Сердце дьявола

– Прекращай это дело. Все. Стоп. Никаких слез. Слезами тут не поможешь. – Наташа посмотрела на него, всхлипнула и снова полезла за платком. – Ты, чем рыдать, лучше вот что… Лучше про ухажеров ее расскажи. Кто возле нее крутился в последнее время. Короче, обо всех знакомых твоей подруги. Тем более что, насколько я понял, их было не так уж и много. Наташа трясущимися пальцами достала еще одну сигарету, закурила, затянулась глубоко и жадно.

– Да. Алла жила довольно замкнуто. Никогда никому не рассказывала о своих проблемах. Нет, знакомые у нее были, но все… полезные, что ли. С девчонками в банке мало общалась. Да и я с ней познакомилась только потому, что сидела рядом. Просто так бы никогда не заговорила. Поначалу она казалась мне немного высокомерной.

– А чем Алла занималась в банке?

– Обслуживала кредитные карточки. Не самая интересная работа.

– Понял, – Саша посмотрел в небо, подумал. – Скажите, Наташа, Алла жила с родителями?

– Нет. Она сама из Солнечногорска. В Москве снимала квартиру. Однокомнатную. На «Щукинской». А насчет знакомых… Я с Аллой дружила. Девчонки общались, но по необходимости. Все. – Наташа подумала и добавила: – Любовников у нее не было. Во всяком случае, мне об этой стороне ее жизни ничего не известно.

– Что, такая женщина и не интересовалась мужчинами? – прищурился саркастически оперативник. Наташа усмехнулась язвительно:

– Знаете, Саша, как представителю сильного пола, я бы могла наговорить вам тысячу не самых лестных вещей, но не стану этого делать.

– Почему?

– Потому что все равно не поймете. Что же касается мужчин, то Аллу интересовал только один мужчина. Тот, который должен был стать ее мужем. Ради этого она и сидела в банке сутками. Понимаете, Алла была не из тех, кто меняет планы по ходу дела. Обычно, сделав ставку, она жестко придерживалась выбранной линии. И вообще, была девушкой независимой. У родителей денег никогда не брала, наоборот, сама старалась помогать. В меру возможностей, конечно, – Наташа вздохнула. – Ей ведь надо было еще и выглядеть.

– А не видели ли вы среди знакомых Аллы Викентиевны мужчину среднего возраста, рост примерно метр семьдесят пять. Носит очки, кепку-бейсболку, джинсы и кожаную куртку? Саша внимательно наблюдал за собеседницей. Девушка даже не задумалась.

– Нет. Алла не интересовалась «бандерлогами».

– Кем?

– Ну… Есть такой сорт мужчин. Раньше они носили тайваньские спортивные костюмы, теперь джинсы, «кожу», бейсболки, кроссовки. Такие, знаете, любят изображать из себя сильно «крутых». Ходят с «пластилиновыми» телефонами, пальцы – как хвост у павлина. И разговаривают через нос. Наташа попыталась изобразить «бандерлога». Саша засмеялся.

– Похоже. Я знаю таких ребят. Они «крутые» до того момента, пока у них на запястьях не защелкнут «браслеты» или не ткнут «пушкой» под челюсть.

– Вот-вот. Грязь, одним словом. Нет, к таким мужчинам она старалась даже не приближаться. Но вообще тип в очках крутился возле нее.

– Да? – Саша насторожился. – А как он выглядел?

– Довольно молодой. – Наташа прикрыла глаза, вспоминая. – Знаете, плохо помню. Честно говоря, когда он приходил, я внимания на него не обратила. Аллу многие мужики пытались «склеить». И очередь к ней выстраивалась именно поэтому, – она смутилась, объяснила: – Это ведь только первое время клиентов разглядываешь. Потом устаешь. Все эти ребята в костюмах от Хьюго Босса начинают восприниматься как банкоматы. Что-то такое неживое, но дающее деньги. А этот… Он был какой-то незапоминающийся, хотя я и не присматривалась. В очках. Пальто хорошее, дорогое. На голове… то ли кепка, то ли шляпа… Нет, скорее кепка. Иномарка у него, темная.

– Модель не запомнили? – быстро поинтересовался Саша.

– Нет. Я и видела-то ее всего один раз. Когда он заезжал за Аллой после работы. Вечером дело было. У банка всегда машин много, так что… – Наташа посмотрела на оперативника. – А знаете, похоже, что Алла от него зависела.

