Время борьбы

– Словом, у каждой из вторгшихся в Россию держав действительно был свой интерес, но о благе России они, конечно, не думали.

– Ни в коей мере! Наоборот. Вот Америка. Она, казалось бы, далеко. Однако в США апологеты интервенции призывали к свержению власти большевиков как носителей чуждой идеологии. А сквозь это явственно проглядывало стремление не упустить свое место в конкуренции за рынки. То есть, если бы Россия рухнула, ее рынок был бы поделен между Англией, Францией, Германией и Японией. Как же американцам-то остаться в стороне?

– Понятно. У них зона интересов всегда там, где есть возможность что-нибудь урвать, будь это Россия или Ирак...

– В «восстановлении конституционного строя» в России приняло участие более десятка иностранных государств.

Деникин вспоминал, что «при главном командовании Юга были аккредитованы представители следующих стран: Англии, Бельгии, Болгарии, Греции, Италии, Польши, Румынии, Сербии, США, Франции и Японии». Можно добавить сюда австралийские и финские войска, входившие в состав интервенционистских сил на Севере.

При этом, замечу, интервенты предпочитали брать плату за «помощь во имя высоких идеалов» сразу и без церемоний. Вывозили всё, что могли! Попросту грабили. Так, за девять месяцев пребывания в Баку англичане вывезли 450 тысяч тонн марганца, 500 тысяч тонн нефти и т. д. Французы вывезли через Крым около 60 тысяч тонн зерна, 13 тысяч тонн соли, 5 тысяч тонн льна, табака и шерсти. Эвакуируясь из Одессы, французы захватили 120 находившихся там торговых судов с различным имуществом и товарами – эти суда составляли девять десятых всего торгового флота на Черном море!

– Да, щедро брали, ничего не скажешь...

– Ущерб, причиненный Дальнему Востоку, был еще значительнее. Львиная доля вывоза – лес, рыба, вагоны, речные и морские суда – шла в Японию. На Уссурийской железной дороге подвижной состав был сокращен этим грабежом более чем вдвое.

Север России дал британцам льна, пеньки, смолы, марганцевой руды и т. д. на сумму 2 миллиона фунтов стерлингов, американцам – примерно на 800 тысяч фунтов, французам – на 600 тысяч. Ущерб, нанесенный интервенцией только одной Архангельской области, составил более 1 миллиарда золотых рублей.

– А можно ли как-то выразить весь ущерб, который был причинен нашей стране интервенцией?

– Ущерб примерно подсчитан. Он был заявлен советской делегацией на конференции в Генуе в 1923 году. Там была заявлена сумма в 50 миллиардов золотых рублей, что составляло треть национального богатства России.

Это только материальный ущерб, но есть еще и потеря человеческих жизней. Россия за Гражданскую войну потеряла людей больше, чем за Первую мировую.

– Какую цифру вы считаете правильной?

– Есть несколько точек зрения. Я считаю, правильная цифра прямых потерь – 8 миллионов. А демографические потери составляют 16 миллионов человек, то есть это число тех, которые должны были родиться, но не родились.

– Можно ли все это целиком и полностью относить на счет большевиков, как делается сегодня?

– Такое обвинение базируется на том, что большевики виноваты в Гражданской войне. Но они не виноваты, об этом я уже сказал.

Белые обвиняли большевиков, что они предатели, торгуют Родиной. Но сами-то прямо состояли на содержании западных держав! А интервенты, вместе с которыми и при поддержке которых действовали белые, стремились к расчленению России.

Послушайте, что впоследствии писал о своих «союзниках» бывший член Северного белогвардейского правительства В. Игнатьев: «В их задачу входило не усиление России, не объединение ее, а расчленение». Другой член этого правительства – генерал В. Марушевский заключал: «Чтобы охарактеризовать создавшееся положение, проще всего считать его оккупацией». Председатель русского комитета внешней торговли при Северном правительстве П. Калинин в конце концов охарактеризовал происходившее как «колониальное завоевание».

Так кто же реально боролся за освобождение Родины, за единую и неделимую Россию? Конечно, большевики.

– Из всего, о чем мы говорили с вами, следует: Россия действительно была на грани полной катастрофы, но не Октябрь тому виной. Наоборот, Октябрь и последующие действия большевиков предотвратили уничтожение страны. Подытожим, Василий Юрьевич: чем же все-таки была Великая Октябрьская социалистическая революция?

– Она была таким же закономерным результатом развития человеческого общества, как Французская революция или Английская буржуазная революция. Французы, кстати, в свое время обсуждали, чем же их революция была – преступлением или подвигом. Но в конце концов в 1870 году они приняли «Марсельезу» как государственный гимн и утвердили революцию как праздник. Хотелось бы и у нас торжества такого же здравомыслия.

– Причем хорошо бы поскорее! Вот сделали государственным праздником 4 ноября, демонстративно противопоставив этот день 7 ноября. Конечно, освобождение Москвы от интервентов в XVII веке было великим событием. Но ведь не менее, а гораздо более спасительным для Отечества стал Великий Октябрь.

– По-моему, даже из фактов, прозвучавших в нашем разговоре, это очевидно. Причем Великая Октябрьская революция – это был колоссальный вклад не только в развитие нашей страны, достигшей в последующие годы невиданных высот. Это был и огромный вклад России в мировую историю, в мировое развитие человечества. И он не менее, а более ценен, чем Великая французская, или английская, или американская революции.

– А можете коротко сказать – почему?

– Ну отмечу хотя бы одно обстоятельство. Буржуазные революции, свершившиеся в Англии и во Франции, дали право на существование новой движущей силе. Это была буржуазная, либеральная сила. Точно так же социалистическая революция в России привела к признанию права на существование силы социалистической. Капиталисты во многом вынуждены были пойти навстречу справедливым требованиям трудящихся, и были признаны социалистические партии наравне с либеральными. Если до Первой мировой войны социализм воспринимался в основном как бунт, то теперь, когда он утвердился в России, когда показал, что может сделать, на что реально способен, взгляд на социализм существенно изменился. Особенно это стало очевидным после Второй мировой войны, когда Советский Союз победил в ней.

– Теперь снова хотят свести социализм в массовом восприятии людей до некоего маргинального, совершенно ненормального состояния. Теперь – это после 1991 года. Как вы думаете, примет ли Россия, вместе с навязанным ей пока отказом от праздника Октября, отказ от стремления к справедливости, который ей тоже изо всех сил навязывают?

– Едва ли.

К выводу о роли большевиков в спасении страны приходили не только ученые, политические деятели, литераторы, объективно понимающие ход истории, но и те, у кого хватило мужества реально признать свершившиеся события, повлиявшие положительно на жизнь народов России.

Несколько лет спустя после Великой Октябрьской социалистической революции белоэмигрант В. Ипатьев, в свое время активно боровшийся против нее, писал:

«Переход власти в руки пролетариата обусловил собой спасение страны».

Невольно вспоминается очень верная есенинская мысль:

Это сказано поэтом тоже о революции. Огромное и сложное явление эпохального масштаба, оно в текущий момент, в непосредственном бытовом восприятии, то есть «лицом к лицу», многими виделось без понимания подлинного его исторического значения. И уж, само собой разумеется, не могли дать правильной оценки происходящему те, кто революции противостоял.

Однако прошло время, и даже многие враги Октября, наиболее трезвомыслящие, вынуждены были признать, что революция «не сделана какими-то злодейскими силами» (религиозный философ-эмигрант Н. Бердяев), а произошла как объективно закономерное явление, что большевики – не «кучка преступников», а настоящие спасители страны.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.