Альтернативная личность

– Теперь мне не так тяжело, – сказала старушка и улыбнулась.

– И мне, – кивнула Соня.

Стук в стену, крики в соседнем номере вернули Андрея Борисовича к действительности.

«Все-таки спать в пальто не очень удобно, – подумал он и начал раздеваться – захотелось умыться, дать отдохнуть телу. А потом можно и в постель. – Черт, как колотят! Молотком?» Он прошел к умывальнику, пустил воду, подставил руку. Андрей Борисович решил, что горячей воды не будет. Была. Он подмигнул зеркалу. Погладил себя по груди, по шее. На плече зеленела татуировка: пятиконечная звезда, профиль Суворова, ниже – магическое число «ПИ 6330». «Глупая татуировка, скучная жизнь… – подумал Андрей Борисович. – Сейчас таких не делают: рукой, иглой, на глазок. Теперь машинкой, цветом. Попробуй, разденься на пляже с такой вот загогулиной – засмеют ведь. Стыд-позор. Суворов. Еще Мать Терезу нарисуй!» Андрей Борисович плеснул в отражение.

В дверь кто-то щедро стукнул. «Что же они так дубасят?!» – возмутился Андрей Борисович и опустил голову под струю. За дверью сдаваться не хотели. Нужно было идти открывать – ведь разнесут все к чертовой матери! Андрей Борисович влез в брюки, распахнул дверь.

– Здрасьте, – сказала Марина.

– День добрый, – кивнул Андрей Борисович.

– Ба, да это ж вас я уронила! Там, на лестнице… – Марина вытянула шею, заглянула в номер.

– Может быть, – ответил Андрей Борисович. Говорить с незнакомым человеком он не хотел.

– Впустите? Здесь холодно, – сказала Марина и шагнула в номер.

– Проходите, – пожал плечами Андрей Борисович.

Марина села на стул, удерживая шубу обеими руками.

– А ведь я вас помню, – сказала она.

– Еще бы. Вы чуть не сломали мне шею.

– Да нет, вы не поняли – я помню ваше лицо – мы встречались.

– Разве? И где же? – удивился Андрей Борисович.

– А вот этого не помню. – Марина закинула ногу на ногу. – Как хорошо встретить здесь хотя бы одну знакомую душу.

– И мне, – зачем-то сказал Андрей Борисович.

– Вот и славно. Знаете что… вы любите семечки?

– Семечки?

– Ну да, семечки тыквы.

– Не очень, – качнул головой Андрей Борисович.

– А я люблю, – сказала Марина.

– Рад за вас.

– А давайте куда-нибудь поедем, купим мешочек, – предложила Марина. – Вы и я. Только вы и я. Жуть как хочется семечек. У вас нет срочных дел?

– Как будто, – сказал Андрей Борисович.

– Вот и договорились. – Марина поднялась. – Жду вас через пятнадцать минут на том самом месте.

– Где я чуть не погиб? – пошутил Андрей Борисович.

– Ага.

– Как вам цвет? – спросила Марина, запуская двигатель.

– Симпатичный, – деликатно отозвался Андрей Борисович. – Добавить несколько пятен, и получится божья коровка.

Марина с любопытством глянула поверх очков.

– Определенно, мы с вами где-то встречались, – сказала она. – Я ведь так и называю ее: «Божья коровка».

– Телепатия, – заключил Андрей Борисович.

– Значит, мы с вами люди не чужие.

Джип затрясся по ухабам. Андрей Борисович уставился в окно. В салоне работала печка. Через минуту ему стало жарко, он снял шапку, положил ее на колени.

– А вы назад бросьте, – порекомендовала Марина.

Андрей Борисович обернулся. «Что это?!» – отпрянул он. На заднем сиденье лежала растерзанная кошка: запекшаяся кровь, внутренности нараспашку. Кошмарное зрелище. Марина засмеялась.

– Испугались? Вот так же и они.

– Кто? – не понял Андрей Борисович.

– Шантрапа всякая, – пояснила Марина. – Это защитное устройство. Мое изобретение. Ноу-хау. Муляж.

– Остроумно, – оценил Андрей Борисович. – Помогает?

– Еще как. Дважды ведь влезали за полгода. Брали мелочевку, но неприятно. Хорошо, что не угоняли. А потом, как отрезало. Боятся. Неприятно ведь… Даже им.

– Я думаю.

– Вы не сомневайтесь, это все искусственное. Мех, краска. Пластмасса, естественно.

– Я не думаю, – сказал Андрей Борисович.

Некоторое время ехали молча.

