Сердце дьявола

– Слушаю, слушаю, – буркнул Волин.

– Окурки были обнаружены в подъезде, на площадке между третьим и четвертым этажами. Их там много валялось, говорят. Штук пятнадцать. Ребята собрали и отправили их на экспертизу.

– Зачем?

– Они сперва решили, что это из жильцов кто-нибудь курить выходил, опросили всех на этаж выше и ниже. Безрезультатно. Гостей, говорят, тоже не было. А из окна, с этой самой площадки, хорошо просматриваются все подходы ко двору, где был обнаружен труп.

– Та-а-ак, – протянул Волин. – Что за окурки? От каких сигарет?

– «Прима». Моршанская.

– А почему сразу не сообщили? Дежурный помялся:

– Хотели, товарищ следователь, протокол вам отослать, да закрутились. Забыли. Отправим немедленно.

– Ну вы даете, братцы-кролики, – ошарашенно пробормотал Волин и повесил трубку. Теперь оставалось только ждать. Собрав бумаги, Волин отправился к главному прокурору района. Тот, слава Богу, оказался на месте. Никуда не ушел, по важным делам не уехал, сидел за столом, просматривал пухлое «дело», заключенное в серую казенную папку, и пил чай из стакана с эмпээсовским подстаканником. На волинское: «Разрешите» – глянул поверх очков, кивнул:

– А-а-а, Аркадий Николаевич, – приглашающе махнул рукой, закрыл «дело». – Заходи. Как раз хотел поинтересоваться, что там у нас с убийством этой… дамочки. Ну, той, что позавчера ночью нашли. Это ведь твое дело, нет?

– Мое, – подтвердил Волин. – Я к вам как раз по этому поводу.

– А-а-а, – «Главный» откинулся в кресле и снова стрельнул в Волина многозначительным взглядом. – Ну давай, докладывай, что там у тебя? Волин коротко рассказал о беседе с психиатром, о разосланных запросах, об оперативниках, отправленных к «потерпевшим», о своей версии «хода конем». И, чем дольше он говорил, тем яснее понимал, насколько малоубедительно звучат его слова. Для «Главного», разумеется. Тот скучнел с каждой секундой все больше и больше. Округлое, чисто выбритое прокурорское лицо с отвислыми белыми брылями вытягивалось, в глазах прорезалось безразличие. И, погоняемый этим безразличием, как кнутом, Волин помимо желания заговорил чуть быстрее, торопясь закончить, пока не прервали. И, конечно, не успел.

– Одним словом, Аркадий Николаевич, – перебил его «Главный», – никаких сдвигов в деле у тебя нет, так?

– Не совсем. Какие-то есть. И потом, слишком мало времени прошло, – заметил Волин. Он уже все понял. Не хочет «Главный» вешать такое преступление на свою обрюзгшую шею. Не хочет навлекать головную боль на розовую блестящую лысину, сияющую из венчика седых волос. Особенно теперь, когда появилась такая хорошая возможность спихнуть не сулящее скорых дивидендов дельце на горпрокуратуру. Пусть у них голова болит да шея гнется.

– Вот именно, – пробормотал «Главный» задумчиво. – Вот именно.

– Поэтому-то я и хотел попросить вас связаться с руководством МВД, чтобы они выделили людей для патрулирования указанных мной районов, – закончил Волин. – Существует определенная вероятность, что следующее преступление маньяк планирует совершить в одном из этих шести мест. Расчет его был прост. Дело все равно придется передавать. Соображения волинские примут форму отчета о проделанной работе. В горпрокуратуре решат, что, за отсутствием других версий, патрулирование имеет смысл. Ситуации оно не ухудшит, а при большом везении еще и улучшит. Опять же, создается видимость целенаправленных действий. А уж дальше, как говорится, дело случая. Точнее, везения. В случае успеха лавры пожнет тот, от кого исходила непосредственная инициатива. Если маньяка задержит патруль, затребованный райпрокуратурой, то райпрокуратура вообще и «Главный» в частности смогут поставить в квартальном отчете жирную галочку. С другой стороны, если патруль будет от горпрокуратуры, то и похвалы достанутся ей. С третьей – недельное патрулирование, не давшее результатов, вряд ли вызовет большой гнев начальства. В худшем случае, пожурят по-отечески. Что лично он, «Главный», теряет? Ровным счетом ничего. А пойди «волна» посерьезнее, всегда можно «перевести стрелки» на Волина. У него, «Главного», и своих забот невпроворот, времени вникать в детали каждого дела нет, а тут следователь доложил о… ну и так далее. Взял «Главный» со стола волинский список, просмотрел, покачал головой задумчиво, почмокал губами, прикидывая в уме все «за» и «против», обозрел укрепленную на стене карту, бормотнул без особой охоты:

– Многовато народу потребуется, а?

