Победить любой ценой

– Все в порядке, – отозвался я.

– Болеешь? – не слишком добро произнес тот, что подошел справа.

– Простудился…

Старая карга-приемщица сдала меня. Теперь никаких сомнений… А вокруг дети бегают, народ куда-то движется. Неужели в людном месте придется вступить в схватку?

– Слушай, ты местный? – спросил меня милиционер.

– Нет, – честно ответил я, продолжая «держаться за грудь».

– И мы нет… Горуправление милиции ищем, не подскажешь?

Только теперь я сообразил, что одеты все трое по-дорожному и двигаются со стороны вокзала, а на плечах легкие сумки.

– Нет, не знаю, – ответил я.

На самом деле я знал, где находится милицейское здание, но продолжать разговор почему-то не хотелось. Ребята пожали плечами и двинулись к другим прохожим. Кажется, начинаю дуть на воду. Мысленно я попросил прощения у пожилой приемщицы и двинулся дальше.

Следующим был травмопункт. Здесь ситуация была точно такая же, только «приемщица» чуть помоложе и пококетливей. Тем не менее ушел я ни с чем… Надо сказать, что посещал я здравоохранительные учреждения не в номерном, а в «географическом» порядке. Попросту обходил те, что ближе, стараясь сэкономить время на дороге. Следующей была больница номер пять, однако куда ближе находился гарнизонный госпиталь. Его я тоже не сбрасывал со счетов.

На проходной госпиталя стоял солдат-срочник со штык-ножом на поясе. Я показал ему офицерское удостоверение, сослался на дружбу с командиром полка, протянул нераспечатанную пачку сигарет.

– Мне, парень, к одной женщине надо, понимаешь?

– Понимаю, товарищ подполковник, – смущенно произнес солдат. – Но… не положено. Пропускной режим у нас. Без подписи начальника госпиталя никак нельзя.

– Вот незадача, солдат! Я из самой Чечни, с боевых только что… Мне эту женщину позарез нужно увидеть. А с начальником как раз наоборот. Кумекаешь?

– Понятное дело, товарищ подполковник, – усмехнулся караульный. – Но с меня голову снимут, сами понимаете. А хотите, я ее вызову сюда? – Солдат положил руку на трубку внутренней телефонной связи. – Как ее фамилия?

– Эх, рядовой… – только и произнес я. – Тебе ее фамилия без надобности, тебе до дембеля дослужить надо. Позови какую-нибудь ее подругу.

– Как же я подругу позову, если вы фамилию не говорите? – удивился моей тупости солдат.

– И ведь верно, – всплеснув руками, покачал я головой. – А ты просто позови мне кого-нибудь из девчат.

Не прошло и трех минут, как на проходную выпорхнула молоденькая девушка в белом халате и зеленой шапочке. Двигалась она изящно и легко, почти по-балетному, несмотря на высокий рост и не особенно хрупкое телосложение. Пожалуй, это единственное, что я отметил в ее внешности.

– Здравствуйте, отойдемте, пожалуйста. Есть разговор.

Я аккуратно взял девушку под белоснежный локоток и вышел вместе с нею на улицу. Подальше от понимающего, но строго блюдущего приказы начальства солдата.

– Вас как зовут?

– Антонина. Можно – Тоня.

– Валентин, – в свою очередь, представился я, – подполковник десантных войск.

– Сержант медицинской службы, – отозвалась Тоня.

Мне вновь предстояло действовать решительно и напористо. Но как трудно наступать на девушку с таким нежно-розовым личиком, даже если она почти одного со мной роста.

– Тоня, вчера к вам в госпиталь доставили одного человека. Молодого парня с травмой головы…

– Откуда вы знаете? – округлила свои не слишком большие глаза девушка.

У меня чуть не перехватило дыхание. Как говорится, еще не факт, но… Теперь главное – не сбиться с темпа, разговорить эту розовощекую девицу.

– Мне нужно повидать этого человека, – продолжил я.

– Нет, это никак невозможно… Александр Александрович положил его в отдельную палату, в специальный блок на втором этаже. И вообще, приказал никому об этом не сообщать… Ой!

Щеки Тони стали еще розовее, пухлые губки приоткрылись, а коротенькие бровки поползли вверх. Сержант медслужбы явно сболтнула лишнее. Впрочем, именно это мне и было нужно.

– Охрану выставили? – не снижая темпа, продолжал атаковать я.

