Рассвет

По сравнению с Йядайей, Кахгуяхт было еще более уродливо, но Лилит уже научилась не пасовать перед такого рода уродством. Оно внушало ей только раздражение и неприязнь, но не более того. Каким образом удается Йядайе находить с таким существом общий язык?

Кахгуяхт провело ее сквозь череду стен, три или четыре, раскрывая их прикосновением одного из своих больших щупалец. Наконец они оказались в широком, уходящим вниз ярко освещенном коридоре. Коридор был запружен большим количеством оанкали, передвигающихся пешком или едущих на плоских самодвижущихся тележках-платформах, висящих без всякой опоры в нескольких долях дюйма над полом коридора. Казалось, что движение происходит совершенно хаотично, хотя Лилит не удалось заметить не только ни одного столкновения, но даже ни одного опасного сближения. Оанкали шли и ехали туда, где в этот момент открывался свободный проем, при этом всегда уступая друг другу дорогу и тщательно поддерживая общий порядок. На нескольких самодвижущихся платформах двигался непонятного предназначения груз – какие-то величиной с волейбольный мяч голубоватые сферы с плещущейся жидкостью внутри, треугольные клетки с животными, напоминающими двухфутовых сороконожек, а также похожие на дыни продолговатые предметы серо-зеленого цвета около шести футов в длину и двух футов в диаметре. Последние были навалены большими кучами и вяло шевелились, медленно и слепо, но не сваливались со своих платформ.

– Что это? – спросила она.

Оно не обратило на ее вопрос внимания, взяло за руку и отвело туда, где движение было самым плотным. Только по прошествии нескольких минут она вдруг осознала, что оолой ведет ее держа за руку концом одного из своих толстых щупалец.

– Как вы называете вот это? – спросила она, прикасаясь пальцами свободной руки к коже щупальца, обвивавшего ее кисть.

Точно так же как и малые щупальца, большое щупальце было прохладным на ощупь твердым и гладким, почти таким же, как ее ногти, хотя и намного более гибким.

– Для тебя я назвал бы их «чувственные руки», – ответило оно.

– И для чего они служат? – спросила она.

Молчание.

– Послушай, Йядайя говорил, что меня должны будут многому научить, для того меня и Пробудили. Но не задавая вопросов и не получая на них ответы, я вряд ли чему научусь.

– Постепенно ты получишь ответы на все свои вопросы – если только ответы будут действительно тебе нужны.

Раздраженная, она вырвала руку из щупальца Кахгуяхта. К ее удивлению, это удалось ей безо всякого труда. После этого оолой больше к ней не прикасалось и совершенно не обращало внимания на то, что дважды чуть было не потеряло ее и даже не попыталось помочь, когда однажды они протискивались через особенно густую толпу, где Лилит с ужасом поняла, что не способна отличить одного взрослого оанкали от другого.

– Кахгуяхт! – в отчаянии закричала она.

– Я здесь.

Оно двигалось за спиной у нее, без сомнения намеренно избрав этот особенно удобный наблюдательный пост и скорее всего посмеиваясь над ее смущением. Почувствовав, что ею искусно манипулируют, она решительно схватила его за одну из настоящих рук и шла рядом шаг в шаг до тех пор, пока они не оказались в почти пустом коридоре. Свернув в очередной проход, они двинулись по новому коридору, который уже и в самом деле был совершенно пустым. Шагая вдоль стены, Кахгуяхт вдруг подняло одну из своих чувственных рук и провело ею по стене рядом с собой на протяжении нескольких шагов, потом вдруг остановилось и плотно прижало плоский конец руки к стене.

Немедленно в том месте, где к стене прикасалась его чувственная рука, появился и принялся разрастаться проход, за которым Лилит ожидала увидеть очередной коридор или комнату. Но вместо того в стене вдруг образовался сфинктер, из которого начало появляться нечто. В воздухе даже начал витать соответственный запах, еще более усугубивший ощущение. На свет появился один из уже виденных ею полупрозрачных зеленых дынеобразных предметов, поблескивающий влажной слизью.

– Это растение, – неожиданно посчитало нужным объяснить ей оолой. – Мы храним их там, где они могут получить вдоволь света, который им необходим для успешного роста.

