Весенний снег

И для Никиты времени у нее оставалось немного:

дорога от села до поселка да ночи - длинные, темные зимой в избе и летние, звездные на сеновале. И, быть может, оттого, что виделись они урывками, что времени им всегда не хватало, они и не наскучили друг другу, и тянулись один к другому, и рады были, когда оставались вдвсем.

- В отпуск бы нам вместе,-как-то сказал Никита. - Так опять же не сходится, У тебя он летом, а у меня лето-самая страда.

- А ты не страдай,-шутила Вера,-успеем еще надоесть друг другу. Жизнь длинная. Мы с тобой сколько лет проживем?

- Тысячу.

- Ну, это слишком, а вот до ста современная наука обеспечит. Давай поначалу на пятьдесят лет задумаем, до золотой свадьбы, а потом повышенные обязательства возьмем.

Никита стискивал ее так, что она ойкала, и оба хохотали до слез.

- Вот уж как складно живут, вот уж как душа в душу, - говорили в деревне, глядя на счастливые лица молодоженов.

- Повезло тебе, -Денисовна, за все слезы, стало быть, за все бояи. Оно и верно, оно и правильно,-повторял при каждой встрече старик Волобуев.

Марья Денисовна не разделяла восторга соседей, точнее, невесткой была довольна, а вот кое-чем - нет. И чем ближе время подходило к осени, тем больше она приглядывалась к Вере, тем больше хмурилась. Как-то не утерпела, сказала Никите:

- Что-то признаков никаких. Ребеночка-то не намечается?

- Она ж не корова, чтоб каждый год телиться, - буркнул Никита.

- А они все ноне такие,-успокаивала Марью Денисовну бабка Анисья. Насчет этого не шибко. Сперва, значит, поживут в свое удовольствие, а опосля..

Однако Марья Денисовна не утешалась. Мысли о продлении Прозоровского рода не давали ей покоя.

- Никитушка, порадовали бы вы меня. Ведь помру без уверенности.

- Живи, бабаня, живи. Не торопи с этим делом...

Мы вот учиться собираемся, на заочном...

- Так вы родите, а уж после учитесь. Родите, а уж мы вынянчим.

- Ладно, ладно. Заявка принята. Обсудим.

На третий год совместной жизни Никита и сам начал призадумываться. Молчал. Но Вера догадывалась, отчего он мрачнеет.

- Я не знаю... Я посоветуюсь... Съезжу в город, к доктору.

- А в Медвежьем-то больница.

- Там мужчины... Хотя есть акушерка, Дарья Гавриловна.

Акушерка сказала Вере, что вроде бы все нормально, а для полного уточнения надо в город ехать.

- Не стыдись, Вера Михайловна. Там Сидор Петрович, старичок такой. Он все знает. Он и утешит, он и подскажет.

Поехала Вера в город. Вернулась, говорит Никите:

- Велел и тебе приехать. Такие дела, оказывается, вдвоем решают.

Через неделю отправились оба.

Старичок доктор морщил нос, как бы приглашая улыбнуться, объяснял Никите жиденьким голоском:

- Видите ли... Вы кем работаете? Ага, ага. Так местный? А супруга ваша родилась в Ленинграде. Ага, ага. У нее, видите ли, дистрофия была. Это может, видите ли, отразиться. Ага, ага. И еще она купель ледяную принимала. Не знали? Было, видите ли, при эвакуации через Ладожское озеро. Полагаю, это и отражается.

Так сказать, последствия войны через столько лет. Ага, ага.

Старичок порекомендовал съездить в Крым, на курорт Саки.

Никита не возражал. Летом, в отпуск, Вера поехала на Юг.

Никита грустил. Марья Денисовна вздыхала.

- Война проклятая,-объясняла она свое горе соседкам.-Ведь голодовку она перенесла, сердешная. Вот и аукнулось.

Соседки тоже вздыхали, сочувствовали.

Три лета ездила Вера на курорт. И все не было результатов. Вера по ночам плакала. Никита гладил ее

шершавой ладонью, утешал:

- Ну, чо ты! Я ж ничо. - Когда он волновался, начинал "чокать".

А у самого ком в горле. И злость на судьбу. "Что же это? За что? Все будто бы ладно, а вот детей нет".

