Страница 33 из 34
Тем временем гости нахваливали угощение. – Она стала прекрасной хозяйкой, не правда ли? – похвасталась Фиона.
Куин улыбнулась. Сегодня самый счастливый вечер за всю ее жизнь, решила она, переводя взгляд с одного человека на другого и думая, как дороги ей все эти люди.
Брэдли и Дженни, милая тетя Фиона, которая сегодня такая красивая и счастливая. Робби и Джен – их очаровательные мордашки светились в мягком свете свечей, а в глазах сверкало ожидание Рождества.
И Морин. Ее сестра. Сестра, которую она снова могла любить. Они пережили тяжелое время, но это время осталось позади. Теперь они могли двигаться вперед – в счастливое будущее.
И даже Роберт, который, как она уже поняла, был далек от совершенства, занимал особое место в ее сердце. Он был ее первой любовью и отцом детей сестры.
Ее друзья. Ее семья. Вместе в это Рождество. Все было прекрасно. Не хватало одного – Питера.
«Может, он не приедет».
Нет, нет, она не позволит этой мысли испортить очарование момента. В восемь вечера обед подошел к концу. Но гости сидели за столом, потягивая по второй чашечке кофе.
– Подать десерт? – спросила Куин. – Есть банановый крем и лимонные пирожные, ну и, конечно, восхитительные песочные пирожные, которые испекла Дженни.
– Попозже, – откликнулись взрослые.
В пятнадцать минут девятого все, кроме Морин и Куин, переместились в гостиную. Сестры остались, чтобы прибраться.
– Давай пока не будем мыть посуду, – сказала Морин. – Я позже помогу тебе ее вымыть.
В половине девятого они вернулись в гостиную, но Питера все еще не было. Куин нервно вертела в пальцах кулон. А что, если с ним случилось несчастье?
Через три минуты зазвонил телефон. Куин подскочила.
– Я возьму, – выкрикнула она уже на бегу в холл. Сердце ее бешено билось, когда она подняла трубку: – Алло?
– Здравствуйте, – сказал писклявый женский голос, – могу я поговорить с Фионой Риордан?
Разочарование Куин было огромным. На ватных ногах она вернулась в гостиную, чтобы позвать тетю. Поговорив по телефону, Фиона пояснила:
– Это Люси. Звонила, чтобы пожелать мне счастливого Рождества. Ведь ты же помнишь Люси, Куин?
Племянница кивнула. Люси была домработницей Фионы, пока не ушла на пенсию.
В девять часов Морин предложила спеть рождественские хоралы и села за пианино.
Они спели все традиционные рождественские хоралы, потом начали петь «Серебряные колокольчики», «Белое Рождество» и «Я вернусь домой на Рождество», любимую песню Куин. Она едва сдерживала слезы, слушая прекрасную мелодию и стихи.
«Питер, Питер. Снег и остролист уже тут. Я рассчитывала, что ты тоже будешь здесь. Где же ты?»
В десять часов, после того как были допиты традиционные рождественские аперитивы, все начали разворачивать подарки. Куин все понравилось. От тети Фионы она получила красивую брошь в виде камеи, подходящие к ней серьги и дамскую сумочку от Лиз Клейборн – известного дизайнера.
Морин и Роберт подарили нарядный черный свитер, расшитый жемчугом, а к нему – атласные брюки. Дети преподнесли ей сборник стихотворений Эмили Дикинсон и свою фотографию в красивой рамке.
– Мне все очень понравилось, – сказала она, обняв и поцеловав их обоих. – Я поставлю ее на каминную полку у себя дома, так чтобы все могли вами любоваться.
Вулвертоны подарили Куин набор для путешественника, в котором была почтовая бумага, ручка, почтовые марки и записная книжка.
Она до последнего не открывала подарок Питера, надеясь, что он все же появится. Но он так и не появился. Затаив дыхание, она развернула коробку и увидела, что это изящный золотой браслет. Она надела его, пытаясь сдержать готовые пролиться слезы.
Без пятнадцати одиннадцать гости начали расходиться. Первыми попрощались Вулвертоны.
Через несколько минут Морин предложила:
– Пойдем мыть посуду, потому что нам тоже скоро надо будет уходить. Похоже, снег только усиливается.
– Забудь о посуде. Езжайте домой, – сказала Куин.
– Точно?