– Да, кстати, – Марина протянула руку. – Марина.

– Андрей Борисович.

– Вот и познакомились. Знаете что? Предлагаю отпраздновать наше знакомство. Мы ведь оба никуда не спешим, правда?

Андрей Борисович, в самом деле, уже никуда не спешил. Встреча состоялась, и ему оставалось лишь ждать развязки. Вернее, развязка, собственно, уже началась, и можно было расслабиться. Марина ему понравилась. Современная женщина, не безобразная, непринужденный треп, необязательное общение. А завтра он сядет в поезд, уедет в Москву, забудет о ней.

Андрей Борисович кивнул, отвечая на предложение посетить какой-нибудь захолустный ресторанчик.

– Именно захолустный, – настояла Марина. – Часто они бывают очень милыми.

Андрей Борисович не возражал. Он бы не возразил, предложи она посетить и шумный ресторан. Или даже пельменную. И против заурядной прогулки он тоже не имел бы ничего против.

– А семечек уже не хотите? – спросил Андрей Борисович.

– Не-а, – улыбнулась Марина, – это была уловка. А чем можно привлечь интеллигентного мужчину? Естественно, чем-то необычным. Заговори я о Чехове, вы бы на меня и не посмотрели.

– Почему же, – возразил Андрей Борисович, – посмотрел бы.

– Разве что. А мне хотелось знакомства.

– А не боитесь? – спросил Андрей Борисович.

– Например?

– Ну, мало ли что. – Андрей Борисович пристально посмотрел на Марину.

– Ой, я свое отбоялась, – сказала Марина. – Это меня нужно бояться. Знаете, какая я?

– Какая?

– Коварная.

– Коварная? И все?

– Еще? – Марина засмеялась. – Еще собственница. Вруша. Лицемерка. – Она смеялась, не останавливаясь, вместе с ней засмеялся и Андрей Борисович. – Торгашка и скупердяйка.

– Вы наговариваете на себя, – джентльмен в Андрее Борисовиче не дремал.

– Нет, правда, правда! Я такая.

В парке можно было заблудиться. Андрей никогда здесь не был и открывал для себя эту часть города заново. Незнакомец по большей части молчал, разглядывал цветные оградки, даже улыбался памятникам, будто старым знакомым, что-то бурчал под нос. Андрею не хотелось уходить – в конце концов, теперь у него уйма времени. Бездна. А незнакомец и не настаивал. Андрей все время говорил о близких: о жене, о матери. Незнакомец вежливо слушал. «Прямо по Карнеги, – думал Андрей. – Вежливый».

– Так вы про «Курочку Рябу» начали рассказывать, – напомнил незнакомец.

– Ах, да, – сказал Андрей. – Домашний театр…

Домашний театр. Андрей возвращался домой, супруга кормила его ужином. Он выпивал рюмку водки, забывал о работе, смотрел на супругу. Она смеялась. Он хотел, чтобы у него была самая лучшая семья на свете: дети, уют. Так многие живут. Но детей не было. Они ждали. Ведь рано или поздно в любой семье появляются дети? Уходил на работу и ждал: вдруг сегодня? Да уж, самая лучшая. И в этом не было никакого тщеславия: «самых лучших» полно.

Иногда Андрей уезжал. Ненадолго. Работа обязывала. И ему было трудно без Катьки. Он ждал встреч. Он думал о ней.

После ужина они читали. Мечтали. Или смотрели телевизор – он же сказал, так многие живут. В выходные бегал на лыжах. А Катька не умела. Они выезжали за город. Катька гуляла по дорожке, шла по кругу. Андрей успевал обежать пять раз. Учил и ее. Но ей не хотелось. Андрей не настаивал. Им было хорошо вместе. А когда звали в гости, из двух возможных – идти или остаться дома – чаще выбирали вторую: они и сами друг у друга в гостях.

Андрей многое умел по дому. Ему доставляло удовольствие что-нибудь мастерить. Когда что-то появляется из твоих рук, чувствуешь себя похожим на Создателя. Разве не так?

А потом возникла эта коробка. То есть она логически выросла из всей их жизни. Они целовались и говорили смешными голосами. Придумывали истории со счастливым концом, Катька сочиняла стихи. Запускали пластинку, разыгрывали сценку. Коробка служила эстрадой: на ней было удобно топтаться. Андрей брал гитару, супруга выводила «эстрадную певицу» Андрей подпевал ей. Фигурки получались карикатурными, это придавало игре оттенок комедии, а с музыкой и стихами – водевиля. Но без злобы.