Прощание еврейки

Иосиф сам сколотил гроб, сам на тачке отвез Берла на еврейское кладбище, сам выкопал могилу и прочел молитву, какую знал: “Шма Исраэль, Адонай Элохейну, Адонай эхад”.

Увязал в две вязанки книги, кое-что из обихода - пристроил на ту же тачку, поймал на трассе попутку и приехал домой. Здравствуйте!

А тут такое.

- Что же ты мне не сообщила? - у Иосифа, видно, не осталось сил расстраиваться. Говорил тихо и спокойно.

- Не хотела беспокоить. Они бы все равно по-своему поступили. Зачем ругаться, выносить скандалы на люди? - оправдывалась Мирра.

- Я что же, по-твоему, ругаться стал бы? Ничего подобного. Я, например, считаю, что главное - они оба поступили по своему желанию. И что уехали - хорошо. У Риммы квартира, родители интеллигентные. Изе с ними будет хорошо.

Мирра удивилась:

- Вот не подумала бы, Йося, что ты так отнесешься. Она же старше Изи, и поведение у нее тут сам знаешь какое было.

- Какое?

- А такое, что она и к тебе клинья подбивала. Честно скажу, не знаю, может, ты ей взаимностью и ответил, - несвойственно ей разозлилась Мирра. - Мне неинтересно, чем она тут занималась. Но участвуй в жизни семьи. Это все, чего я прошу как жена и как мать.

Иосиф встал из-за стола и пошел к неразгруженной тачке. Мирра ждала ответа на свои притязания, но не дождалась.

Между ними пробежала трещина. На пустом месте, фактически из-за ничего.

Мирра ему говорит:

- Ты хоть как-то показывай, что живой. А то лежу, как с покойником. Не слышно, как дышишь.

В своей сарайной резиденции Иосиф дни напролет читал. Громко сказано - читал. Смотрел в буквы справа налево. Бывало, час смотрит на строчку. Потом захлопнет книжку, глаза закроет и сидит. По всему выходило, что ивритской грамотой овладел не в совершенстве - мало прозанимался с Берлом. Старик больше рассказывал про разное еврейское, чем обучал: “Потом, потом, Иосиф, успеем”.

Другого учителя Иосиф теперь искать не хотел.

Дети заходили в сарай, рассматривали старые книги, спрашивали, что да как, для чего это, для чего то, - вещи перебирали: хлам и хлам. Ветхие, пыльные талесы; кухонные прихватки у Мирры и то целее. Ржавые, погнутые подсвечники. Мирра как-то предложила Иосифу перестирать, перечистить что можно. С гневом отказался.

Иосиф поначалу объяснял детям, что к чему, но так часто спотыкался о собственное незнание, что бросил объяснения и попросил не беспокоить.

Кроме торговли на базаре и работы сторожем Иосиф нанимался на разные мелкие сезонные договоры - в зеленхоз, на дорожное строительство. Эти деньги по договоренности с Миррой тратил на поездки по селам. Объездил землю от Западной Украины до Западной Белоруссии. Ходил по тамошним местечкам, где раньше проживали евреи.

Мирра спрашивала, что видел, что слышал, с кем говорил.

Иосиф только мотал головой:

- Ой, не мучай меня.

Вещей в сарае прибавилось на две полки.

Знакомые, евреи по преимуществу, интересовались у Мирры:

- Йосиф в религию ударился, хочет открыть синагогу?

Мирра отмахивалась:

- Какую синагогу! Смех один. Спросите у него.

Шила в мешке не утаишь. Если человека никто не видит и не слышит, если человек сидит в сарае или куда-то беспрестанно ездит - всем любопытно. Захаживали к Иосифу - то один, то другой.

Иосиф злился:

- У вас своих дел нет, ко мне пристаете. Ко мне претензий быть не может. Я никому не мешаю. В свое свободное время занимаюсь чем хочу. Может, я коллекционер, а это моя коллекция. Вроде марок или монет, понятно?

Отстали. Каждый по-своему с ума сходит.

Исаак регулярно присылал деньги по почте. Немного, но сыновний долг исполнял. А мог бы и ничего - слава Богу, родители не старые и не больные. В гости не приезжал и писем не писал - времени в обрез: и Римма, и вечерний институт народного хозяйства. К тому же вступил в партию - партийные поручения и политпросвет.

Мирра писала длинные послания о младших, об их здоровье и успехах.

