Непокорное сердце

Она беззвучно стонала. Как долго они еще будут ехать? Сильно болела голова в том месте, куда ее ударили. К счастью, прошли головокружение и тошнота. Но Шана так замерзла, что не чувствовала ни ног, ни рук. Казалось, болел каждый мускул ее тела. Но больше всего она беспокоилась о ребенке. Не навредит ли ему эта изнурительная езда? Принцесса неистово молила об этом Бога.

Ее взгляд упал на сэра Квентина, который ехал впереди отряда человек из двенадцати. Ее охватила дрожь. Шана все еще не могла оправиться от шока, обнаружив, что ее похитителем был никто иной, как сэр Квентин, который всегда был таким обаятельным, услужливым и милым.

Сначала для нее оставалось загадкой, что послужило причиной ее похищения. Но за то время, которое она провела верхом на лошади, кое-какие мысли появились у нее в голове по этому поводу.

И хотя причина все еще оставалась неясной и расплывчатой, все же подозрение начало закрадываться.

Наконец, они замедлили езду, когда подъехали к развилке. Где-то невдалеке журчал ручей. Отряд отправился к просеке, пролегавшей рядом с обычной дорогой. Чьи-то руки, схватив девушку за талию, сняли ее с седла. Шану, толкая, довели до большого валуна, на который приказали сесть.

Она инстинктивно положила руку на живот. Мысли и беспокойство о ребенке не выходили у нее из головы. Крошечное существо внутри зашевелилось, подавая какие-то сигналы, но Шане только это и нужно было знать.

Мужчины начали носить в кучу хворост. Вскоре разгорелся жаркий костер. Всадники сняли попоны и седла с лошадей и положили их на землю. Шана тревожно осматривала просеку. Ясно, что сэр Квентин не ожидал погони. Принцесса еще плотнее укуталась в свой теплый плащ, так как промерзла почти до костей.

Подошел сэр Квентин. Она рванулась в сторону, когда он протянул к ней руку. Но это было сделано только для того, чтобы вынуть кляп.

Шана почувствовала, что язык распух, и пересохло в горле. Она облизала губы и попыталась заговорить. Ее голос оказался сухим и скрипучим.

– Это были вы, да? Вы разбойничали в деревне Лэндир и других селениях? Это вы налетели на Мервин?

Он притворно поклонился.

– Да, Мервин сначала был! – хвастливо произнес он. – Должен признать, что меня забавляло, когда вы осмелились выманить Бастарда из Лэнгли. Очень жаль, что вы его тогда не убили, миледи. Вы бы значительно облегчили мою задачу. Но даже тогда я знал, что вы достойны меня.

– Зачем? – спросила она устало. – Зачем вам нужно было это делать? Что вы надеялись завоевать таким образом?

Его улыбка исчезла. Откровенная ненависть исказила лицо рыцаря, превратив его в отвратительную маску.

– Что еще, кроме замка Лэнгли? Господи, я же благословлял тот день, когда лорд Монтгомери отправился к праотцам. Он был моим графом, и я хорошо служил ему, надеясь, что он наградит меня! Но тут вмешался король. Я согласен, что просчитался, потому что не думал, что он не будет вручать титул и замок, пока это проклятое дело с Уэльсом не уладится. У меня не было выбора, как начать сражаться на стороне короля. Но Эдуард сам выбрал командира объединенного отряда. И он назначил своего фаворита графа-бастарда! И тогда я понял, что потеряю замок, если не приму мер, компрометирующих его в глазах короля, так как не собирался смотреть, как то, о чем я мечтал, попадет в руки другого, а особенно бастарда!

Шана отшатнулась. Злоба, отразившаяся на его лице, была ужасной.

– Я… я не понимаю. Это был ваш долг, подавить восстание. Как могло разграбление валлийских деревень помочь вам в вашем деле?

– Эдуард считал, что нет необходимости губить жизни невинных людей. Дракон же призывал валлийцев браться за оружие, то же самое делали мои люди и я. Мы подстрекали ваш народ выступить против англичан и начать грабить их деревни и выплескивать на них свою ненависть. И это еще не все. – Он рассмеялся таким смехом, что у Шаны затряслись руки. – Я кое-чему научился у валлийских мародеров в свое время. Мои люди и я даже несколько раз нападали на английских солдат под видом варваров валлийцев. И я почти добился успеха, ведь Эдуард был в ярости на Бастарда, что в этой войне было убито слишком много английских рыцарей. – Квентин немного помолчал, а затем продолжил: – Но вы и ваш муж мне очень помогли, миледи. Он так быстро указал на вас и вашего человека, когда сбежали валлийские пленники. Он радостно засмеялся. Шана приоткрыла рот.