Как-то они спали на сеновале. Никита проснулся от тихих всхлипов. Скосил глаза, увидел лицо Веры, и сердце сжалось от жалости.

Первый луч солпца проникал через щелку в крыше и освещал Веру так, что была видна каждая морщинка.

Он впервые заметил, что у нее появились морщины.

Вера почувствовала, что он проснулся, заговорила чуть слышно:

- У нас только два выхода. Или взять ребенка из детдома, или.. . или развестись. Ты меня не жалей. Ты будь решительным. Я тебя не попрекну... Никогда укорять не буду.

- Полно молоть-то, - оборвал Никита.

Но на следующую ночь Вера повторила свои слова:

- Зачем же двоим быть несчастными? Ты-то при чем? Род-то, ваш при чем? Корень, как бабушка говорит.

- А вот мы у нее и спросим, - вырвалось у Никиты.

Сказал это и сам испугался. Но отступать уже нельзя. Утром - как раз воскресный день был, - подождав, пока все разойдутся, они обратились к Марье Денисовне. Вера повторила ей все те слова, что говорила Никите. Марья Денисовна выслушала ее, обтерла концами платка сухие губы, произнесла:

- Сволоты в нашем роду не было. Женилися навсегда, а не по-петушиному.

Заметив одобрительную улыбку на лице Никиты, бабушка подобрела, но заключила твердо:

- Сраму не потерплю. Прокляну.

- Да это не он, это я,-заступилась Вера.

- А и ты тоже. Разве не понимаем? Не нарочно ведь.

Твое-то горе горше нашего... А насчет ребеночка... сиротки. .. Так вот это уж ваше дело. Препятствий чинить не буду.

Тут пришло письмо. Вера на курорте познакомилась со многими женщинами, и одна из них советовала обратиться к профессору, который ей помог.

Слетала Вера к этому профессору в дальний город.

Стала лечиться новыми лекарствами. И еще год безрезультатно. А потом...

Два месяца таилась. В город проверяться ездила.

И наконец сообщила:

- Никита, а у нас кто-то будет..,

На радостях Никита купил мотоцикл с коляской.

- Так мне же без него лучше,-возражала Вера, в то же время и одобряя покупку.

- Ничего,-успокаивал Никита.-Я тебя так возить буду, как по маслу.

- Да мне ходить полезнее, как ты не понимаешь этого.

Бабушка Марья объявила соседям:

- Наш-то анчутка ошалел от радости. Носится теперь по округе на своей "вертихвостке".

Марья Денисовна и сама ошалела от неожиданной новости, столько улыбалась за эти дни, сколько за последние годы не улыбалась.

И все вокруг были довольны: наконец-то появится новый житель. Долгожданный.

- Послал бог, послал, - крестилась бабка Анисья. - Снизошел, значит, до хороших людей.

- Есть правда, стало быть, есть, Денисовна, - поддержал старик Волобуев.

Каждый приезд Никиты на мотоцикле сопровождался визгом ребятишек. А когда он начал по двое сажать их в коляску и довозить до ближайшего леска-тут уж восторгам не было предела.

Частенько теперь в Прозоровском доме бывали люди.

Веру разглядывали с особым вниманием. Она как будто молодела. Морщинки на лице с каждым днем разглаживались и исчезали. Глаза блестели счастьем. И вся она наполнялась невидимым доселе внутренним, тихим довольством.

Вера оставила самодеятельность. Приходила домой пораньше. Много гуляла. Даже в самые морозы закутывалась в шаль до самых глаз, спускалась к озеру, заходила в лесок и там останавливалась чуть ли не у каждого дерева.

- Поди хватит?-заботливо спрашивал Никита, Вера мотала головой и смеялась счастливым смехом.

- А ишшо гимнастику выделывает,-сообщала старушкам Марья Денисовна. По полчаса, не мене, изгибается.

Старушки качали головами, шамкали, вспоминали, как они носили, как рожали.

По вечерам Вера готовила пеленки-распашонки. Она подшивала края иглой и всякий раз укалывала пальцы.

- Так машинку надо,-пожалел Никита.

- Да ладно, ладно, - отказывалась Вера, довольная, что он жалеет ее.

Однако Никита не отступил, не таковского был характера. Как-то пришел с работы и сообщил Вере:

- На совещание выдвинули. На два дня в область еду. Там и куплю машинку.