Страница 52 из 73
— Ты! Скажи-ка мне, что вы там прятали в скалах? Только будь осторожен. Одно слово лжи — и я вздерну твоего приятеля и вашего капитана на мачте, и их трупы будут болтаться там, пока птицы не склюют их, не обглодают до костей. Но если ты скажешь правду, то получишь свободу, когда я найду то, что вы спрятали в скалах. Это твой шанс. Говори!
Денно бросил виноватый взгляд на Льюка, потом сказал:
— Это сокровища нашего племени, господин. Мы переходили с места на место, оберегая их от врагов. Придя на Северный Берег, мы выбрали надежное место и спрятали там сокровища.
Льюк бросал злые взгляды на Денно. Вилу, заметив это, издевательски рассмеялся:
— Ну-ну, не строй страшные рожи! Твой друг спас тебе жизнь и купил свободу. А теперь послушаем тебя. Расскажи нам об этих сокровищах, а то я вздерну этих двоих, и ты увидишь, как они весело болтаются на рее!
Горечь поражения сменила гнев в глазах Льюка. Он тяжело вздохнул:
— Только если ты обещаешь сохранить нам жизнь и отпустить нас на свободу, когда найдешь сокровища.
Вилу обезоруживающе развел лапы:
— Аккла, Паруг, Живодер, скажите ему, крепко ли мое слово.
Трое разбойников истово закивали:
— Да-а, наш капитан никогда не врет!
— Можешь положиться и на его слово, мышь!
— Поклясться могу: он всегда говорит правду!
И тогда Льюк сказал то, что от него ожидали услышать:
— Это несметные богатства: блюда, чаши, кинжалы, мечи, все из золота и серебра, украшенные драгоценными камнями.
Горностай одобрительно кивнул:
— Я так и думал. А теперь назовите мне точное место. Где вы все это спрятали?
Льюк спокойно посмотрел в глаза Вилу Даскару:
— Только трое ходили тогда в скалы: я, Вург и Кардо. Из троих остался в живых я один, и, значит, только я один знаю место. Но я не дурак, Вилу Даскар. И я не верю честному слову убийцы. Я не скажу тебе, где мы спрятали сокровища, что бы ты ни делал со мной и с моими друзьями. Но у меня есть предложение тебе. Ты поворачиваешь к Северному Берегу, и, когда мы доплывем туда, я проведу твой корабль к нужному месту и покажу тебе, где сокровища. Так я буду уверен, что ты сохранишь нам жизнь, по крайней мере пока не получишь сокровище. Согласен?
Живодер уже схватил Льюка и занес над ним свою дубинку, но Вилу знаком остановил его:
— Отпусти его, Живодер. Мне он нравится. Приятно все-таки иметь дело с кем-то, у кого голова работает. Ладно, мышь, я согласен на твое предложение.
Льюк не смог удержаться от выпада:
— А у тебя нет другого выхода. Мертвые мыши никогда не приведут тебя к сокровищам.
Вилу отправил в рот ломтик какого-то засахаренного фрукта.
— Как это мудро с твоей стороны! Разумеется, я вынужден оставить вас в живых. А пока дни и ночи, проведенные в Яме Смерти, помогут вам понять, как чудесна будет свобода, которую вы однажды обретете. Живодер, можешь делать с ними все что захочешь, лишь бы они были живы. А теперь ступайте!
Той ночью, когда Живодер уже давно храпел на груде старых кранцев, да и Блохастый задремал, положив голову на свой барабан, Льюк одобрительно подмигнул своим друзьям:
— Отлично сработано, ребята! Вы здорово сыграли свои роли!
Рангувар Гроза Врагов прошептала Льюку через проход:
— Кажется, я чувствую, что крюк начинает поддаваться!
Черная белка обмотала свои кандалы тряпками и часами молчаливо и упорно расшатывала их. Только после долгих усилий тяжелый железный крюк, державший толстую цепь, к которой крепились все ножные кандалы, начал чуть-чуть шататься в мокром деревянном настиле палубы. Впервые за свое пребывание на «Пиявке» Льюк улыбнулся:
— Продолжай, Рангувар. Когда выдернешь этот крюк, отдай его мне.
«Пиявка» бороздила необъятное поле, называемое морем. То поле, на котором ничто не оставляет следов. Она плыла в ночь, на суровый север, и ветер наполнял ее красные паруса. Она летела по волнам, как огромная кроваво-красная птица, вестница несчастья. Она везла тяжелый груз унижений и бед.
