Страница 160 из 197
* РЦХИДНИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 26002; Двенадцатый съезд РКП(б): Стеногр. отчет. Прим. 198. Сталинские воспоминания об этом эпизоде были по его требованию изъяты из первоначального издания протоколов XII съезда (там же. Прим. 199).
Сталин вернулся в Горки на следующий день. Что они обсуждали во время встречи с Лениным, длившейся два часа, неизвестно. Но есть все основания предполагать, что одной из тем их беседы был отказ Троцкого; и судя по последующим событиям, не приходится сомневаться и в том, что Ленин не возражал против вынесения ему формального выговора. Политбюро на заседании 14 сентября, в отсутствие Троцкого, выразило «сожаление», что он не пожелал принять предложенный пост. Это был первый выстрел в кампании дискредитации Троцкого. Вскоре Каменев, действуя от имени триумвирата, в письме Ленину предложил исключить Троцкого из партии. Ленин ответил гневно: «Выкидывать за борт Троцкого — ведь на это вы намекаете. Иначе нельзя толковать — верх нелепости. Если вы считаете меня оглупевшим до безнадежности, то как вы можете это думать!!! Мальчики кровавые в глазах...»*
* РЦХИДНИ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 1239. Документ датирован архивистом: после 12 июля 1922-го; более точная дата, как показал В.Наумов в «Коммунисте» (1991. № 5. С. 36), октябрь 1922-го. Почти наверняка записка связана с предложением Каменева и Зиновьева об исключении Троцкого, на которое Сталин наложил вето. См. ниже, с. 573.
Похоже, звезды на политическом небосводе внезапно стали благосклонней к Троцкому. В сентябре врачи позволили Ленину вернуться к работе. 2 октября вопреки протестам Сталина и Каменева, будто бы заботившихся о его здоровье, он появился в Кремле и установил крайне напряженный режим работы: по 10—12 часов в день. Знакомство с деятельностью «тройки» в его отсутствие вызвало у него определенные подозрения: «Ленин почуял, — писал Троцкий, воображая несуществующее единодушие с вождем, — что, в связи с его болезнью, за его и моей спиною плетутся пока еще почти неуловимые нити заговора»137. По-видимому, у Ленина действительно сложилось ощущение, вскоре переросшее в уверенность, что, изображая повышенную заботливость, его коллеги изо всех сил стремятся отгородить его от реальных дел. Одним из доказательств его правоты послужила процедура проведения заседаний Политбюро. Поскольку Ленин быстро уставал, ему часто приходилось покидать заседания, не дожидаясь их окончания. На .следующий день он узнавал, что в его отсутствие были приняты серьезнейшие решения по вопросам, даже не внесенным заранее в повестку дня138. Чтобы положить конец такой практике, 8 декабря он установил правило, что заседания Политбюро должны длиться не долее трех часов (с 11 до 13 часов) — все нерешенные вопросы следует переносить на завтра. Повестка дня должна сообщаться членам Политбюро по крайней мере за 24 часа139.
Сближение Ленина с Троцким произошло по мелкому поводу монополии на внешнюю торговлю и укрепилось на основе расхождений со Сталиным по «грузинскому вопросу», возникшему в то же самое время (см. ниже). В отсутствие Ленина ЦК проголосовал за предоставление советским предпринимателям и фирмам большей свободы в сотрудничестве с иностранными державами. Красин, считая, что это раскалывает государственную монополию на торговлю с заграницей, выступил против, так как монополия, по его мнению, дает Советской России большое преимущество перед конкурирующими иностранными государствами и предприятиями140. Для Ленина монополия на иностранную торговлю была одной из «командных высот», удерживаемых государством при нэпе. Его гнев подогревался ощущением, что соратники хотят воспользоваться его отсутствием, чтобы уступить установленные им защитные рубежи против реставрации капитализма. Узнав, что Троцкий разделяет его взгляды, 13 и 15 декабря Ленин надиктовал записки к нему с просьбой отстоять их общую позицию на следующем заседании Пленума ЦК141. Троцкий так и поступил и 18 декабря на Пленуме без большого труда добился признания позиции Ленина.
Эти мелкие бюрократические поражения и призрак возможного альянса Ленина—Троцкого насторожили триумвират, ведь их политическое благополучие обусловливалось полным отстранением Ленина от руководства. 18 декабря, в тот день, когда Троцкий одержал победу на Политбюро, Сталин и Каменев добились от Пленума мандата, дающего Сталину права распоряжаться режимом работы Ленина. Ключевой пункт, в передаче его Сталиным секретарю Ленина Лидии Фотиевой, звучал так: «На т. Сталина возложить персональную ответственность за изоляцию Владимира Ильича как в отношении личных сношений с работниками [партработниками], так и переписки»142.
Согласно инструкциям Сталина Ленин должен был работать лишь короткими периодами, диктуя секретаршам, одной из которых была жена Сталина Н.И.Аллилуева. Как ни парадоксально, но с Лениным и его женой обошлись словно с умственно неполноценными. Ленин тотчас же заподозрил, что ЦК действует, не столько прислушиваясь к рекомендациям врачей, сколько указывая врачам, что говорить ему143.
Чувствуя, как его все туже оплетает паутина интриги, нити которой соединяются в руках Сталина, Ленин обратился за помощью к Троцкому, который был в сходных стесненных обстоятельствах. Согласно Троцкому, а другими свидетельствами мы не располагаем, в частной беседе где-то в первой половине декабря — это был последний непосредственный контакт Ленина с Троцким — Ленин снова стал уговаривать Троцкого принять пост заместителя председателя Совнаркома. Но на этот раз, как утверждает Троцкий, Ленин пошел дальше, предлагая ему вступить в «блок» против бюрократии вообще и Оргбюро в частности. Троцкий понял это как союз против Сталина144.