– Матерь Божья, – слабо сказала она. – Так это вы освободили их, а не Грифин…

– Да, моя дорогая. А позже вы так сыграли мне на руку, выпустив Дракона!

На его лице появилась плотоядная усмешка, говорившая о его удовлетворении от случившегося.

– Ни вы, ни Бастард, ни разу меня не разочаровали. Я знал, когда во второй раз вернулся в Мервин, что вы обвините его. Так и вышло.

Шана слушала, оцепенев. У нее все сжалось внутри от отвращения к себе. Квентин, а не Торн вернулся в Мервин, чтобы спалить его дотла. Квентин обманул ее, но только потому, что она сама позволила это. О, сомнения были, но она даже не пыталась подумать, что Торн невиновен. Так охотно, подумала Шана со стыдом, она верила во всякие гадости о Торне.

Но она все еще оставалась слепой. Было ясно, что им владела зависть и жадность. Ее глаза горели от гнева за то, что Квентин так жестоко уничтожил столько жизней, и среди них жизнь ее отца и многих близких людей. Ее ярость вспыхнула как порох.

– Бастард, – проговорила она. – Вы как раз и есть преступник, а не Торн! Вы убили моего отца, вы убийца! Вы убили своих собственных людей! Боже, да вы просто чудовище!

Шана подскочила к Квентину. Высоко подняв свои связанные руки, она попыталась ногтями вцепиться ему в лицо. Он легко разделался с ней, поймав ее запястья и отпустив их, сажая ее на валун.

– Ну, хватит, леди. Довольно этого! Приберегите свою резвость для другого раза, когда у нас будет время повеселиться.

Принцесса изумленно посмотрела на него, наконец, поняв, что он имеет в виду. Его ухмылка стала шире. Он провел пальцами по ее шее. Шана задрожала от отвращения и с негодованием посмотрела на него.

– Что вы сделаете со мной? – холодно спросила она.

– Мы отправимся в Шотландию. У меня там родственники. И скоро, моя дорогая, ты узнаешь ласку настоящего рыцаря, а не какого-то там бастарда.

Его взгляд неприятно задел ее. Она вся вспыхнула от стыда.

– Торн придет за мной.

Его смех словно окатил ее, словно ледяной водой.

– Неужели? Миледи, не сомневаюсь, что он даже не обнаружит до утра вашего отсутствия. А может быть, он уже нашел успокоение в постели какой-нибудь хорошенькой служанки. Завтра он получит от вас сообщение, что вы не желаете терпеть этот брак далее и ищите укрытия у друзей. Никто не станет – спрашивать мотивы, по которым вы уехали, так, как всем хорошо известно, что вы не пара. И всем известно, как вы страдали и унижались после поражения Левеллина.

Шана судорожно сглотнула, трепеща от мысли, что он может оказаться прав. Торн был так на нее сердит этим вечером. Она чувствовала это по тому, как он ее держал, в каждом гневном взгляде, которые они бросали друг на друга. Ее душу охватило отчаяние. Без всякого сомнения, Торн почувствует облегчение, избавившись от нее.

– Вы забываете о Вилле, – внезапно сказала Шана, хватаясь за эту мысль, как за соломинку. – Когда его найдут раненным и истекающим кровью, Торн поймет, что это предательство.

Квентин холодно улыбнулся.

– Нет, миледи. У мальчика должна быть каменная голова, чтобы выжить после такого удара, который он получил, – он пожал плечами. – Все подумают, что его растоптали лошади. И вряд ли кто-нибудь будет волноваться.

Я ВОЛНУЮСЬ! – отозвалось в душе у Шаны, и страх охватил ее. – О, ВИЛЛ, ТЫ НЕ УМРЕШЬ… ТЫ НЕ МОЖЕШЬ…

Принцесса плотнее укуталась в плащ и собрала все свое мужество.

– Вы не имеете права задерживать меня. Мой ребенок…

Квентин свирепо посмотрел на нее.

– Мы найдем ему другое место. В моем доме не будет Бастардова отродья!