Сердце дьявола

– Если придет Миша, один из нас поднимется вместе с ним. Вы все поняли?

– Все, – кивнула Маринка.

– Больше не открывайте никому! Никому! Ни соседям, ни друзьям, ни знакомым. Никому. Если кто-нибудь будет звонить в дверь – вы немедленно связываетесь с нами. Услышите возню на лестнице…

– Немедленно свяжусь с вами.

– Правильно.

– А… – Маринка замялась.

– Что? – Телохранитель кивнул. – Спрашивайте, не стесняйтесь.

– У вас есть оружие?

– Разумеется. Хотя мне еще ни разу не приходилось его использовать, – мужчина улыбнулся. Маринка кивнула. Она почувствовала себя гораздо лучше. Ей даже стало немного стыдно за страх, испытанный раньше. Рядом с этим парнем она вдруг ощутила, насколько бессмысленна была ее паника. Девушка улыбнулась. Впервые за несколько часов. Затем поинтересовалась:

– А хозяйка? Вера Алексеевна? Она что-нибудь рассказала?

– Как только ребята что-нибудь выяснят, сразу дадут знать. – Видимо, на лице Маринки слишком явно отразилось разочарование, поскольку охранник рассмеялся. – Не волнуйтесь, – сказал он. – Все будет нормально.

– Думаете?

– Уверен.

Серый «Москвич-2141» притормозил у кирпичной пятиэтажки, из салона выбрались двое ребят исключительно крепкого сложения. Оба с бычьими шеями и короткими стрижками. Оба в серых костюмах и пальто. Третий парень, сидящий за рулем, вытащил из «бардачка» бутылку водки, протянул приятелям, буркнул:

– Фуфырь не забудьте. Без фуфыря хрен что она вам расскажет.

– Забыл, – согласился первый, подхватил бутылку и сунул в карман. Затем достал из нагрудного кармана пиджака сложенный вдвое лист, развернул, сверился с адресом и двинул массивной челюстью: – Квартира тридцать шесть. Четвертый этаж. Напарник ничего не сказал. Просто зашагал по слякотной дорожке к подъезду. Первый потянулся за ним. Оба поднялись на нужный этаж, остановились у зашарпанной двери.

– А они точно дома? – поинтересовался первый невнятно, словно жвачку жевал. – Рабочий день все-таки.

– Точно, – ответил напарник. – Такие не работают. Такие только отдыхают. Я-то знаю. Полжизни с этой шушерой валандаюсь. Он поднялся на пару ступенек, поглядел вверх, словно хотел убедиться, что никто не подслушивает их разговор, стоя площадкой выше. Лестница была пуста. Тем временем первый протянул руку к болтающемуся на проводке звонку, но вдруг остановился и втянул ноздрями воздух. Белесые брови его сдвинулись к переносице.

– Чуешь? – спросил он. Напарник тоже принюхался и уверенно заявил:

– Газом воняет.

– Точно, газом, – поддержал первый, слегка бледнея. – Во, блин. И как меня угораздило на кнопку не нажать, а? Полетели бы мы с тобой в разные стороны, как, блин, грачи по осени.

– Хорош болтать, – хмуро отозвался напарник. – Иди милицию вызывай и аварийку.

– А ты?

– А я здесь побуду пока. Прослежу, чтобы какой-нибудь умник спичкой ненароком не чиркнул. Весь дом поднимет на воздух.

Лева сидел неестественно прямо, и вид у него был, как у комбайнера во время жатвы, то есть очень озабоченный. Он перелистывал блокнот, просматривал записи. Контраст между ним и Сашей поражал. Хотя оно и понятно. Ведь Смирнитскому не пришлось общаться с родителями убитой Аллы Ладожской. За него это сделают другие люди. Участковый, например. Волин рылся в бумагах, давая возможность оперативнику успокоиться и подготовиться к разговору.

– Кстати, – нарушил он молчание. – «Главный» связался с горпрокуратурой. Начальство договорилось с МВД о выделении патрулей.

– Хорошо, – бесстрастно заметил Лева.

– Но нам велено подготовить дело к передаче по инстанции. Оперативник поднял голову, посмотрел на Волина и задал один-единственный вопрос:

– Когда?

– Думаю, дней через пять. Пока группу соберут, пока утвердят состав… Подтекст был ясен: «За пять-то дней, глядишь, уже и ловить никого не придется. Сами управимся». Лева удовлетворенно качнул курчавой головой:

– Уложимся. Если постараемся.

