Ревность

– Плыви сюда, – позвал ее Ивен.

Ее нога нащупала наконец твердое каменистое дно, и она встала рядом с ним под падающий поток воды. Водяные капли покалывали мышцы ее плеч. Шон закинула руки за голову и почувствовала, как вода стекает по всему ее телу. Она откинула голову, чтобы попить. И тут она ощутила приближение того, чего желала. Руки Ивена обвились вокруг ее тела, он прижал ее к себе. У нее перехватило дыхание, и она прижалась лицом к его влажной шее. Ее руки обхватили его за плечи. Потом он целовал ее, а она гладила ему волосы. Водный поток омывал их бедра, заливал рты.

– Это вызов, – шепнул он ей на ухо, – поцелуй под водопадом.

Ивен подвел ее к берегу залива и приподнял на плоский камень, едва выступавший над поверхностью воды. Он снова поцеловал ее, и этот поначалу нежный поцелуй через мгновение стал обжигать ей губы. Его руки скользили по ее влажному телу. Еще на секунду она позволила себе пережить знакомое чувство, ощущая тепло его ладоней, мягкую шершавость бороды. Она вновь целиком осознала, что это значило – заниматься с ним любовью: это напоминало электрический разряд.

Она оторвала свои губы от его рта, чтобы успеть сказать «нет», но он знал, что это слово – не более чем символ сопротивления. Его руки скользили вверх, к ее грудям, пальцы ласкали ее соски. Когда собирается она произнести окончательное «нет»? Ей хотелось, чтобы существовал способ отделить тело от сознания. Тогда она позволила бы своему телу делать то, чего оно желало, не зная чувства вины, не теряя самоуважения.

Шон заставила себя подумать о Робин, представить ее в одежде для беременных, вообразить воодушевление Ивена при рождении второго ребенка. Она увидела его с Робин в палате родильного дома: они гордо демонстрируют младенца, а Шон стоит в дверях с подарком в руках.

– Нет, Ивен, действительно нет. – Шон соскользнула с камня и скрестила руки на груди. Ее ноги дрожали, и она почувствовала тот же позыв к рвоте, что и при первом любовном акте с Ивеном.

Минуту они оба молчали. Он отвел ее руки от груди и обнял. Она почувствовала, как сильно бьется его сердце.

– Мы бы пожалели об этом, – сказала она. – Ты прекрасно это знаешь.

– Кажется, ты не поверила в серьезность моего намерения жениться на тебе.

– Я верю в то, что ты так думаешь сейчас, когда твои отношения с Робин ухудшились и мы не знаем, что с нами будет завтра. Но я не верю в то, что через месяц или…

– Шон, ради Христа, вспомни, что я испытываю такие чувства целых семь чертовых лет!

Она прижалась лбом к его груди, преодолевая искушение сказать ему, что она хочет того же, что и он.

– Давай подождем, Ивен. Пожалуйста. – Она посмотрела ему в глаза. – Не будем делать того, что не сможем потом исправить.

Дэвид уже подумывал о том, как посетит Мег в Сан-Франциско. Если он будет жить один, ему не нужно никому ничего объяснять. Он поступит так, как сочтет нужным. Мысль об этом казалась соблазнительной.

Ему хотелось увидеть Мег на родной для нее почве. Может быть, оказавшись в своей среде, она не захочет ничего знать о нем? На что это будет похоже: Мег в родном городе, в окружении женщин, осуждающих ее за привязанность к мужчине? Будет ли она казаться ему там столь же привлекательной, как здесь, в джунглях?

Но ведь это чистое безумие – предаваться мечтам о близости с женщиной, которая была лесбиянкой и считала свою сексуальную ориентацию не поддающейся изменению?

– Как ты думаешь, должны ли мы упаковать вещи, чтобы быть готовыми к отправлению завтра утром? – спросила его Мег. Они тащили маленькое каноэ по тропинке, вверх по течению реки. Они собирались дойти так до водопада. Вечером они вернутся на каноэ обратно вдвоем, в темноте.