Но почему он не сказал ей этого раньше, к чему такие странные секреты? – подумала она.

Кахгуяхт принялось ощупывать большую зеленую «дыню» своими чувственными руками, а та медленно и лениво извивалась под его прикосновениями, как совсем недавно ее товарки на самоходных платформах. Ощупав всю «дыню», оолой сосредоточило внимание на одном из ее концов и как бы начало массировать его своими хоботами.

На глазах у Лилит «дыня» принялась раскрываться, и внезапно она поняла, что тут происходит.

– Внутри этой штуки находится Шарад, верно? – спросила она.

– Подойди ближе и посмотри.

Она подошла и остановилась над сидящим на полу Кахгуяхтом, там, где один из концов продолговатого предмета почти полностью раскрылся. В раскрытых губках «дыни» виднелась голова Шарада. Его волосы, которые запомнились ей тускло-черными, теперь были влажными и блестели, плотно облепляя его голову. Его глаза были закрыты, и выражение лица было совершенно умиротворенным – словно мальчик спал. Спал обычным сном. Кахгуяхт держало свои чувственные руки на уровне горла Шарада, у конца раскрывшихся губок кокона, очевидно не позволяя им раскрываться дальше, и ей было отлично видно, что с того дня, как они последний раз виделись с мальчиком в ее одиночной камере, он едва ли повзрослел. На вид Шарад был совершенно цел и здоров.

– Когда вы Пробудите его? – спросила она.

– Пока мы не собираемся этого делать, – ответило Кахгуяхт, легко прикасаясь к коричневому личику одной из своих чувственных рук. – Со временем мы Пробудим всех людей, но это не входит в наши ближайшие планы. Человек, который должен будет обучать их и воспитывать, сам еще не прошел обучения.

Она готова была пуститься в уговоры, но не сделала этого, потому что два года общения с оанкали не прошли для нее даром – она знала, как мало для них значат ее мольбы. Перед ней находился маленький мальчик, человеческое существо, единственное, которого она видела за две с половиной сотни лет. К своему горю, она не могла поговорить с ним или дать ему знать, что стоит рядом с ним, что видит его.

Она протянула руку и дотронулась до щеки Шарада, которая оказалась прохладной, влажной и скользкой.

– С ним точно все в порядке?

– Он хорошо себя чувствует.

Положив руку на конец шва, оолой принялось медленно закрывать «дыню», скрывая от глаз Лилит лицо Шарада. Она не сводила глаз с этого лица, пока оно не исчезло полностью под зеленоватой кожурой. Растение закрылось, поглотив в себе маленькую головку.

– Когда мы впервые обнаружили эти растения-ловушки, они жили тем, что охотились на небольших животных, которых умели сохранять в себе полуживыми, предоставляя им необходимый для дыхания кислород и перерабатывая углекислоту, а сами тем временем питаясь растворяемыми в особом соке маловажными для жизнедеятельности частями тела жертв: конечностями, кожей, органами чувств. Для того чтобы поддержать существование своих пленников как можно дольше, растения даже подпитывали их кровеносную систему своими соками, содержащими питательные вещества. Продукты жизнедеятельности своих жертв эти растения тоже употребляли в пищу. К тем, кто находился в них, смерть приходила очень и очень медленно.

Лилит с трудом сглотнула.

– И пленники этих растений все время находились в сознании? Они чувствовали, что происходит с ними?

– Нет, иначе они могли погибнуть от психологического шока. Пленники просто… спали.

Лилит с отвращением взглянула на длинный зеленый предмет, совершенно непристойный и похожий на похотливую извивающуюся толстую гусеницу.

– Каким же образом Шарад дышит?

– Растение снабжает его идеально сбалансированной смесью газов.

– Не только кислородом?

– Не только. Кроме того растение полностью удовлетворяет все его потребности. Оно по-прежнему, как и раньше его предки, поглощает углекислоту, которую Шарад выдыхает, и продукты выделения его тела. Мальчик покоится в воде с растворенными питательными веществами. Эти питательные вещества, а также солнечный свет, удовлетворяют все его потребности.