Страница 14 из 61
— Мы над вами работаем, — сказал голос. — Пока все идет очень неплохо.
— Я… я… Как я выгляжу?
— Еще не завершенной.
— Наверно, я… безобразная?
Последовала пауза.
— Нет, вы вовсе не безобразны. Во всяком случае, для меня. Просто вы еще не завершены.
— Мой муж был бы совсем другого мнения.
— Я не знаю, какого мнения был бы ваш муж. Вероятно, он не привык видеть незавершенные живые существа. Возможно, его привел бы в ужас даже его собственный вид.
— Я… я об этом не думала. Но он… мы выздоровеем оба?
— Никаких неразрешимых медицинских проблем ни в вашем, ни в его случае не возникает. Совершенно.
— Но почему… почему, раз это в ваших силах, вы до сих пор не восстановили мне зрение? Или вы… боитесь, что я увижу вас… и испугаюсь?
Снова пауза. Когда же зазвучал ответ, ей показалось, что говорящий улыбается.
— Пожалуй, нет. Нет, не поэтому.
— Тогда потому что… как вы сказали о Фреде… что я покажусь страшной самой себе?
— Это лишь одна из причин, но не главная. Понимаете ли, я в некотором смысле экспериментирую. Не тревожьтесь, пожалуйста, вы не превратитесь в чудовище — с биологией я знаком достаточно хорошо. Правда, о том, как устроены люди, я знаю меньше. Те знания, которыми я располагаю, я почерпнул в основном из ваших книг и при этом обнаружил, что в книгах этих есть некоторые неточности. Из-за этого мне приходится действовать медленно и очень осторожно. Допустим, я восстановлю какой-нибудь орган, и вдруг окажется, что он не того размера или не той формы или же вырабатывает не те гормоны. Я стараюсь по возможности избегать таких ошибок, а если они все же случаются, спешу исправить их до того, как наступят вредные последствия.
— Это не опасно?…
— Нисколько, уверяю вас. И внутренне, и внешне вы станете такой же, как были.
— Такой же… А смогу… смогу я иметь детей?
— Сможете. У нас нет половых различий, но мы знаем многие виды существ, у которых они есть, и знаем, как они для них важны. Поэтому я тщательно слежу за гормональным равновесием — как у вас, так и у вашего мужа.
— Спасибо… доктор. Но я все-таки не понимаю… почему вы не хотите восстановить мне зрение сейчас, не откладывая?
Я не хочу дать вам глаза, которые будут недостаточно хорошо видеть, потому что тогда мне придется снова их удалять. И я не хочу, чтобы вы видели свои конечности, пока они не развились окончательно — это зрелище причинило бы вам ненужную боль. Только тогда, когда я буду уверен, что все восстановлено, как было, я примусь за ваши глаза.
— А мой муж?
— Он будет воссоздан таким же образом. Скоро его сюда перенесут, и вы с ним сможете разговаривать.
— И вы не хотите, чтобы он или я увидели друг друга… незавершенными?
— Лучше не надо. Могу уверить вас: когда я закончу лечение, вы станете почти точно такой же, какой были прежде. Когда придет это время, у вас будут глаза и вы сможете ими видеть.
Она молчала, и он заговорил снова:
— У вашего мужа были и другие вопросы. Вы тоже можете их задать.
— Простите, доктор. Я отвлеклась. Что вы сказали?
Он повторил, и она ответила:
— Других вопросов у меня нет. Вот только… Нет, пока я их задавать не стану. Что хотел знать мой муж?
— Кто мы — я и мне подобные. Как случилось, что мы подобрали вас и спасли. Почему мы это сделали. Что намерены с вами сделать, когда вы будете восстановлены.
— Да, я тоже обо всем этом думала.
— Я могу ответить только на часть ваших вопросов — надеюсь, мой ответ хоть в какой-то степени вас удовлетворит. Наша цивилизация, как вы, возможно, уже поняли, несколько опередила вашу. Мы раньше начали, — словно извиняясь, сказал он.
— Если вы способны восстанавливать не только конечности, но и глаза, вы опередили нас на тысячи лет.
— Мы можем и многое другое, но об этом не стоит сейчас говорить. Скажу только, что я врач разведывательной экспедиции. Нам уже приходилось вступать в контакт с людьми, и теперь мы стараемся, чтобы
они нас не видели, — мы не хотим вызывать в них тревогу или растерянность.