– Много, – согласился Волин. «Главный», лукавый старец, снова вперился взглядом в карту, пожевал собственные мысли, вздохнул тяжко, по-бурлацки, на долю свою незавидную. Качнулся плавно блестящий круг розовой лысины.

– Ладно, Аркадий Николаевич, посмотрим, что тут можно сделать, – и сразу же оговорился: – Но ты должен понимать, последнее слово остается за руководством. У нас с тобой свои соображения, тактические, так сказать, у начальства – свои. Если мне прикажут немедленно передать дело в горпрокуратуру, то тут уж, сам понимаешь, я возражать не смогу.

– Разумеется, – кивнул Волин, подивившись неказистости попытки «Главного» сыграть одновременно в двое ворот.

– Ты бумажки свои оставь. Я позже просмотрю, разберусь. Волин кивнул.

– Только время не терпит. Следующее убийство может произойти когда угодно, в любой момент. «Главный» поднял взгляд на визитера. Колыхнулись мешки под «бычьими» глазами, сошлись грозно седые брови, качнулись недовольно брыли.

– Разберусь. Не хуже твоего понимаю, что к чему.

– Можно идти?

– Иди, – «Главный» величаво махнул медвежьей лапой. – Иди. Появится новая информация – докладывай лично.

– Обязательно. Волин вышел из кабинета, отпустил узел галстука. Вздохнул полной грудью. Постоял несколько секунд, переваривая разговор. Плохой, надо сказать, разговор получился. Отвратительный. Чем дольше «Главный» будет «разбираться», тем вероятнее появление очередного трупа, а очередной труп – лишняя морока на плешивую голову «лукавого старца». И, стало быть, постарается он сбагрить мутное дело, чтобы не получить по шапке от непосредственного руководства. «Поплывет» дело по инстанциям, как лодочка по штормовому морю. И пока оно «к суше прибьется», этот психопат, маньяк чертов, успеет таких бед понаворочать и в таком количестве, – у самых бессердечных инфаркт случится запросто. Волин прошел в кабинет, тяжело плюхнулся в кресло, оглядел заваленный бумагами стол. Где-то тут, в ворохе отчетов и сводок, притаилось окровавленное прошлое конкретного человека – убийцы, носящего очки и бейсбольную кепку.

– Алла Викентиевна Ладожская, – таинственно, как пароль, произнес Саша и улыбнулся. Геракл, облаченный в форму внутренней охраны банка, покосился на управляющего – дородного типа с необъятной фигурой и круглым блиновидным лицом, – и положил лопатообразную ладонь на кобуру, из которой выглядывала жалостливая рукоять «макарова».

– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался блинолицый управляющий и на всякий случай улыбнулся тоже.

– В шляпе, голубчик, в шляпе, – Саша достал из кармана пиджака «корочки», раскрыл, давая возможность охраннику и управляющему прочесть все до буковки и внимательно рассмотреть фотографию. – С кем Алла Викентиевна общалась наиболее близко?

– Э-э-э-э, – управляющий оглянулся, указал на окошко с цифрой 6. – С Наташенькой… Гхэ… В смысле, с Наташей Раменской общалась. Подруги они. – Он вдруг замолк, посмотрел, щурясь, на визитера. – А почему вы сказали «общалась»? С Аллой что-то произошло? Саша посерьезнел, убрал удостоверение в карман, предупредил, понижая голос:

– Произошло, произошло. Только давайте не будем кричать на весь зал, товарищ. Хорошо?

– Хорошо. Не будем, – лицо управляющего вытянулось и сменило оттенок с «наливной персик» на «летнее небо перед грозой». – Ее… – оглянулся через плечо, прошептал: -…убили, да?

– Почему вы так решили? – быстро поинтересовался Саша.