Страница 35 из 73
Принцессы никогда не выходили замуж за простых смертных; согласно требованиям магических обычаев, они связывала свою судьбу со жрецами.
Потом Морган Ле Фэй рассказала мне, как она выросла во Дворце Девственниц; за ней ухаживали, ее охраняли, как пчелу-матку; она всегда чувствовала себя особенной и знала, что радости и привязанности земной людской жизни не для нее. Когда она вновь родилась ребенком бретонца и кельтской женщины, ее память осталась с нею и не держали ее узы людского бытия. Она рассказала, что в девичестве ей случалось искать любви, но судьба хранила ее от этого; наконец она поняла свое предназначение и приняла его, и жизнь стала легче. Вряд ли жизнь была очень легка для нее, подумал я, — ибо она была в этой жизни, но не принадлежала к ней.
Затем пришло ясновидение, которое разбудило память, пробудило ото сна забытые знания. Она чувствовала себя принцессой и знала, что силы клана жрецов дремлют в ее душе. Но некому было учить и воспитывать ее, некому было разбудить ее власть — это смог сделать лишь Лунный Жрец, явившийся в кристалле, но он не принадлежал этому миру. Понемногу она приобретала знания и совершенствовалась; ее всегда смущала мысль, что Лунная Магия требует партнерства, а найти партнера было нелегко.
Итак, подумал я, я был прав, когда почувствовал, что мне уготована доля жертвенного раба; еще меня занимала мысль, не походит ли Морган на хирурга, который перепортит не одну пригоршню глаз, обучаясь операции по удалению катаракты.
Я спросил ее наобум, в чем заключалась роль партнера принцессы моря, что с ним происходило в конце, и не приносили ли его в жертву?
Ее ответ звучал так: отчасти да, отчасти — нет; и это было все, что она мне сообщила. Оказалось, что принцесса моря являлась своего рода пифией, исполнявшей негативную, пассивную роль; она не творила магические чудеса самостоятельно, она была лишь инструментом в руках жрецов — но каким бы совершенным инструментом она не являлась, в нем не было пользы, если не находилось того, кто мог бы применять ее.
— Так вот что вам нужно, — воскликнул я. — Вам нужен импрессарио, хорошо обученный жрец.
— Вот именно, — ответила она.
— И где вы собираетесь искать его? — спросил я.
— Это уж моя проблема, — произнесла она.
Тогда я понял, почему она не выйдет за меня замуж.
— Но я нисколько не волнуюсь, — сказала она. — В таких вещах дорога открывается перед тобою по мере продвижения: стоит сделать шаг — и станет ясно, куда ступать дальше.
— Каков же будет следующий шаг? — поинтересовался я.
— Следующим шагом, — проговорила она, упорно глядя на огонь и игнорируя меня, — будет завершение моего обучения.
— То есть… — продолжил я.
— Обретение магического образа меня как Жрицы Моря.
Я спросил ее: что, если я сделаю эскизы? А даже если и сделаю, то что? Ведь я не мог изобразить фигуры лучше, чем я мог изобразить.
Она покачала головой.
— Магического образа в этом понимании не существует вообще, — ответила она. — Это совершенно другое измерение, создаваемое нами с помощью воображения. И что касается этого, — сказала она, — мне необходима помощь, самой мне не справиться. Если бы я могла сделать это сама, то сделала бы это давным-давно.
— Ив этом вы рассчитываете на меня? — спросил я.
— Конечно, — подтвердила она.
У меня на языке крутился вопрос, нужно ли мне расчистить морскую пещеру на холме Белл Ноул — пещеру, в которой поднимавшийся прилив находил свои жертвы; но я хранил молчание, понимая, что таким образом я могу узнать больше, чем демонстрируя, что догадался обо всем сам. — Создать магический образ себя самой для меня равносильно самовнушению, — сказала она. — Это начинается и заканчивается субъективно. Но если за дело возьмутся двое или трое, если вы представите меня такой, какой я представляю саму себя, — тогда все сдвинется с мертвой точки. Ваше внушение повлияет на мое самовнушение, и тогда — тогда все это покинет наши оболочки, и события станут свершаться в астральных сферах, и откроются каналы сил.