– Я тоже так думаю. Оперативник открыл первую страничку, облизнул губы – видно, давил в себе неприятные воспоминания, – и очень буднично начал читать:

– Со второй жертвой дело обстоит следующим образом. Анастасия Сергеевна Пашина, семнадцать лет. Учащаяся ПТУ. Третий курс, швея-мотористка. Училась более чем средне. Дворовый ребенок. Родители целыми днями на работе, девчонка была предоставлена сама себе. Иногда пропадала на сутки. Пили, ясное дело, – Лева оторвался от записей, пояснил: – Они там во дворе сколотили компанию, человек десять-двенадцать. В основном мальчишки, но было и несколько девочек. По показаниям подруг, примерно две недели назад Настя познакомилась с каким-то молодым человеком. Произошло это в центре. Точнее, на Театральной площади. Она звонила по телефону-автомату, он стоял за ней в очереди. Разговорились, познакомились. Убийца пригласил Пашину в ночной клуб. Поужинали, обменялись телефонами. Номера, разумеется, никто не запомнил. Но Настя говорила, что ее «ухажер» – мужик с «крутой» машиной, «крутыми» деньгами и абсолютно без комплексов.

– В каком смысле? – не понял Волин.

– Во всех смыслах, Аркадий Николаевич.

– Они что, спали вместе? Лева усмехнулся одной стороной рта:

– Аркадий Николаевич, современная молодежь начинает жить полноценной половой жизнью, еще не успев выбраться из пеленок. Чему тут удивляться? Волин подумал о Катьке, хмыкнул, бормотнул: «М-да».

– Он покупал ей что-то из шмоток, несколько раз водил в ночные клубы. Компания, понятное дело, обижалась. Потребовали, чтобы девчонка приносила им спиртное со своих вечеринок. Она дважды принесла. Три бутылки водки. Сказала: «Папик откупается». Кое-что из купленных им вещей я изъял, – Лева положил на стол пластиковый пакет.

– Протокол составил? – поинтересовался Волин. – А то ведь не зарегистрируют.

– Конечно, – следом за пакетом на стол лег бланк протокола изъятия. – Все в порядке. Понятые засвидетельствовали. Необходимо как можно скорее передать вещи на экспертизу, возможно, убийца оставил «пальцы».

– Обязательно передам, Лева, обязательно, – заверил оперативника Волин. – Я, кстати, получил заключение экспертов по вещам Ладожской.

– Есть что-нибудь?

– Ничего путного. Вещи фирменные. Микрочастицы есть, но их слишком много и практически нет характерных. Кровь на одежде принадлежит убитой. Вот, собственно, все. Оперативник сразу потерял к заключению всякий интерес, посмотрел в окно и вздохнул:

– И ведь что самое интересное: казалось бы, этот тип не мог не «засветиться». Вокруг ведь уйма народу. Целая армия, можно сказать. Так нет. Он ни разу не зашел к Пашиной домой, не заехал во двор. Никто из всей компании не может сказать, как он выглядит. Правда, однажды ребята решили посмотреть на кавалера и пошли к метро.

– Почему к метро?

– Ну он подъезжал за Настей к метро. Но увидеть его мальчишкам так и не удалось. Этот гад даже не вышел из машины. Просто открыл дверцу. Мальчишки, конечно, заметили машину, темную иномарку, но даже не сумели определить модель. То ли «Пежо», то ли «Шевроле».

– Ничего себе разница, – хмыкнул Волин.

– Вот именно, – с тяжелым вздохом заметил Лева. – Денежный парень на темной иномарке – отличная «зацепка». На темных иномарках пол-Москвы катается.

– Да, но «Пежо» и «Шевроле» все-таки меньше, чем «Мерседесов» или «БМВ», – заметил Волин. – Хотя, с другой стороны, будет крайне трудно доказать, что ухажер Насти и убийца-психопат – одно и то же лицо. Лева опустил блокнот на колени.

– Он очень хитер, этот сукин сын. Никто его не видел, а значит, никто не может опознать.

– Кое-кто все-таки видел, – Волин в двух словах рассказал Леве о том, что удалось выяснить Смирнитскому. – Без всяких сомнений, это один и тот же парень. Денежный, на темной иномарке. Кассирша из банка может его опознать. Пацаны из детского сада.