Вург потел, с трудом вытаскивая балки из остова «Сайны». Бью проржавевшим ножом кромсал парусину. За ними на песке громоздилось сооружение из обломков дерева и обрывков канатов, которое, лишь хорошо приглядевшись, можно было назвать плотом.
— Слушай, старина, — окликнул товарища заяц. — Для мачты надо бы подобрать что-нибудь попрямее этой хлипкой досточки, а?
Вург в изнеможении вытер пот со лба:
— Это самая прямая балка, какую я нашел. Я, между прочим, земледелец, а не строитель лодок и плотов. Если сможешь найти что-нибудь получше, так действуй, приятель!
Парусина с треском порвалась, нож выскользнул из лапы Бью и порезал его длинное ухо.
— Держи себя в лапах, дружище! Насколько я помню, мы договаривались так: я строю какой-никакой плот, а ты обеспечиваешь меня строительным материалом. Так что держись в рамках, будь они неладны. Я тут чуть кусок уха себе не отхватил, пока ты ворчал на меня, как старая жаба!
Вург оторвался от балок. Вытаскивая занозу из лапы, он спустился к Бью:
— Аи! Опять заноза! Во мне уже накопилось столько дерева, что я, того гляди, поплыву, стоит спустить меня на воду! Ну как наш плот?
Подбоченившись, заяц обозревал сделанное:
— Великолепно! Просто слапсшибательно! Теперь всего-то осталось: кливер, бом-брамс-стеньга и бизань!
Вург вопросительно воззрился на Бью:
— Ты понимаешь, что означают все эти слова?
Бью облокотился на плот, и плот упал:
— Нет! А ты?
— Йо-хо-хо! Надеюсь, вы не собираетесь выходить в море на этом? Юк-юк-юк! Ну и калоша!
Бью и Вург с удивлением увидели толстого морского льва, который плескался в проливе и наблюдал за их работой. Похлопав себя плавниками по круглому животу, он выпустил из ноздрей фонтаны брызг и от души рассмеялся:
— Юк-юк-юк! Больше похоже на гнездо какой-нибудь сумасшедшей чайки, чем на плот. Единственное место, куда вы можете отправиться на этом муравейнике, это дно морское. Юк-юк-юк!
Вург так и застыл, разинув рот от удивления, но к Бью быстро вернулось присутствие духа, и, презрительно заложив одно ухо за другое, он ответил:
— «Муравейник»? «Гнездо сумасшедшей чайки»? Поосторожнее, толстощекий, будь ты неладен! Моя старая тетушка всегда говорила: не критикуй того, чего сам не умеешь. Как жаль, что тебе не довелось с ней познакомиться!
Перевернувшись на спину, морской лев выпустил еще один фонтан, и, пока он низвергался ему на живот, толстяк любовался игрой солнечного света в брызгах.
— Еще как жаль, лопоухий! У меня и у самого была старая тетушка, да ее съела акула, то-то дядюшка был рад! Ворчливая была старушка!
Бью выпрямился во весь рост:
— Еще раз назовешь меня лопоухим, и я доберусь до тебя и примерно накажу, нахал. Меня зовут Бьюклэр Фетрингсол Косфортингам, коротко — Бью. А ты на какое прозвище отзываешься? Говори, будь ты неладен!
Морской лев подгреб на мелководье, улегся на песке, став похожим на мокрый серый валун. Он улыбнулся и протянул плавник величиной с небольшой столик:
— Нет у меня никакого прозвища. Меня зовут Болваг. Очень рад познакомиться с тобой, Бью, и с твоим другом тоже.
Вург пожал протянутый плавник:
— Меня зовут Вург.
Болваг вытащил свою тушу из воды и, переваливаясь, пополз вокруг плота:
— Видал я много плотов получше и плот-другой похуже. Не очень подходящее судно, чтобы гоняться на нем за красным кораблем, а?
Вург с любопытством посмотрел на огромного морского льва:
— Откуда ты знаешь, что мы собираемся в погоню за красным кораблем?
Болваг порылся плавником и мордочкой в том, что они считали своим плотом, и палки и щепки разлетелись в разные стороны:
— Я не раз видел, как они сюда приходили и отсюда уходили, Вург. Я видел, что произошло с вашими товарищами. Этот их капитан, Вилу Даскар, — он хуже акулы! Такой зверюга!
Бью подбирал раскиданные морским львом палки:
— Послушай, Болваг, будь так любезен: перестань разбирать наш плот по бревнышку! Мы довольно долго связывали их вместе! Конечно, нам придется плыть вслепую, мы ни малейшего представления не имеем, куда отправился этот Вилу как его там!