— Черт возьми, — воскликнул я, для которого все это звучало абракадаброй, — неужели вам нужно более того, что я уже даю вам?
— Совсем немного более, — ответила она. — С того момента, как я узнала вас, магический образ значительно вырос, так как вы верите в меня и готовы пойти на жертву.
Я спросил ее, что бы это значило, и она открыла мне, что магический образ создается силой воображения — стоило мне подумать о ней как о Жрице Моря, как она тут же стала ею.
— А что общего между жертвоприношением и этим делом? — спросил я, задумавшись над тем, каков будет удар, когда придет срок.
— Это освобождает магическую энергию, — ответила она. — Без нее заниматься магией невозможно.
— О чем это вы, Морган? — поинтересовался я, надеясь, что это просто преувеличение и что меня не заставят участвовать в преступлении; какого бы высокого мнения я ни был о Морган — я знал, что существует не так уж много вещей, которые ее остановили бы.
— Это трудно объяснить, — прозвучало в ответ, — ибо различные боги требуют различных жертвоприношений. Кого бы вы ни избрали, вам придется отдать частичку себя.
— Разве? — спросил я с большим облегчением, чем можно было прочесть на моем лице. — Тогда почему мы не принесем в жертву на алтаре кого-нибудь, использовав его кровь?
— Нет, — покачала головой она. — Никто не может принести жертву за другого. Каждый из нас приносит в жертву себя, таким образом приобретая силы магически помогать друг другу. Не могу объяснить это лучше, ибо вы все равно не поймете; но вы уразумеете на практике, как это делается — шаг за шагом, — даже если это будет происходить в сферах, власти над которыми мы не имеем.
— Мы уже прошли некоторое расстояние, — добавила она, — и вы уже сделали из меня Жрицу. Вы сделали для меня очень много, Уилфрид, гораздо больше, чем вы думаете, — и как бы не повернулась судьба в дальнейшем, я буду вечно признательна вам.
Я поспешно переменил тему, так как ничто не пугает меня больше, чем благодарность.
— Разве не создание магических образов послужило причиной гибели Атлантиды? — спросил я.
— Причиной было злоупотребление властью, — ответила она.
И она рассказала мне, что создание магических образов изначально было прерогативой жреческого клана; все его представители были преданы богам и чувствовали себя свободными от любых связей и желаний, никогда не испытывая искушения для удовлетворения собственных нужд. Но и в древней Атлантиде юноши оставались юношами — так же, как и здесь; некоторые из молодых жрецов по ночам перелезали через стену — в результате происходило то, что обычно случается, когда некая сбившаяся с пути истинного молодая леди выходила прогулять свою таксу среди сборища терьеров в Кэрри. В конце концов, боги затопили Атлантиду, сделав с нею то, что мужчинам Кэрри давно следовало бы сделать со своими терьерами.
Ладно, — подумалось мне, — теперь, когда она, желая построить собственный магический образ, уже сделала это с моей помощью — каков будет следующий пункт нашей программы? Ибо несмотря на то, что все факты доказывали обратное, я был совершенно уверен, что в конце концов меня ожидал золотой кинжал. Поэтому я и поставил вопрос ребром, спросив ее, зачем я буду нужен ей после того, как постройка морского дворца будет закончена, а магический образ заработает в полную силу.
— Вам всегда будут рады здесь, — сказала она. — Я не расстаюсь со старыми друзьями.
— Вы весьма добры, — признал я.
— Я начинаю симпатизировать вашей сестре, — призналась она.
— Поживите немного моей жизнью, Морган Ле Фэй, — ответил я, — и вы узнаете, смягчает ли это характер.
— Так чего же вы все-таки хотите? — поинтересовалась она.
— Лишь того, чего желает каждый нормальный человек, — ответил я. — Исполнения желаний. Чувствовать, что куда-то идешь, что в состоянии что-то делать с собственной жизнью. Неужели мне суждено довольствоваться лишь поддержкой матери и сестры?