Страница 20 из 60
— Ладно, Сэм, ладно. Оно в соседней комнате, остывает.
— Одну минуточку, мистер Праути, — окликнул доктора Эллери, когда тот уже повернулся идти. И сей эскулап, констатировавший смерть в половине случаев убийств в Нью-Йорке, остановился. Положив на плечо доктора руку, Эллери что-то доверительно ему шепнул. Тот кивнул, зажал покрепче зубами свою детонирующую сигару и поспешил из комнаты.
Квины остались одни.
Отец с сыном мрачно переглянулись.
— Ну и?.. — хмыкнул инспектор.
— Вот тебе и «ну и», — вздохнул Эллери. — Мы возвращаемся к расследованию преступления в лучших традициях Квинов — ни единой зацепки, кроме целого вагона подозреваемых. Ты помнишь это чертово дело Филда? Театр, полный потенциальных убийц? А французское убийство? Отдел универмага, битком набитый покупателями. А странную кончину пожилой леди Дорн? Всего лишь больница, переполненная докторами, няньками, пациентами и неврастениками. А теперь — спортивная арена. Наше следующее убийство, — мечтательно протянул он, — произойдет не иначе как на стадионе «Янки», и тогда нам придется призвать на помощь резерв из Джерси, дабы справиться с толпой в семьдесят тысяч человек!
— Кончай ныть, — раздраженно оборвал его инспектор. — Как раз это и тревожит меня больше всего. Мы не можем удерживать двадцатитысячную толпу вечно. Слава богу, что комиссара нет в городе, а не то он уже прогрыз бы мне плешь за такое обращение едва ли не с половиной Нью-Йорка. Мне повезло, что Генри Сэмпсон тоже отсутствует.
— И тем не менее, невзирая на комиссара и окружного прокурора, — жестко заявил Эллери, — их необходимо отпустить.
— Что ты сказал Праути?
— Велел твоему дражайшему эскулапу извлечь пулю из тела Хорна.
— Господи, с этим можно подождать! Этот медик родео — как там бишь его? — определил, что это был 22-й или 25-й калибр, разве нет?
— Давай подойдем к этому вопросу с более научной точки зрения, дорогой инспектор. Меня очень интересует этот крохотный посланник смерти. И пока мы не определим, что это была за пуля, мы не должны позволить ни одному из зрителей — или кому-либо другому, причастному к делу, — покинуть здание.
— Я и не собирался, — обрубил инспектор.
Эллери принялся негромко насвистывать грустную мелодию.
— Эл, о чем ты думаешь?
Мелодия оборвалась.
— О бедном Джуне, который сидит в ложе с этой ужасной голливудской звездой и Тони Блэком.
— Черт побери! — воскликнул инспектор. — Я совсем забыл о нем.
— Не дергайся, — сухо посоветовал Эллери, — он сегодня на вершине блаженства. Боги ему широко улыбаются. Так о чем ты спрашивал?
— Что ты думаешь об этом деле?
Эллери задумчиво выпустил струйку дыма в низкий белый потолок.
— Думаю, что оно довольно странное.
Инспектор открыл рот, но ураган слов предотвратило появление в раскрытых дверях доктора Праути. Он был в белом халате, в шапочке и с закатанными по локоть рукавами, а его правая рука победоносно демонстрировала маленький, завернутый в марлю, окровавленный предмет.
Инспектор выхватил его из рук доктора Праути без особых церемоний. Освобожденная от кровавой марли пуля легла на его ладонь. Эллери быстро выступил вперед.
— Ха! — протянул Ричард Квин, внимательно изучив пулю. — 25-й калибр, так оно и есть. Этот доктор родео был прав. И почти целехонькая, а, сын?
Конической формы пуля осталась практически неповрежденной. Она была совсем крохотной, совершенно безобидной с виду, и кровь на ней казалась не более зловещей, чем красная краска.
— Вошла аккуратно, — громогласно пояснил доктор Праути, энергично жуя сигару. — Прошила сердце насквозь. Отверстие — любо-дорого посмотреть. Даже не затронула ребра — просто вышла, и все.
Эллери повертел пулю в пальцах, при этом взгляд его блуждал по сторонам.
— Еще что-нибудь интересное? — нахмурившись, спросил инспектор.
— Ничего особо примечательного. Четыре сломанных ребра, сплющенная грудина, проломленный череп, ноги и руки переломаны в нескольких местах — ничего такого, чего нельзя было бы ожидать после стольких ударов копыт, о чем мне поведал по пути ваш сержант.
