Мартин Воитель

Роза покачала головой:

— Видишь ли, Грумм, когда речь идет о Броме, того и жди, что он попадет в какую-нибудь переделку. Дома он вечно ссорится с отцом — потому он и отправился странствовать. Тебя с нами тогда не было, но сколько мы спорили о том, что Бром просто сбежал и отправился бродить где ему вздумается. До самой этой крепости, Грумм, мы шли за ним по пятам. Наверняка его схватили лазутчики Бадранга. Надеюсь, из него не выбили сведений о том, где находится Полуденная долина. Иначе все племя Уррана Во окажется в опасности.

Грумм снова налил овощного супа в ракушку Розы.

— Да не расстраивайся ты так. Бром умеет держать рот на замке не хуже, чем, это самое… устрица во время отлива.

Закончив трапезу, они потушили костер и свернули лагерь. С востока задул свежий бриз, заморосил легкий дождик, грозивший ночью стать сильнее.

Спустившись со скалистого обрыва, друзья зашагали по берегу, вдоль покрытой галькой границы прилива; их лапы глухо шлепали в безлунной ночи. Впереди темнела угрюмая громада Маршанка, будто почерневшая от горя тех несчастных, что оказались там в плену.

2

В загоне для рабов около деревянной ограды сидел раб-белка Баркджон. Благодаря Мартину сегодня он избежал кнута Хикса. Глаза старого раба напряженно вглядывались в темноту через щель ограды. На гребне стены стояла маленькая фигурка, привязанная между двумя столбами. Сын Баркджона, силач Феллдо, стоял за спиной отца и скрипел зубами:

— Проклятые жабы, когда-нибудь они за это поплатятся!

Старый Баркджон грустно покачал головой:

— Если погода испортится, Мартину этой ночью придется худо.

Феллдо ударил лапой по ограде загона:

— Меня больше беспокоит утро, когда голодные бакланы вылетят искать добычу. Они разорвут Мартина в клочки!

Хорек-стражник стукнул древком копья по ограде рядом с носом Баркджона:

— А ну вон отсюда! Завтра обоим двойная норма. Отправляйтесь-ка спать, пока можно.

Прилив наступал, а вместе с ним надвигалась буря. Ураганный ветер свистел и гнал перед собой грозовые тучи. Мартин, стоявший на стене, пригнул голову, пытаясь защититься от струй ливня. Это было все, что он мог сделать, растянутый за все четыре лапы между двумя толстыми столбами. Лохмотья, которые прикрывали его наготу, прилипли к телу, от воды не было спасения, а тело онемело и лишь дрожало от холода. Так Мартин висел, будто тряпичная кукла на ветру.

Мартину вспомнились пещеры на северо-западном побережье, где он родился. Его отцом был Люк Воитель. Своей матери Мартин не знал: она погибла во время налета морских крыс, когда он был еще совсем крошкой. Люк постарался дать сыну самое лучшее воспитание, но Люк был воином и дал клятву посвятить свою жизнь уничтожению морских крыс. Нянчить младенцев было для него делом непривычным.

Прошло лишь два сезона, как Мартина перестали считать младенцем. Именно тогда его отец с другими воинами после жестокого боя с морскими крысами захватил галеру. Успех окрылил Люка Воителя, а гнев и неутолимое желание отомстить убийцам жены заставили его забыть о покое. На трофейном судне ушел он с командой в море, дабы продолжить войну. Мартин помнил, что он был еще очень мал и больше всего на свете хотел быть вместе с отцом. Люк, однако, об этом и слышать не хотел. Он поручил Мартина заботам своей тещи Уиндред. В день отплытия Мартин сидел с каменным от горя лицом у входа в пещеру. Люк не мог так просто уйти:

— Сынок, в открытом море ты не выдержишь и двух лун. Я не могу рисковать твоей жизнью. И потом, мне лучше знать, где тебе надобно быть!

Но Мартин не слушал.

— Возьми меня в море, отец, я хочу быть воином, как ты, — упрямо твердил он.

Люк развел лапами и горестно вздохнул:

— Ну что мне с тобой делать, Мартин? Ты унаследовал мой боевой дух и решимость своей матери. Слушай, сын, возьми-ка мой меч.

Боевой меч Люка побывал во многих битвах. Мышонок впился глазами в зазубренный клинок и так вцепился в рукоять, что, казалось, никакая сила не способна ее вырвать.