– Почему вы так думаете?

– Я только сейчас сообразила. Когда мы вышли, Алла увидела машину, попрощалась и пошла к этой иномарке. Я решила: посмотрю хоть, что за мужик. Думала, он выйдет помочь ей. Не тут-то было. Этот парень открыл дверцу, не выбираясь из салона. – Наташа прищелкнула пальцами. – Если бы так поступил мужчина, который для Аллы ничего не значил, она бы просто прошла мимо. Понимаете? Такой… поступок абсолютно не в ее характере. Но Алла села в машину, и они уехали.

– Так, так, так, – пробормотал Саша. – Значит, кавалер Аллы Викентиевны катается на темной иномарке.

– Да. Широкая такая машина, не малолитражка.

– Угу. А когда, вы говорите, это было?

– Два дня назад, – уверенно сказала Наташа. – Я запомнила, потому что вчера Алла не вышла на работу. Подумала еще: «Закрутилась».

– Тогда почему вы решили, что я – кавалер Аллы Викентиевны?

– Это выглядело вполне логично. Вы – хозяин, а тот парень

– ваш шофер. Манеры у него, прямо скажем… Тогда и покорность ее становилась понятной. На «неумытость» шофера она тоже не обратила бы внимания.

– Скажите, а где Алла Викентиевна познакомилась с этим человеком?

– В банке. Он приходил насчет кредитки. – Наташа подумала и добавила: – Наверное, у него должна быть крупная сумма на счете. На маленькую Алла не купилась бы. Она в этом кое-что понимала. Ее нельзя было провести «на мякине».

– Владелец кредитки и иномарки, – пробормотал про себя Саша. – Отлично. – Он поднялся. Наташа смотрела на него с интересом. Ощущение было такое, словно у оперативника извлекли позвоночник и вставили вместо него жесткую пружину, которая толкала тело вперед, не позволяла ему находиться в покое. – Пойдемте, Наташа. Я провожу вас.

– Вам не дадут фамилии, – покачала головой девушка, вставая. – И тем более счета.

– Дадут, – хмыкнул с пуленепробиваемой уверенностью Саша. – Мне дадут. И то, и другое. Но не сейчас, а когда я вернусь с ордером.

Протокол осмотра подъезда, того самого, в котором нашли окурки, и заключение судебно-медицинской экспертизы по трупу Аллы Викентиевны Ладожской Волин получил только к обеду. Два листа, «сшитые» канцелярскими скрепками, – все, что осталось от когда-то красивой, жизнерадостной девушки. Впрочем, насчет жизнерадостной – это были догадки. Эти убористо исписанные странички вместили в себя все. Ужас грядущей смерти, боль, отчаяние, мольбу в глазах. И кровь. Волин взял заключение, пробежал глазами первую страницу. Смерть наступила между десятью и одиннадцатью часами, в ночь с понедельника на вторник. А сегодня у нас… Волин взглянул на календарь. Пятница. Пятница! Он хлопнул себя по лбу. Черт, у Люськи же сегодня день рождения. А он, олух, забыл. То-то она взъелась с утра. Ну, теперь жди грозы. Настрополит Катьку, и будут обе смотреть волчицами. Надо бы пораньше с работы уйти, цветочков там купить, тортик, шампанского, что ли. Или водки? Впрочем, Катьке водку рановато. Обойдется шам… Без стука распахнулась дверь, в кабинет ввалился Саша. Лицо его сияло, как нимб над головой святого.

– Аркадий Николаевич, – гаркнул оперативник от дверей. – Нужен ордер! Волин отложил заключение.

– Так, Саша, спокойно. Расскажи мне, что произошло. Оперативник, пританцовывая от нетерпения, пересказал Волину разговор с Наташей.

– Сколько там фамилий? Сотня? Две? Ну, допустим, даже три сотни, – вопил он. – Из них человек двадцать с темными иномарками. Мы его вычислили! Пройдемся по списку, проверим алиби на вчера и… когда там? Три дня назад… вторник! И на вторник! Опс – готово! Через день этот ублюдок будет у нас в руках! Тепленьким!

– На понедельник, – поправил Волин. Новость, в общем, была хорошей. Однако он не разделял слишком уж бурного Сашиного оптимизма. – Ладожскую убили в понедельник. Так написано в заключении. Оперативник на мгновение застыл на месте, принялся что-то прикидывать в уме, наконец усмехнулся, покачал пальцем: