен был, как я уже сказал, находиться на той же самой высоте, что и жертва, и стрелять по прямой. Раз жертва сидела на лошади, значит, и убийца тоже должен был сидеть на лошади. И стрелять из оружия, поднятого до уровня груди!
Отсюда следовало, что единственными подозреваемыми могли быть всадники на арене, то есть труппа статистов, преследовавших жертву. Кроме труппы оставался еще один всадник — Дикий Билл Грант. Но Грант не имел возможности выстрелить: оба раза в момент убийства он стоял точно в центре арены. Камера показала жертвы фронтально, что означает, что выстрелы, пронзившие их тела справа, должны были быть произведены в определенном направлении от ложи Марса. Но Грант на самом деле находился лицом к жертвам, как и камера. Значит, Грант не мог быть убийцей. Зато вся труппа находилась прямо под ложей Марса в момент, когда были произведены выстрелы. И это означало, что убийцей мог быть только всадник.
— Я это понял, не сомневайся, — сказал я. — Чего я не могу понять, так это почему ты позволил обыскать и томить взаперти двадцать тысяч ни в чем не повинных зрителей, когда ты отлично знал, что ни один из них не мог быть убийцей?
Эллери скосил взгляд на пламя.
— Вот здесь, Дж. Дж., ты совершаешь тривиальную ошибку, путая определения. Тот, у кого находилось оружие, не обязательно был убийцей. Знаешь, есть такое понятие, как соучастники. Убийце-всаднику было бы относительно просто в суматохе, последовавшей после каждого убийства, перебросить оружие через перила кому-то из зрителей. И, разумеется, не подлежало сомнению, что оно будет найдено. Отсюда и героические усилия.
Но убийца находился среди всадников на арене, и он — предположительно Хорн — должен был действовать как член труппы! Как же ему следовало поступить? Да очень просто. Я сказал себе: «Естественно, он теперь не Бак Хорн, а кто-то другой». Он загримировался, замаскировался под другого. Не такая уж трудная задача для бывшего актера. Как выглядел Хорн? Я знал, что у него седые волосы. Совершенно очевидно, что для маскировки он перекрасил волосы. Затем надел другой костюм, слегка изменил осанку, походку, голос — он легко мог бы обвести вокруг пальца людей, которые знали его лишь поверхностно. И потом, обрати также внимание на его хитрый психологический прием с изуродованной щекой. Такое уродство, с одной стороны, привлекает внимание, отвлекая от всего остального. С другой стороны, люди стараются избегать открыто смотреть на изуродованное лицо из опасения оскорбить несчастного. Я готов аплодировать тонкой изобретательности Хорна.
— Подожди, — остановил я Эллери. — Мне кажется, я могу обвинить тебя в одном серьезном промахе; надеюсь, ты сделал это непреднамеренно. Если ты был так уверен, что Хорн ведет себя как один из членов труппы, почему ты не выстроил их в одну линию и не устроил досмотр, а?
— Резонный вопрос, — согласился мой друг. — Но ответ также резонный. Я не стал выстраивать их в одну линию, чтобы обнаружить подставное лицо, потому что было очевидно, что Хорн играет в какую-то игру. Не так часто случается, что преступник по собственной воле остается на месте совершенного им преступления. Почему Хорн это сделал? Почему, если он хотел совершить преступление, он выбрал такой сложный и рискованный способ? Темная улица, выстрел, быстрое бегство — ему ничего бы не стоило убить свою жертву обычным способом. Однако он выбрал трудный путь. Почему? Я должен был это узнать. Я хотел дождаться, когда он сам себя выдаст. На самом деле ему пришлось ждать. Оставалось еще что-то, что он должен был сделать, — как оказалось, убить Вуди. Я объясню это в ближайшее время.
Вдобавок ко всему, — продолжил Эллери, немного хмурясь, — имелся целый ряд фактов, бросающих вызов моему любопытству и, полагаю, моему интеллекту. Помимо мотива, который оставался для меня настоящей загадкой, — что, черт возьми, случилось с орудием убийства? Это была трудная головоломка. И тогда, не закончив дело, — если я снял бы маску с Хорна и он упрямо отказался бы говорить, — мы не смогли бы с уверенностью доказать его виновность.
Впрочем, я не стал спешить с разоблачением Хорна, не предвидя — не имея ни малейшей причины для предвидения — другого убийства.
Эллери вздохнул:
— Я испытал из-за этого много неприятных моментов, Дж. Дж. В то же время я начал отираться вокруг труппы, пытаясь засечь Хорна, не вызвав его подозрений. Но ничего не достиг. Ковбои оказались замкнутыми, и мне ничего не удалось от них добиться. Индивидуальные черты каждого словно потонули в их общей маске. Я обхаживал Кит, водя ее по светским тусовкам, в тщетной надежде, что Хорн попытается связаться с ней.
Но после убийства Вуди — сразу же, на следующий день — один из членов труппы исчез. Человек по имени Бенджи Миллер, который был нанят в труппу перед самым открытием родео по письменной рекомендации самого Хорна! Человек, который внешне, если не принимать во внимание цвет волос и отвратительный шрам, мог быть Хорном. Человек, которому — и это, как оказалось, стало решающим аргументом, что я сейчас покажу, — в письме было дано разрешение самого Хорна ездить верхом на его любимце Индейце. При том, что не имелось никакой вразумительной причины, почему сам Хорн не мог бы выступать на своем обожаемом коне в вечер открытия родео. Эти факты не оставляли мне сомнения в том, что исчезнувший Миллер и был Баком Хорном. Более того, Бак Хорн удовлетворял основному признаку убийцы: он находился на арене верхом в момент обоих убийств.
Я вздохнул.
— Второй признак выводился из пятой и шестой улик. Насчет пятой я был уверен сам, будучи зрителем и получив подтверждение из звукового фильма, снятого командой майора Керби, а также и из доклада лейтенанта Ноулса. После того как Грант подал сигнал начинать погоню, я запомнил лишь один залп из револьверов всадников, гнавшихся за предполагаемым Хорном. Всего несколько секунд прошло между залпом и падением всадника — настолько коротких, что не оставалось времени для еще одного выстрела, после чего люди и лошади сбились в кучу, и какая-либо стрельба стала невозможной. Так что не возникало сомнения насчет того факта, что произведен был всего один залп: в доказательство этого мы впоследствии обнаружили, что каждый ковбойский револьвер выстрелил всего раз.
И теперь остается шестая улика: из всех этих револьверов, включая оружие Хорна и сумасшедшего Теда Лайонса, не могло быть произведено рокового выстрела; лейтенант Ноулс твердо заявил, что смертоносная пуля могла быть выпущена только из пистолета 25-го калибра, но отобранные у ковбоев стволы, кроме одного, были револьверами 38-го калибра. Баллистические тесты показали, что двадцать пятый автоматический, принадлежавший Теду Лайонсу, не был оружием, из которого совершили убийство.