В ночь с 15 на 16 декабря Ленина сразил еще один удар, после чего врачи предписали ему полный покой и воздержание от всякой политической деятельности. Ленин отказывался подчиниться145. Он ощущал, что стоит на пороге полной недееспособности и, вероятно, скорого конца и хотел оставить после себя порядок во всех делах. 22 декабря он попросил Фотиеву достать ему цианистого калия, на случай, если лишится дара речи146. С подобной просьбой он обращался и к Сталину в начале мая, и в этом факте Мария Ульянова видела доказательство особого его доверия к Сталину*.
* Известия ЦК КПСС. 1989. № 12/299. С. 197-198. Эти воспоминания инициировал Бухарин по просьбе Сталина, и они сохранились в записи рукой Бухарина, что дает основания усомниться в их достоверности (Роговин В. Была ли альтернатива? М., 1992. С. 71). В 1939-м, незадолго до убийства, Троцкий припоминал об одном эпизоде, произошедшем на заседании Политбюро в феврале 1923 г., на котором Сталин со зловещей улыбкой сообщил о том, что Ленин просил его достать яду, чтобы покончить со своим безнадежным положением (Троцкий Л.Д. Портреты. Benson, Vt., 1984. С. 45—49). Троцкий до конца дней считал вполне вероятным, что Ленин умер от яда, которым его снабдил Генеральный секретарь (Houghton Library, Harvard University, Trotsky Archive, dMS Russian 13 T-4636, T-4637, T-4638). Троцкий, однако, несколько лукавил, ведь в его распоряжении была телеграмма Дзержинского от 1 февраля 1924 года, в которой сообщалось, что при вскрытии следов яда в крови Ленина не обнаружено (РЦХИДНИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 322). По свидетельству Фотиевой, Сталин никогда не приносил Ленину яда (Московские новости. 1989. № 17. 23 апр. С. 8).
21 декабря, видимо, не доверяя своим секретарям, Ленин продиктовал Крупской дружественную записку Троцкому, поздравляя его с победой в битве за монополию иностранной торговли, достигнутой «без единого выстрела простым маневренным движением». Он убеждал его усилить наступление147. Содержание этой записки стало тотчас же известно Сталину, получившему подтверждение своим подозрениям, что Ленин и Троцкий объединились против него. На следующий день он позвонил Крупской, грубо отругал ее за то, что она писала под диктовку мужа, нарушая режим, который он, Сталин, установил по воле партии, и угрожал ей разбирательством в Центральной контрольной комиссии. После разговора с Крупской случилась истерика: она рыдала и каталась по полу148. В ту ночь, прежде чем она успела рассказать Ленину о том, что произошло, его сразил еще один удар. Крупская написала Каменеву, что за все годы в партии никто не разговаривал с нею так, как Сталин. Кто же больше беспокоится о здоровье мужа, чем она, и кто лучше нее знает, что ему хорошо, а что нет149? Узнав об этом письме, Сталин почел за лучшее позвонить Крупской и принести свои извинения; но, действуя в сговоре с Каменевым, он предпринял дополнительные меры для усиления карантина Ленина. 24 декабря, следуя инструкции Политбюро (Бухарин, Каменев и Сталин), врачи велели Ленину ограничить диктовку 5—10 минутами в день. К надиктованным текстам относились скорее как к личным заметкам, чем как к средству двустороннего общения с вождем: таким изощренным путем можно было закрыть ему доступ к государственным делам и прервать переписку с Троцким. «Ни друзья, ни домашние, — гласила инструкция, — не должны сообщать Владимиру Ильичу ничего из политической жизни, чтобы этим не давать материала для размышлений и волнений»150. Так, под предлогом заботы о его здоровье, Сталин и его друзья по сути поместили Ленина под домашний арест*. Излюбленные Лениным политические приемы дорого стоили ему. Двадцать лет он безраздельно властвовал над своими соратниками, а теперь им, вкусившим власти, не терпелось самим встать у руля. Свой по сути тихий государственный переворот они оправдывали передаваемыми шепотом в партийных кругах разговорами о том, что «старик» неконтактен, почти «умственный инвалид»151. Троцкий вероломно присоединился к заговорщикам. В январе 1923 г. Ленин передал в «Правду» статью, адресованную предстоящему партийному съезду, в которой он выражал беспокойство вероятным расколом в партии и предлагал способы избежать его152. На совместном заседании Политбюро и Оргбюро обсуждался вопрос о публикации этой статьи, способной вызвать недоумение и ужас у рядовых членов партии, даже не подозревавших о существовании разногласий в рядах руководства. Поскольку Ленин пожелал увидеть выпуск «Правды» со своей статьей, В.В.Куйбышев предложил отпечатать один-единственный экземпляр, чтобы успокоить вождя. В конце концов было решено обнародовать статью без абзаца, где говорилось о том, что на заседаниях Политбюро должны присутствовать представители Центральной контрольной комиссии (ЦКК), которые ни при каких условиях не могут испытывать влияния «личности», в том числе и в особенности Генерального секретаря153. В то же самое время руководство разослало в губернские и уездные партийные организации циркуляр, предназначенный нейтрализовать предполагаемый вредный эффект статьи. В письме от 27 января, составленном Троцким и подписанном собственноручно всеми членами Политбюро и Оргбюро, включая Сталина, сообщалось, что Ленин болен и не может посещать заседания Политбюро. Этим объясняется его неосведомленность о реальном положении дел, не дающем ни малейших оснований предполагать раскол в партии154. Знай Ленин об этом документе, он вполне мог бы повторить слова Николая II, которые тот записал в своем дневнике после отречения: «Кругом измена, трусость и обман!»