– Что толку собирать вещи, если Тэсс не явится завтра утром? – рассуждал Дэвид. Завтра они точно узнают, дурачила их Тэсс или действительно попала в беду. Они никак не могли расстаться с надеждой, что она таинственно явится перед ними, одарив их своим холодящим душу смешком. Она должна была явиться. Альтернативы нет. Дэвид чувствовал себя готовым к отъезду, если не принимать во внимание мысль о разлуке с Мег. Его одежда провоняла потом и инсектицидным раствором, ноги сбиты и исцарапаны, под мышками проступила какая-то сыпь. Джунгли прочно обосновались в его снах, и теперь темнота ночи казалась ему более предпочтительной, чем эта бесконечная зелень. Чего бы он сейчас ни отдал за то, чтобы увидеть перед собой сухие золотистые холмы Сан-Диего, коричневую поросль кустарника по краям дороги!

Он взглянул на Мег. Ее фигура казалась теперь длинной и худой, руки, державшие веревку, мускулистыми. Трудно было поверить, что за этим внешним обликом затаилось нездоровье.

– Ты затрачиваешь много энергии, перетаскивая каноэ. Ты уже соизмерила ее с дозой инсулина, которую получила сегодня утром?

Она повернула голову и одарила его милой улыбкой.

– Ты быстро усваиваешь медицинскую науку, – ответила она. – Я уменьшила дозу. Надеюсь, что рассчитала правильно.

Впереди послышался шум водопада.

– Мы уже отошли достаточно далеко от лагеря. – Дэвид отпустил веревку. – Давай оставим каноэ здесь.

– Смотри. – Мег показала рукой вверх. Высоко над ними пара туканов купалась в лучах солнца. Мег тихо установила треножник, закрепила на нем фотоаппарат.

– Увидимся у водопада, – шепнул он ей, забирая с собой рюкзак Мег. Они собирались съесть свои чудесные ломтики сыра у водопада, на плоских камнях, а потом искупаться.

Он увидел их одежду раньше, чем их самих: сырую одежду Ивена, сваленную в кучу рядом с клеткой, и аккуратно сложенную на сухом камне одежду Шон. Затем он увидел их сквозь заросли папоротника и почувствовал, как его тело наливается ядом. Как жаль, что он не жесток по натуре. Он ощутил тяжесть мачете, касавшегося его бедра. Ему хотелось ранить их обоих, насытиться их болью. Они были в заговоре и использовали его. «Конечно, мы останемся друзьями». Разве не это сказал ему Ивен? Ивен, ты ублюдок.

Дэвид повернулся на каблуках и пошел прочь от водопада. Когда он вернулся к Мег, она складывала треножник. Он Схватил ее за руку и повел по тропинке обратно. Она спотыкалась, пытаясь поспеть за ним, треножник бил ее по ногам.

– Я думала, что мы собираемся перекусить у водопада.

– Нет. Пойдем. Она остановилась.

– Но ты говорил, что хочешь поплавать.

– Нет. – Он снова взял ее за руку и потащил за собой.

– Дэвид!

– Я передумал, ясно тебе?

Мег явно была оскорблена его тоном.

– Не заставляй меня ничего объяснять. – Пускай она думает, что это еще один из его иррациональных страхов. Дэвид вынул из ножен мачете и сражался с ветками и вьющимися стеблями.

Мег опять остановилась. Дэвид посмотрел на нее и увидел страх в ее взгляде.

– Что с тобой? – спросила она.

– Мне хочется побыть одному.

– Я что-нибудь сделала не так?

Дэвид покачал головой, злясь теперь и на Мег тоже.

– Ты считаешь, что все проблемы мира сосредоточены на тебе, Мег. То, что случилось, не имеет к тебе никакого отношения.

Он оставил ее за спиной, продираясь сквозь кусты и с наслаждением срубая ветки холодной сталью мачете.

Шон все же сорвалась на обратном пути в лагерь. Она опустилась на колени у края тропинки; Ивен сел рядом с ней, эльф в ловушке нервно заверещал.

Она поднялась на корточки, размазывая слезы по лицу.

– Я вечно усложняю тебе жизнь. – Ивен сжимал ее плечо.

Шон покачала головой.

– Если бы не ты, я не пережила бы год после смерти Хэзер.

– Пережила бы, – угрюмо возразил Ивен, безвольно опуская руку. – И твой брак тоже устоял бы.

Вернувшись в лагерь, Шон легла в постель и проспала до обеда. Ей снился бесконечный сон: ее дети – все трое – искали ее и Дэвида в их доме в Сан-Диего.

Они разыскивали их в уборных и под кроватями, точно так, как это делал Дэвид, когда хотел продемонстрировать Хэзер, что в доме нет спрятавшихся чудовищ. Во сне Шон видела, как мальчиков охватывает тревога, но они пытаются держать себя в руках, чтобы не напугать Хэзер.