Страница 81 из 89
Но для чего он тогда берет с собой Луизу, если он готов был на что угодно, лишь бы она не узнала правду? Неужели передумал?! Или Луиза сама о чем-то догадалась? А может, они теперь оба желают отомстить его высочеству, а заодно и всем его друзьям, включая Регину и Маркуса? Но тогда это как-то не вяжется с намерением Маркуса остановиться в лондонском доме, зная, что там она, Регина… При чем тут тогда месть? Никакой логики, решила Регина.
К тому времени как она наконец добралась до Каслмейна, Регина довела себя до состояния белого каления. Что ж, нахлестывая лошадь, думала она, пусть только попробует не впустить ее! И злорадно ухмыльнулась, представив, как разнесет в щепки его драгоценный Каслмейн.
Но никто и не пикнул, когда она остановила взмыленную лошадь возле дверей. Слегка удивленный грум взял у нее поводья и помог ей спуститься. Пришедший в изумление лакей распахнул перед ней двери, а совершенно сбитый с толку дворецкий провел ее в дом.
Только сейчас, видя растерянные лица слуг, Регина наконец сообразила, что Маркус так и не удосужился представить им их новую хозяйку. В последний раз, когда они виделись, а было это задолго до их свадьбы, дворецкий буквально из кожи вон лез, стараясь убедить ее убраться восвояси.
Она даже не знала, как его зовут.
— Я… м-м-м… леди Дрейкер.
От смущения дворецкий побагровел до синевы.
— Да, я знаю, миледи. Молодой Джеймс возьмет ваше пальто. — Он повелительно махнул глазевшему на нее лакею, и тот сломя голову кинулся выполнять свои обязанности.
Регина почувствовала, что снова может дышать.
— Мне нужно поговорить с мужем. Вы не знаете, где он?
— Конечно, миледи. Правда, он приказал, чтобы его не беспокоили, но… м-м-м… часа два назад он спустился в донжон, прихватив с собой бутылку ирландского виски и картину, и… честно говоря, миледи, мне немного не по себе.
Похоже, он был не единственным, кто волновался. При слове «донжон» Регина почувствовала, как у нее екнуло сердце. Не самое лучшее место, особенно для человека, который как-то уже провел там целых три дня.
И тут еще одно слово дошло до ее сознания. Картину?
— Какую картину?
— Ту, ужасную, с драконом. Которую ему подарил мистер Блейк. — Дворецкий заговорщически понизил голос. — Мы все тут ее ненавидим, миледи. От нее просто мороз по коже! Но его сиятельство желает, чтобы она висела в его спальне. Только иногда снимает ее и забирает с собой в донжон. Когда он в таком настроении, как сейчас.
— Ясно. — Когда-то Маркус сам признался, что в приступе ярости имеет обыкновение запираться в донжоне. В каком же он бешенстве, коли просидел там уже добрых два часа?! Регина с трудом сглотнула. — Придётся спуститься к нему туда.
Дворецкий провел ее через помещение для слуг, находившееся под господскими покоями, потом указал на маленькую дверь в самом конце узкого каменного коридора.
— Это вход на лестницу, которая ведет вниз.
Регину охватило незнакомое доселе возбуждение. Но постепенно оно сменилось страхом. Шутить с Маркусом, сидя вместе с ним в гостиной, — одно. А спуститься за ним под землю, где он топит свою злобу в виски, разглядывая какую-то мерзкую картину, — совсем другое.
Но она зашла уже слишком далеко, чтобы отступать.
— Спасибо. — Вежливо кивнув, Регина толкнула дверку.
Не успела она сделать и нескольких шагов по выщербленным ступеням старинной лестницы, как откуда-то снизу до нее донесся голос:
— Оставь меня в покое, Луиза. Уверяю тебя, что к этой твоей дьявольской встрече я буду в полном порядке. Но сегодня я хочу побыть один, поразмышлять над своими грехами. — Голос его упал. — Бог свидетель, у меня их хватает!
Сердце Регины замерло, а потом оборвалось и полетело куда-то вниз. По голосу Маркуса не похоже было, что он пил. Но звучавшие в нем отчаяние и безысходная тоска были куда страшнее, чем любой пьяный бред.