— Никаких других ран — я имею в виду, ножевых или огнестрельных?
— Нет.
— Смерть наступила мгновенно?
— Он был мертвее мороженой макрели еще до того, как коснулся земли.
— Вы упомянули, — медленно начал Эллери, — что пуля оставила аккуратное отверстие, доктор, достаточно аккуратное, чтобы судить об угле вхождения?
— Я как раз собирался об этом сказать, — проворчал доктор Праути. — Кусочек свинца вошел в тело справа — направляясь влево — по нисходящей линии, образуя с полом угол в тридцать градусов.
— По нисходящей линии! — воскликнул инспектор. Он, не мигая, уставился на доктора, затем принялся подпрыгивать на одной ноге. — Отлично! Отлично! Сэм, ты душка, спаситель жизни — самый лучший мошенник, который когда-либо играл в покер. По нисходящей линии, а? Господи, Эл, как нам оправдаться перед публикой за то, что мы держим ее здесь? Самый нижний ярус находится по крайней мере в десяти футах от пола арены, где был Хорн в тот момент, когда его застрелили. Даже сидя или согнувшись, убийца оставался бы на три-четыре фута выше этой линии. Тринадцать-четырнадцать футов. Зрители, а? О, это просто здорово!
Доктор Праути, невосприимчивый к похвалам своих профессиональных талантов, сел, небрежно нацарапал несколько иероглифов на бланке и протянул его инспектору.
— Для банды из социального обеспечения. Они будут здесь с минуты на минуту, чтобы забрать труп. Нужно вскрытие?
— А это необходимо?
— Как знать.
— Тогда давай валяй, — мрачно буркнул инспектор. — У меня нет никаких шансов.
— Ладно, ладно, старый ворчун, — невозмутимо отреагировал доктор Праути.
— И, — добавил Эллери, — обратите особое внимание на содержимое желудка, доктор.
— Желудка? — удивился инспектор.
— Желудка, — повторил Эллери.
— Ладно, — громыхнул доктор и направился к двери.
Инспектор повернулся к Эллери и увидел, что тот все еще поглощен изучением окровавленной пули.
— Ну, что еще? — спросил он.
Эллери наградил отца сочувственным взглядом:
— Когда ты в последний раз ходил в кино, старый ретроград?
Инспектор вздрогнул:
— Какое это имеет отношение к делу?
— Помнишь, как пару месяцев назад мы вместе с Джуной в соседнем кинотеатре смотрели так называемый «хит сезона»?
— Ну и?..
— Ты помнишь, про что была картина?
— Да какая-то чушь о приключении на Западе. Слушай! Ведь в этой ленте играла Кит Хорн, Эл!
— Вот именно. — Эллери не спускал глаз с пули на своей ладони. — А ты помнишь сцену в этой эпической ленте, когда прекрасная героиня скачет с холма вниз — ну да, черт побери, это был Роухайд, тот самый жеребец! — потом выхватывает шестизарядник из кобуры и…
— И стреляет в стренгу веревки, на которую злодей подцепил героя? — возбужденно воскликнул инспектор.
— Именно.
Инспектор помрачнел.
— Наверное, это был киношный трюк. Они могут сделать все, что угодно.
— Возможно. Но если ты помнишь, камера выхватывает сцену сзади мисс Хорн — она отлично видна все время, а также ее револьвер и веревка, в которую она стреляет. Конечно, я тоже не исключаю возможности трюка…
— Чертовски мило с твоей стороны. Но что из этого следует?
— Интересно, Кит Хорн росла — обрати внимание, с самого детства — на огромном ранчо — прошу прощения, на открытых просторах. Ее защитник, устрашающий Бак, был искусным стрелком. Трудно поверить, чтобы Бак, учитывая обстоятельства, не обучил ее меткой стрельбе, наряду со всем тем, чем она так мастерски владеет. И этот наш юный герой с сияющими кудрями — Керли, уроженец Запада. Ты заметил ту легкость, с которой он превращал в брызги стеклянные шарики при помощи своей верной пушки? Да, да! А что касается его отца, великого импресарио по части лошадиных аттракционов, так он, по слухам, был одним из самых знаменитых маршалов Соединенных Штагов, настоящей грозой головорезов и охотников за скальпами краснокожих на индейской территории.