Люк вспомнил, как сам получал этот меч из рук отца, и улыбнулся. Хлопнув по эфесу, он произнес:

— Я вижу, Мартин, ты прирожденный боец. Но первое, что должен усвоить воин, — это дисциплина. Ты останешься здесь и будешь оборонять нашу пещеру, защищать тех, кто слабее тебя. Поднимай этот меч только за доброе дело, никогда не позволяй своему сердцу брать верх над разумом. И пока ты жив, не позволяй никому отнять у тебя этот меч. Когда придет время, передай его другому — может, это будет твой сын. Сердце подскажет тебе, есть в нем задатки воина или нет. Если же нет, спрячь этот меч там, где его сможет найти только истинный воин с храброй душой. Поклянись мне в этом, Мартин.

— Клянусь своей жизнью!

Даже теперь, через много сезонов, Мартин представлял себе одинокую фигурку на гальке побережья, отдающую мечом воинский салют отцовскому кораблю.

Мартин поднял голову навстречу буре, и в его глазах стояли слезы, возможно причиной тому был нарастающий ветер.

Через некоторое время мысли Мартина снова ушли в прошлое. Теперь он припомнил день своего пленения. Уходя в поход, Люк назначил главой племени юного воина Тимбаллисту. Всего на несколько сезонов старше Мартина. Мартин был не согласен с таким решением. Он часто уходил гулять по берегу далеко от безопасных пещер, показывая свою независимость. В один из таких дней мышонок взял с собой отцовский меч и брел вдоль линии прилива все дальше на север, пока не наступили короткие зимние сумерки. Решив, что ему не так попадет, если он принесет домой дрова для костра, Мартин принялся рубить мечом бревно, прибитое к берегу волнами.

Уиндред заметила его издалека. Она шла за ним еще с полудня; следы его лапок четко отпечатались на гладком мокром песке, а сбоку тянулась борозда, оставленная концом не по росту длинного меча. Громко ругая внука, старая мышь запричитала:

— Мартин! Куда ты пропал? Я просто с лап сбилась, тебя искавши. Говорили тебе — не уходи один? Знаешь ли ты, что мы в целой лиге от пещер?

И вдруг Уиндред замолкла на полуслове. Ее глаза пристально вглядывались вдаль, туда, где по берегу бежала шайка зверей самой злодейской наружности. Старая мышь сбросила с плеч шаль.

— Мартин, нам нужно уходить отсюда. Скорее! Мышонок обернулся и увидел пиратов. Бросив дрова, он схватил меч обеими лапами:

— Беги, бабушка!

Уиндред все равно никуда не побежала бы без внука, кроме того, она оцепенела от страха. Возглавлял шайку горностай. Он остановил своих бандитов в двух шагах от них и злобно ухмыльнулся:

— Этот меч для такого маленького мышонка великоват. Отдай его мне, а то порежешься.

Меч был и впрямь тяжел, но Мартин сжал его в лапах и выставил вперед:

— Не подходи! Отец велел никому не отдавать этот меч!

Злобно насмехаясь над старой мышью и маленьким воином, пираты стали медленно брать Мартина и Уиндред в кольцо. Горностай выступил вперед и слащавым тоном проговорил:

— Твой отец был не дурак. А он не рассказывал тебе о том, что можно убить одним ударом копья? Например, вот так… или так?

С этими словами он выставил вперед копье и сделал несколько выпадов. Под смех пиратов мышонок парировал все удары.

По кивку горностая сзади к Мартину подбежал хорек. От удара дубовым древком копья мышонок как подкошенный рухнул на песок. Бадранг поднял выпавший из его лап меч. Переступив через бесчувственное тело Мартина, он подмигнул Уиндред. Две морские крысы крепко держали ее под связанные лапы, рот ей заткнули ее собственной шалью. Горностай приставил меч к ее груди:

— Что ж, бабуля, храбрый у тебя внучек. Эй, Хиск, закуй этих двоих в цепи и поставь в колонну рабов.

Прикованного к Уиндред Мартина потащили на север по берегу зимнего моря в надвигающуюся ночь.

Очнулся Мартин лишь перед самой зарей, дрожа и постанывая от боли в голове. Защелкали бичи; другие рабы, товарищи по несчастью, поставили его на ноги, и колонна двинулась в путь.