Мирра, ясное дело, от такой жизни не хорошела. Сдала: поседела, стала нервная. А возраст еще ничего, сорок два года. Она себе придумала, что есть способ возродить семью к новой жизни. Родить ребеночка. Если б она могла сделать это самостоятельно, без Иосифа… А она без него, как ни крути, обойтись не могла.

Ей часто снилось, что Иосиф играет на скрипке. Просыпалась, гладила мужа по голове, шептала разные слова. Но Иосиф интереса не проявлял.

В конце концов Мирра поставила вопрос ребром:

- Или мы живем как муж с женой, чтобы у детей был отец, или давай разводиться. Ты меня довел до такого состояния, что я не знаю, что с тобой сделать. Давай напрямик: я хочу ребеночка родить, а ты будто не понимаешь и от меня отворачиваешься. Ведь есть надежда, что нам именно ребенка не хватает, чтобы все стало как раньше. Помнишь, как мы друг друга любили, когда Изя родился, и когда Эммочка, и когда Златочка с Веничкой? Если ты стал больной и не можешь, ты скажи, не рви мне сердце. А если просто так - тоже скажи, я отнесусь спокойно.

Иосиф заявил, что против ребенка ничего не имеет. Но что вернется прежнее - гарантировать не может.

В общем, родился ребенок. Назвали Марком - в честь отца Иосифа.

Мирра работала до последнего. И вышла на работу через пару месяцев после родов.

А Иосиф, будто ничего не переменилось, у себя в сарае. Как говорится, гарантию может давать только Господь Бог.

По случаю рождения Марка приехали Исаак с Риммой. Навезли подарков - и колясочку, и одеяльца, и одежку-пинетки.

Римма от младенца не отходит - нянькается с ним образцово. Исаак возится, как с другими не возился.

Иосиф к гостям почти не выходил.

Мирра обратила внимание, что Римма располнела в талии, и точно определила, что невестка беременна. Поставила срок - месяцев пять. Так и есть.

Римма поделилась:

- Как хорошо, Миррочка, когда кругом дети! Правда?

- Как же без детей? Зачем тогда жить? - согласилась растроганная Мирра.

В положенный срок пришла телеграмма: родился мальчик, назвали Юрием. А как еще могли назвать, если только что в космос полетел Юрий Гагарин и на пороге новая эра.

Иосиф принял известие оживленно:

- Ну вот, еще один космонавт будет.

- Он-то космонавт, а дед кто? Отсиживается в сарае.

- Какой есть, - беззлобно огрызнулся Иосиф.

Но вскоре - через три месяца - пришла другая телеграмма.

Почтальонша, вся в слезах, кинулась сразу в сарай:

- Иосиф Маркович, горе какое!

Иосиф сидел, как обычно, с книгами. Взял телеграмму, а там: “Случилось несчастье тчк Умер Юрочка тчк Похороны вторник тчк Черняк” и печать, чтобы никто ни в чем не сомневался.

Иосиф перечитал раз пять, прежде чем понял, что его это касается. Ну а когда понял, стало поздно думать. Побежал в садик к Мирре, сообщил ей, тут же вдвоем на автостанцию - и в Киев.

Провели в Киеве два дня. Первый день - похороны, второй - в молчании вокруг стола. Родители Риммы, Римма, Исаак, Мирра, Иосиф. Горе есть горе.

У младенца была родовая травма, которая впоследствии оказалась несовместимой с жизнью.

Римма попросилась пожить у Мирры с Иосифом: хоть чуть-чуть забыться за чужими заботами.

Приехала. Ходит, гуляет с детьми, Марика не спускает с рук.

Как-то попросила Иосифа:

- Поиграйте нам на скрипке. Или на аккордеоне.

Иосиф взял инструменты, протер тряпочкой и сыграл. Потом еще. Стал играть каждый день, не только вечером, но и днем. Дети танцуют, Римма напевает. Мирра с работы придет - а дома почти праздник. Через силу, конечно, что касается Иосифа и Риммы, а дети на всю катушку счастливы.

Мирра призналась Римме:

- Вот какой же он все-таки хороший, отзывчивый.

Римма поддержала:

- Йося - золото, а не человек. Что бы мы без него делали?

Женщины обнялись и под музыку закачались из стороны в сторону, с закрытыми глазами.

Ну, как-то вышли из положения. Римма засобиралась на работу. На прощанье, перецеловав всех по сто раз, сказала: