Страница 6 из 32
3. Глоссолалия с точки зрения современной лингвистической науки
В признанной профессионалами работе Джона Килдахла (1972) мы находим следующее заключение: «С точки зрения лингвистики религиозно инспирированная речь (глоссолалия) по своим основным характеристикам аналогична речи религиозно неинспирированной». Мы должны подчеркнуть, что Килдахл сравнивает религиозную глоссолалию с нерелигиозной. Мы не рассматривали нерелигиозную глоссолалию, потому что иначе это завело бы нас в области, которых мы до времени не хотели бы касаться. Хотя сейчас мы и не охватываем нерелигиозную глоссолалию, но все–таки имеем в виду, что она также практикуется людьми нерелигиозными, в частности, атеистами и агностиками. Иными словами, глоссолалия охватывает не только людей религиозных. Это, как утверждает Спиттлер, «феномен человеческий, который не ограничивается только христианством, или даже просто религиозным поведением».
В круг интересов современной лингвистики входит выявление факторов, определяющих язык и его корни. Не один год специалисты в области лингвистики посвятили изучению феномена глоссолалии. Одно из наиболее ранних исследований было проведено в начале 60–х г. Юджин А. Нида. Он разработал список аргументов, согласно которым глоссолалия не может быть признана человеческим языком. Другое пионерское исследование было проведено У. А. Уолфрамом в 1956 г. В результате его он пришел к выводу, что в глоссолалии отсутствуют базовые структуры человеческого языка как системы когерентных коммуникаций.
Профессор отделения лингвистики университета Торонто Уильям Самарин после более чем десяти лет тщательных исследований опубликовал объемистый труд, посвященный исследованию глоссолалии с точки зрения лингвистики. В этой работе 1972 г. Самарин совместно с другими лингвистами опроверг мнение, что глоссолалия есть ксеноглосса, т. е. некий иностранный язык, который может быть понят другим человеком, с этим языком знакомым. Самарин пришел к выводу, что глоссолалия есть псевдоязык. Он сказал: «Когда глоссолалию начинают изучать с помощью всего научного аппарата лингвистической науки, выясняется, что это лишь видимость языка, хотя подчас и весьма убедительная. Когда мы задумываемся о сущности языка, то неизбежно приходим к выводу, что глосса, как бы хорошо она ни была организована, не есть образец человеческого языка, ибо она не организована внутренне, не имеет отношения к воспринимаемому личностью миру». Он определил глоссолалию как «Лишенное логики, полумладенческое бормотание, имеющее искусственное фонетическое сходство с языком. Глоссолалия — бессмысленная, но фонетически структурированная человеческая речь, являющаяся с точки зрения самого говорящего настоящим языком. Систематического сходства с нормальным языком, живым или мертвым, нет». Результаты исследований профессора Самарина фигурируют в различных научных статьях и являются основой многих дискуссий о лингвистических формах и языковой природе глоссолалии.
В 1985 г. два социолингвиста, хорошие специалисты в своей области X. Ньютон Мелони и А. Адаме Ловекин, очертили границы совместного исследования: является ли глоссолалия разумной человеческой коммуникацией. Из обзора этих исследований по природе глоссолалии следует, что «глоссолалия действительно язык, но в особенном смысле этого слова (а именно, в смысле некоей формы коммуникации)». Но ученые признают, как пишут Мелони и Ловекин, что «совокупность сведений, однако, подводит к выводу, что хотя есть форма и схема, глоссолалия, видимо, язык неизвестный, и даже язык нечеловеческий, в современном значении этого слова». Это заключение важно для разрешения спора о том, является ли глоссолалия человеческим языком. Важно отметить, что это их собственное осмысленное заключение: «видимо, язык неизвестный, и даже язык нечеловеческий, в современном значении этого слова». Это заключение — ощутимый удар по тем, кто по–прежнему хотел бы видеть в глоссолалии хоть какую–нибудь форму осмысленного человеческого языка.
Результат другого исследования, проведенного Уильямсом и Уалдвогелом и опубликованного в 1975 г., за десять лет до того, как была закончена работа Мелони и Ловекина, следующий: глоссолалия «охватывает весь круг экстатических аудио–речевых феноменов… (включая) вербальные эффузии, которые, весьма вероятно, есть духовно–психологические проекции внутренней речи, а не какой–либо аутентичный язык».
Опираясь на выводы, полученные различными исследователями, которые изучали глоссолалию со всех возможных углов зрения и с использованием различных методов, у нас нет иного выхода, как признать, что феномен «иных языков», или — здесь — глоссолалия, есть нечто иное, чем говорение на каком–либо из известных древних или современных языков. С этим выводом согласуются и исследования Самарина и других более ранних и последующих исследователей.
Психолог–антрополог и лингвист, которого мы уже упоминали ранее, Фелиситас Д. Гудман, также принимала участие в изучении англо-, испано- и майя–говорящих пятидесятиических общин в Соединенных Штатах и Мексике. Как и другие исследователи до нее, она сравнивала магнитофонные записи нехристианских ритуалов в Африке, Борнео, Индонезии и Японии. Она опубликовала полученные результаты в весьма обширной монографии. Гудман приходит к выводу, что «если принять во внимание все черты глоссолалии, т. е. сегментальную структуру (звуки, слоги, фразы), и их супрасегментальные элементы (а именно: ритм, ударения и в особенности общую интонацию), они надлингвистически и надкультурно идентичны».
Что особенно важно в работе Гудмап, так это идентификация лингвистических феноменов глоссолалии во всеобъемлемости ее черт во многих основных частях мира и в разнообразных культурах, включая как христианские, так и нехристианские. Гудман пришла к выводу, что глоссолалия христианская и глоссолалия последователей нехристианских (языческих) религий не отличаются друг от друга. Все формы глоссолалии «надлингвистически и надкультурологически идентичны» в отношении их сегментальной структуры и супрасегментальных элементов. Гудман описывает другой ключевой элемент для анализа глоссолалии как всемирного феномена в любой религии, будь она языческая или христианская. Гудман подводит нас к выводу, что глоссолалия христиан и нехристиан по сути одно и то же. Различий нет.
Создается впечатление, что результаты исследований, проводимых в течение десятилетий, указывают в одном направлении. В чем значение этих работ для понимания современной глоссолалии? С научной и лингвистической точки зрения невозможно более полагать, что христианская глоссолалия отличается от практикуемой в нехристианских (языческих) религиях. Все формы глоссолалии идентичны с точки зрения их структур.
Гудман в своей работе пришла еще к двум выводам. Она заявила, что корни глоссолалии не уходят в гипнотическое состояние, как полагали некоторые исследователи прежде. Она утверждает, что глоссолалия — результат «нейропсихологических изменений, в просторечии именуемых трансом…» Тем самым она определяет глоссолалию как «огласованную схему, речевой автоматизм, который появляется как субстат транса и прямо отражает в сегментальных и супрасегментальных структурах нейропсихологические процессы, свойственные сознанию в этом измененном состоянии (т. е. трансе)». «Связь транса и глоссолалии в настоящее время признается многими исследователями как верное допущение», — пишет Гудман в авторитетном издании «Энциклопедия религии» (1987).
Другой важный вывод, полученный Гудман, касается того мнения, будто глоссолалия есть просто ненамеренный спонтанный выброс слов или что–нибудь в этом роде. Напротив, Гудман утверждает, что глоссолалия есть в действительности приобретенное поведение, ненамеренное или, в некоторых случаях, осознанное». Другие, более ранние исследователи, специально акцентировали внимание на том, что субъектам феномена предварительно давались инструкции, как говорить на «иных языках», т. е. участвовать в глоссолалии.