Страница 20 из 36
Он замолк, потирая пострадавшее ребро. Впрочем, классный руководитель уже забыла о трудновоспитуемом ученике и о его странных родителях. Незаметно для себя она переключилась на особенности образования статических зарядов на одежде учащихся. Материал сверх программы всегда служил ей верным средством для устранения двусмысленных ситуаций.
Саша собрался было продолжить с Алексом прерванную партию в «крестики-нолики», но тут что-то тяжелое навалилось ему на ноги, угрожающе звякая. Он даже дернулся от неожиданности. Однако сразу сообразил: это сидящий впереди Петя Жаров, мощно работая пятками, проталкивает под партой здоровенную сумку.
— Тихо! Тащи на себя!
— Зачем? — обалдело спросил Токарев.
— Подвинешь Хлумову через проход. Скажи, что от меня. Деньги может в конце дня отдать. Ну, давай!
Что именно находится в сумке — Токарев отлично знал. Жаров сегодня учудил — притащился в школу с огромным количеством пустых бутылок. Донесся до него слушок, будто в классе можно их выгодно сдать. Для Пети, озабоченного накоплением средств на вожделенную видеосистему, это было очень кстати: стеклотары в доме поклонника пепси-колы всегда хватало. А поход в обычный магазин закончился для него сокрушительным поражением: продавщица забрала бутылки, но, чтобы отдать деньги, потребовала предъявить кого-нибудь из старших.
Саша глянул на сидящего через ряд Хлумова. Покупатель бутылок был откровенно занят. Молча общался с ребятами из разных концов класса, выкидывая им на пальцах то ли цифры, то ли знаки, и делал в блокноте какие-то пометки. Такая картина была вполне привычной, ее можно было наблюдать на всех уроках в течение последнего месяца. Саша видел нечто похожее по видику, когда тот еще работал, — там это называлось «биржей». В хлумовскую «биржу», помимо жестов, входили отрывистые фразы типа: «Егоров взял семь у пенса на Малой Балканской». Или: «Возле углового дома на Будапештской обнаружил габаритный ресурс. Нужно три человека».
— Ты с ним чего… контачишь? — недоверчиво спросил Саша у Жарова.
— А чего? Я тут поспрашивал насчет бутылок Все говорят: сдай Хлумову. А мне его на перемене не словить, пока я повернусь — он за дверь.
Алекс, который давно уже просовывал голову между Токаревым и Мерецкой, встрял в разговор:
— Слушай, Токинг, если я твою игру починю, ты мне ее отдашь?
— Я тебе давно уже ее отдал, — раздраженно отмахнулся Токарев. — Сколько можно повторять? Ковыряйся в этом хламе до посинения.
— Мне тоже деньги очень нужны. — Алекс погрустнел. — Импортные детальки ужас сколько стоят… Петька, подарил бы ты мне половину бутылок, а?
Жаров нетерпеливо заерзал, глаза его забегали.
— Токинг, передавай скорее! А то опять не успеем!
Саша скрючился и стал тянуть сумку. Она не поддавалась, только предательски позвякивала. В этот момент живой рассказ учительницы оборвался. Причем, на очень важном месте — законе сохранения заряда.
— Мне надоело! Сколько можно щебетать? — Она хлопнула ладошкой по раскрытому журналу. — С вашего согласия, я проведу маленький опрос. Начнет Чернаго, продолжит Токарев… и остальные подключатся, чтоб не обидно было.
— Я? — поперхнулся Алекс. — Почему я? — Он в панике заныл: — Мы же все время вас слушали, честное слово!
— Вот и хорошо, что слушали, — улыбнулась Елена Аркадьевна. — Конец четверти, парни, последняя возможность тройку натянуть. Вы же готовились?
Алекс вяло встал и побрел — как при замедленной киносъемке.
— Да не к доске — к приборному столу. — Физичка показала пальцем, куда надо идти. — Твоя задача, Александр, произвести накопление зарядов на электростатической машине и популярно объяснить, как это происходит. А Токарев чуть погодя нам разрядит конденсаторы и тоже прокомментирует.
«Ну, облом! — расстроился Токарев. — «Парашу» схлопочу, и накрылись каникулы…» — Он нетерпеливо толкнул Мерецкую коленом:
— Давай рассказывай по-быстрому, чего там разряжать—то?