Регина заторопилась и довольно скоро оказалась в очень странной комнате. Квадратная, с достаточно высокими потолками, чтобы можно было стоять выпрямившись, без окон, она смахивала на каменный мешок. Возле одной из стен стоял старый шезлонг, выглядевший как-то дико и неуместно на фоне покрытых плесенью каменных стен и ржавых цепей.
Повсюду горели свечи — множество свечей. Чья-то рука воткнула их в старинные канделябры, расставив длинной чередой вдоль выщербленных стен. В центре комнаты, повернувшись к Регине спиной, стоял Маркус.
В подобном месте нельзя оставлять никого — ни мужчину, ни тем более тринадцатилетнего мальчишку. Теперь, увидев его своими глазами, Регина похолодела… и многое в характере Маркуса предстало перед ней совсем в другом свете.
Внезапно бешеная злоба на его мать — а заодно и на принца — вспыхнула в ее груди. Как у них поднялась рука швырнуть ребенка в подобное место?! Хотели сломить его волю, заставить его поверить, что ничего лучшего он не заслуживает? А ведь им это почти удалось!
Ничего удивительного, что он всегда старается добиваться своего силой. Никакого другого способа он попросту не знает. Что ж, похоже, пришло время объяснить ему, что это не так.
Какой-то царапающий звук мгновенно напомнил Регине, что он рассказывал ей о полчищах крыс, и она невольно вскрикнула.
— Черт побери, Луиза! — повернувшись, прорычал Маркус. — Я ведь просил тебя…
Увидев жену, Маркус словно врос в землю.
— Регина?! — хрипло прошептал он, явно не веря собственным глазам. — Что ты здесь делаешь?
Ее словно ножом полоснуло по сердцу. Он выглядел измученным, будто спал еще меньше ее самой. Под глазами залегли синие тени, и они словно потухли, щеки покрывала щетина.
— Ты забыл попросить дворецкого закрыть дверь на засов.
— Я не забыл. — По лицу его пробежала судорога. Регине стоило неимоверного усилия воли не кинуться ему на шею. Но было бы неразумно вести себя так, словно ничего не произошло. Нет, решила она про себя, она не станет ломать его, но позаботится о том, чтобы подобное никогда больше не повторилось. Она выманит дракона из его логова и сделает так, чтобы он никогда больше туда не вернулся.
— Почему ты сам не приехал в Лондон? — крикнула Регина, позволив собственной боли выплеснуться наружу. — Почему сам не привез мне эти окаянные ключи, а прислал их письмом, черт тебя подери?!
Маркус застыл — он похож был на каменный утес, о который с шумом разбиваются волны.
— Потому что не знал, простишь ли ты меня. Я наговорил тебе такого… — Это уж точно! Тем более ты должен был отправиться в Лондон, чтобы извиниться!
Мрачное лицо Маркуса потемнело еще больше, на скулах загорелись пятна стыда.
— Если честно, я сомневался, что ты вообще пустишь меня на порог. — Из груди его вырвался тяжелый вздох, и Маркус опустился в старый шезлонг, жалобно скрипнувший под его большим телом. — И я бы тебя понял…
«Черт возьми, Маркус, ты хочешь меня вернуть или нет?!»
— И чем ты тут занимался, вместо того чтобы мчаться в Лондон с извинениями? Сидел и пил день и ночь, растравляя себя, да? — Регина решительно протопала мимо мужа. И тут увидела картину, с которой он не сводил глаз.
Господи Боже! Свет свечей падал как будто только на нее. Это было не совсем то, чего ожидала Регина, не какое-то сказочное чудовище с длинным, как у рептилии, хвостом. Нет, перед ней был человек, которому кисть художника лишь придала сходство с драконом… на ее взгляд, он очень смахивал на самого дьявола. Да, надо признаться, Маркус выбрал прекрасный пример для подражания!
— Я так понимаю, именно ее ты разглядываешь все время! — с саркастической усмешкой бросила Регина. — Твой дворецкий прав — от такого зрелища и впрямь кидает в дрожь!
Маркус отсалютовал ей бутылкой виски.
— Она чудовищно прекрасна… по-моему, именно это когда-то сказала ты сама…
В горле у нее запершило.
— Готова поклясться, ты вбил себе в голову, что это своего рода портрет тебя самого.
— А разве нет? — Хмыкнув, Маркус сделал большой глоток из бутылки, потом отер рот рукавом.