– Точно. И будьте осторожны.
– Морин, – попросила Фиона, – позвони нам, когда приедете.
В одиннадцать гости уехали. Фиона зевнула:
– Что-то я устала, Куин. Ты собираешься мыть посуду сегодня? Может, отложишь до утра, а завтра я тебе помогу?
– Не волнуйся, тетя Фиона, – ответила племянница, пытаясь придать голосу бодрые нотки.
«Смирись. Он не приедет».
Нет! Она отказывалась в это верить. Питер обязательно нриедет. Его задержало что-то очень важное, и когда он приедет, то все объяснит.
Куин помогла тете подняться наверх. Теперь, когда сняли гипс, та вернулась в свою прежнюю спальню.
– Чудесный был вечер, правда? – сказала Фиона.
– Да.
Куин постаралась, чтобы в голосе звучал энтузиазм, но все ее мысли были заняты Питером.
– Что случилось, Куин? Ты уже не такая счастливая, как раньше.
– О, я просто устала, вот и все.
После того как Фиона улеглась, Куин медленно спустилась вниз. Она задула свечи и выключила свет, оставив включенной только новогоднюю гирлянду на елке. После этого пошла на кухню, надела резиновые перчатки, наполнила раковину водой. Она скинула туфли и, стоя босиком в одних чулках, быстро и тщательно мыла посуду. Время шло, и с каждой минутой она все больше падала духом.
Морин позвонила в половине двенадцатого, чтобы сказать, что они благополучно добрались домой. Без пятнадцати двенадцать Куин домыла посуду и прибралась в доме. Она медленно вернулась в гостиную, села в кресло у окна. На улице было очень красиво.
«Питер, почему ты не приехал?»
Она теребила подаренный им браслет. Золото согрелось от ее прикосновений.
«Золото не заменит плоть и кровь».
В полночь она окончательно и бесповоротно поняла, что Кимбл не приедет. По щекам Куин побежали слезы. На сердце было так тяжело, что она уронила голову на руки и зарыдала.
«Питер, Питер, я люблю тебя».
Неужели он ее совсем не любит? Почему он не вернулся? Что ей теперь делать?
Сквозь пелену отчаяния она услышала звук подъезжающей машины. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Куин вскочила и вытерла слезы.
«Питер! Это Питер!»
И тут ее сердце снова упало. Это был не он. Какой-то седан медленно проехал мимо их дома. Нервно сцепив пальцы, Куин снова села.
Через пять минут снова послышался шум мотора. И снова она вскочила на ноги. В конце улицы показались два огонька, но машина свернула на другую улицу.
Он не приедет. И больше она его не увидит, если не считать нескольких часов до отъезда в Стокгольм.
Все кончилось, так и не начавшись.
Куин подошла к елке и нагнулась, чтобы выключить гирлянду. И тут она услышала, как к их дому опять подъезжает машина. Рука, протянутая к розетке, задрожала. Куин медленно выпрямилась. С тяжело бьющимся сердцем она снова повернулась к окну. Она наклонилась, вглядываясь в ночь…
И тут, не обращая внимания на падающий снег, на то, что на ней только тонкие чулки и открытое бархатное платье, Куин рванулась к входной двери, распахнула ее и выбежала на крыльцо. Она поскользнулась. Но сумела удержать равновесие.
– Питер! – закричала она. – Питер!
Фары высветили подъездную дорожку, когда джип повернул к дому. Куин чуть не упала, бегом спускаясь по ступенькам. Она даже не почувствовала, что по щиколотку погрузилась в мокрый снег.
Он остановился посередине подъездной дорожки. Даже не выключив фары и не заглушив мотор, выскочил из джипа.
– Куин! – крикнул он и побежал ей навстречу.
– Питер! О, Питер, ты вернулся! – Она плакала от радости.
Куин упала в его объятия. Он подхватил ее и закружил в воздухе, одновременно целуя.
– Ты вернулся, ты вернулся, – повторяла она в перерывах между поцелуями. – Я знала, что ты вернешься. Он снова поцеловал ее, на этот раз крепче.
– Я не мог не вернуться. Я должен был снова тебя увидеть. Я люблю тебя, Куин.
– О, Питер, я тоже тебя люблю. Я так тебя люблю!
– Извини, что я задержался. Я торопился, но дороги так замело, что дорога заняла вдвое больше времени.