Некогда преданная подруга по парте только отмахнулась:
— Погоди ты!
Она натужно зашептала в спину уходящему Алексу:
— Разведи сначала электроды в стороны! Электроды — это шарики, слышишь, шарики такие! Потом крути ручку!
Она буквально не находила себе места — подскакивала, делала знаки руками, по-гусиному вытягивала шею. Это было так на Марину не похоже, что Саша даже забыл на секунду о собственных проблемах и с удивлением уставился на нее. Зрелище было жалкое. Рука его сама по себе начала рисовать Мерецкую в виде птицы-секретаря, которую он видел когда-то в передаче про экзотических животных…
Настало время позора. Алекс честно пытался найти электростатическую машину. Дергал за все ручки, давил на кнопки, заглядывал под стол. В конце концов Елена Аркадьевна отогнала его от приборов и принялась задавать вопросы по темам последних занятий. Но каждый ответ ученика почему-то обрывался еще в самом начале и заканчивался бессильным: «Ой, забыл». Елена Аркадьевна, явно переживая не меньше Алекса, упрощала и упрощала предмет разговора, пока не опустилась до уровня детского сада. Все было напрасно.
— Чего же ты? — сказала Елена Аркадьевна с чувством. — Думаешь, просто так я вчера тебя на перемене ловила? Специально ведь предупреждала, что вызову… Тьфу! Не мог один раз подготовиться, бестолковище!
На Алекса было больно смотреть. Он сел за парту, похожий на мятый фантик от конфеты. Но сразу расправился, налился румянцем и стал всех вокруг толкать, горячо шепча: «Слышь, двойку не поставила! Слышь, ответил все-таки!»
— Давай, Токарев, выступи за себя и за друга. — В голосе Елены Аркадьевны появилось что-то жалобное.
Громыхнула сдвигаемая парта. Саша вскочил, будто хотел рвануться к доске. И вдруг замер. Казалось, его порыв ушел куда-то внутрь тела, вызвав секундную дрожь. Он глянул на приборный стол и тоскливо пробормотал: «Где же эта поганая машина? А-а, ударю веером, всех демонтирую…» После чего зажмурился, закусил нижнюю губу. Лицо его мучительно скривилось… Никто не обратил внимания на столь странное поведение, лишь Елена Аркадьевна почувствовала что-то неладное:
— Спокойно, спокойно, Саша. Ну-ка соберись.
— Я вполне, — отозвался Токарев, открыв глаза. — А вот ваша техника немножечко того. — Он вытер со лба выступивший пот.
— Что значит того?
— Да не работает электрическая машина, — с достоинством объяснил он. — И вообще там на столе ничего не работает, я же вижу.
— Да ну тебя! — возмутилась учительница. — Поумнее бы чего-нибудь придумывал, если уж не желаешь учиться!
— Почему, я все выучил! Надо развести электроды в стороны, а потом крутить ручку. Электроды — это там шарики такие есть.
— Ладно, хватит с меня ваших выкрутас.
Елена Аркадьевна подошла к учебной аппаратуре, решительно цокая каблучками.
— Все смотрим сюда! — комментировала она свои действия. — Токарев, Чернаго, вот электростатическая машина…
Она принялась размеренно вращать резиновую рукоятку, одновременно поясняя: «Заряды накапливаются… здесь положительный, там отрицательный», но через минуту всполошилась:
— А искра? Где же искра?!
Некоторое время она продолжала вращательные движения в ускоренном темпе и наконец бросила это бесполезное занятие. Растерянно наклонилась к самому столу, что-то высматривая.
И вдруг стала пятиться, не меняя согнутой позы.
— Ой, вылезает. — Голос ее вместо звонкого был непривычно сиплым. — Ой, ползет…
Класс ничего не понял.
— Что там, змея? — шепнул кто-то.
— Вспышка спереди! — страшно завизжала Елена Аркадьевна и присела на корточки, закрыв голову руками. Тут наконец стало видно: от учебного устройства, зловеще потрескивая, отделяется светящийся шар, похожий на апельсин.
— Вот так накрутила ручку, — оторопело произнес Алекс.
Шар повисел над столом, затем медленно, на бреющем полете пересек класс по диагонали, вызвав массовое ныряние под парты, и мирно вылетел в раскрытую форточку.
— Дети, вы живы? — слабо спросила Елена Аркадьевна, осторожно выглядывая из-под локтя.