– Нет, – полушепотом ответила Тоня.

– Ну вот видите, Тоня, даже охрану не выставили! – улыбнулся я. – Ничего серьезного. Но говорить о таких вещах действительно можно не каждому.

– А как ваша фамилия? – поинтересовалась Антонина.

– Моя фамилия Вечер.

– Ой! – вторично ойкнула Тоня. – Я, кажется, знакома с вашей женой… С Людмилой Павловной, – тут же уточнила она.

«С моей бывшей женой», – мысленно поправил я девушку. В их знакомстве не было ничего удивительного. Моя бывшая супруга имела высшее медицинское образование и, скорее всего, по сей день несла тяготы армейского здравоохранения.

– Вот видите! – произнес я. – Мне нужно повидать этого человека. Немедленно!

– Да, но Александр Александрович…

– Начальник госпиталя? Он у себя? – быстро задавал вопросы я.

– Нет, но можно позвонить…

– Тоня, я прошу вас, проводите меня в палату. А потом… Этот человек сам проинформирует Александра Александровича. Он проинформирует, не вы.

Я отдал солдату-караульному еще две пачки сигарет и вместе с Антониной прошел в здание госпиталя. По лестнице поднялись на второй этаж. Охраны у палаты и в самом деле не наблюдалось.

– Только разговаривать вам придется в моем присутствии, – категорично заявила Тоня у самых дверей.

– Что значит… в вашем присутствии?

– То и значит, – тоном, не терпящим возражений, произнесла девушка. – Я слушать не буду, могу даже уши заткнуть. Но должна видеть, что с нашим больным все в порядке.

«С вашим… больным все сейчас будет не совсем в порядке. Иначе для чего я сюда прибыл?..» Вслух я ничего не сказал. Отступать было некуда. Тоня распахнула дверь, и мне ничего не оставалось, как войти следом за медсестрой в палату.

Я узнал стриженого первым. Того самого, которого я дважды угостил своим бо по буйной головушке. Он лежал с обмотанной бинтами башкой на кушетке, в остальном же был в полном здравии и даже листал какой-то глянцевый журнал.

– Здорово, – произнес я, присаживаясь на край кровати. – Узнал, дружище?

Еще бы он не узнал. Уцелевшие зубы аж запрыгали, но стриженый сумел взять себя в руки.

– Чего не здороваешься? – спросил я, как ни в чем не бывало протягивая стриженому правую руку.

При этом, незаметно для Тони, я слегка распахнул куртку, показывая пациенту, что я при боевом арсенале. Стриженому ничего не оставалось, как пожать протянутую ладонь и выдавить из себя вялое приветствие.

– Ну вот и славно! – улыбнулся я. – У меня к тебе пара вопросов… Тоня! – повернулся я к девушке. – Вы же видите, человек узнал меня, ему ничего не грозит… Так ведь? – осведомился я у стриженого, вновь ненавязчиво и незаметно для Антонины продемонстрировав ему свое вооружение.

– Да, – кивнул он.

Весьма неглупый субъект. Оценивает людей по себе. Быстро сообразил, что, ответь он что-то иное, девица его не спасет. Противник же (то есть я) без зазрения совести завалит и ее, и его. Сомнений на этот счет у него нет.

– Ну вот, Тоня. Я очень прошу, дайте нам поговорить наедине.

– Хорошо. Но не более пяти минут, – смилостивилась сержант медслужбы. – Время я засекаю.

– Чего хочешь? – хрипло пробормотал он, когда за девушкой захлопнулась дверь.

– На Эль-Абу работаешь? – спросил я, стараясь не снижать набранного темпа.

– Такого не знаю…

С помощью ножки табурета я накрепко запер дверь. Бить раненого нехорошо. Особенно если он лежит перед тобой весь в бинтах. Но если вспомнить, что этот раненый некоторое время назад избивал стоявшего на коленях человека и грозил ему всякими интересными вещами вроде сдирания кожи и отрубания пальцев… Стриженый глухо застонал, хотя ткнул я его вполсилы, правда, весьма болезненно, по сухожилию на правой руке. При этом я не забыл проверить содержимое его карманов. Там оказалась пара одноразовых шприцев и четыре сложенных вдвое тетрадных листков, исписанных мелким неразборчивым почерком. Листки я положил в собственный карман (расшифрую, если время останется), шприцы сунул в тумбочку.