— Но почему же тогда вы нас спасли?
— Тут была катастрофа — из ряда вон выходящий случай. Мы не люди, но нам, как вы, возможно, сказали бы, свойственна человечность. Мы не любим смотреть, как умирают живые существа. Случайно наш корабль, когда все произошло, находился всего в нескольких тысячах миль от вашего. Мы увидели — и начали действовать. Как только вы будете восстановлены, мы оставим вас в таком месте, где ваши собратья скоро вас найдут, а сами отправимся дальше. Задачи нашей экспедиции будут к тому времени уже выполнены.
— Как только мы будем… Доктор, я стану точно такой, как прежде?
— В некоторых отношениях, возможно, даже более совершенной. Могу вас уверить, все ваши органы будут функционировать безупречно.
— Я не об этом. Я… Выглядеть я буду так же?
Наступила тишина, выражавшая, как ей показалось, его изумление, а потом она снова услышала его голос:
— Будете ли вы выглядеть так же? Это для вас… важно?
— Да… о да, очень важно! Важнее всего!
Наверно, теперь он смотрит на нее как на сумасшедшую. Внезапно она обрадовалась, что у нее нет глаз и она не видит его изумления. И презрения- она не сомневалась, что презрение он испытывает к ней тоже.
Он заговорил медленно:
— Я об этом как-то не задумывался, а сейчас
начинаю понимать: ведь мы не знаем точно, как вы
выглядели до катастрофы. Как же мы можем сделать вас точно такой, какой вы были?
— Не знаю как, но должны! Должны! — почти прокричала она и почувствовала, как заболели от напряжения новые мышцы горла.
— У вас начинается истерика, — сказал он. — Перестаньте об этом думать.
— Не могу — я только об этом и думаю! Я хочу выглядеть точно так же, как выглядела раньше!
Он ничего не сказал, и вдруг она почувствовала усталость. Только что она была такой встревоженной, взволнованной, а сейчас вдруг ею овладели усталость и сонливость. Ей хотелось заснуть, забыть обо всем. «Верно, он дал мне успокаивающее, — подумала она. — Сделал инъекцию? Иглы я не почувствовала, но, быть может, они обходятся без игл? Так или иначе, хорошо, что он это сделал. Потому что теперь я не буду думать…»
Она спала. А когда проснулась, услышала новый голос. Она его не узнала, но он сказал:
— Привет, Маргарет! Где ты?
— Кто это?… Фред!
— Маргарет?
— Д-Да.
— У тебя другой голос.
— У тебя тоже. Сначала я не могла понять, кто это говорит.
— Странно, как мы не подумали сразу, что голоса у нас теперь изменятся.
— Мы больше привыкли думать о том, как выглядим, — сказала она дрожащим голосом.
Он молчал, потому что думал о том же.
— Твой новый голос совсем не плох, — снова заговорила она. — Мне нравится — он стал глубже,
звучнее прежнего. Очень подходит к твоему характеру. Врач хорошо поработал.
— Я сейчас думаю, нравится ли мне твой. Не знаю. Пожалуй, я из тех, кто предпочитает привычное.
— Потому-то я и не хочу, чтобы он хоть в чем-нибудь меня изменил.
Снова молчание.
— Фред! — окликнула она.
— Я здесь.
— Ты говорил с ним об этом?
— Заговорил он сам. Сказал, что ты тревожишься.
— А по-твоему, разве это не важно?
— Пожалуй, важно. Он сказал мне, что технически все будет сделано наилучшим образом — у нас будут правильные черты лица и безупречная кожа.
— Мне не это нужно, мне нужно мое собственное лицо с неправильными чертами! Голос не так важен, но мое лицо пусть мне вернут!
— Ты многого хочешь. Не достаточно ли он уже для нас сделал?
— Для меня — все равно что ничего, если он не вернет мне моего лица!.. Я веду себя глупо, да?
— М-м-м… Видишь ли…
— Я не хочу быть красивой, потому что знаю — этого не хочешь ты.
— Кто тебе сказал? — изумленно спросил он.
— Ты думаешь, что я, прожив с тобой два года, этого не поняла? Если бы тебе нужна была жена-красавица, ты бы на красавице и женился. Но ты выбрал меня — хотел быть красивее жены. Я знаю, что для тебя это важно — не пытайся отрицать.