Страница 8 из 66
Что-то грозное сверкнуло в глазах графа, затем исчезло.
— Ну хорошо. — На лице его появилась улыбка, которой Кэтрин не до конца поверила. — Пока что. — Он опустил свою руку. — Но предупреждаю вас: вы видите меня не в последний раз.
— Все же в последний, — возразила Кэтрин. — Я выхожу замуж за Сидни.
— В самом деле?
— Да. Поэтому предлагаю вам оставить меня. Повернувшись, Кэтрин направилась в бальный зал и услышала за своей спиной негромкие слова:
— Для этого очень мало шансов, милая Кэтрин.
Глава 4
Женщина — словно запертая шкатулка. Если вы хотите проникнуть в нее, то рискуете ее сломать. Мудрый мужчина находит ключ.
Воодушевленный своим триумфом, Алек наблюдал за тем, как Кэтрин уходит прочь, а блестящее шелковое платье при каждом движении красиво оттеняет каждый изгиб ее стройного тела. Это зрелище вызвало приток крови к вискам.
Сейчас Алек хотел не только жениться на этой девушке, но и уложить ее в постель. И как можно скорее.
Ему хотелось вкусить ее, ощущать в руках эту массу буйных волос. Уложить рядом и раздеть ее. Убедиться, что ее плоть под платьем столь же белоснежна и безупречна, как и кожа на шее и груди. А может, озорные веснушки, высыпавшие на очаровательном носике, добрались и до нежного животика и длинных ног…
«Осторожно, приятель, — мысленно приказал он себе, — помни основные правила — не позволяй забегать далеко в своих желаниях. Ты получишь ее достаточно скоро».
О да, он заполучит ее. Кэтрин, сама того не понимая, открыла Алеку секрет того, каким образом пленить ее. Под покровом благопристойности и здравомыслия таилась необузданная страсть, едва сдерживаемая увещеваниями Ловеласа и воспитанием.
Алек хорошо понимал, каково это — рваться на свободу из удушающих пут. Не в пример Ловеласу он хотел освободить Кэтрин от них, пуститься с ней во все тяжкие, когда они будут одни, и это будет ее освобождением. Алеку пришлось в свое время тренировать лошадей, и он знал, что нельзя дикую кобылу держать в путах слишком долго. Кэтрин надо взбрыкнуть, и он будет тем самым человеком, который отпустит ее на вольное пастбище.
Но это будет его пастбище, только его.
Довольно улыбнувшись, Алек вернулся в бальный зал. Возможно, он пригласит Кэтрин на танец.
Алек почувствовал, что кто-то оказался рядом, и, повернувшись, увидел Гэвина Берна, который держал в руке бокал шампанского и наблюдал за толпой. Алек удивленно вскинул бровь:
— Контролируете меня?
— Я хочу удостовериться, что Элеонора пригласила нашу маленькую наследницу, как обещала.
— Леди Дженнер была весьма полезна. — Даже более того.
Берн насмешливо хмыкнул:
— Должно быть, делала авансы? — Заметив удивление Алека, он добавил: — У меня нет иллюзий в отношении моей нынешней любовницы. Она чувственна, и я не возражаю, если она отдается страсти. Я ведь тоже не всегда ей верен.
— Наверно, это не должно удивлять меня, — сдержанно ответил Алек.
Берн засмеялся.
— Вероятно, ваша жизнь за рубежом не была столь бурной и беззаботной, как говорят люди?
Алек бросил на Берна взгляд:
— Почему вы так думаете?
— Я гляжу в корень. — Берн поболтал в бокале шампанское. — Я обнаружил, что мой младший брат гораздо более интересный человек, чем я полагал. Почему вы не рассказали нам, что вы тот самый Александр Блэк, который мог стоя скакать на лошади и прострелить сливу на расстоянии ста шагов?
Фыркнув, Алек отвел взгляд в сторону.
— Мускусную дыню. Поражаемая мною цель уменьшается при каждом пересказе. Скоро будут говорить, что я пробивал горчичное семя.
— Тем не менее это впечатляет.
— Всего лишь трюк, не более того.
— Да, но для лорда не совсем обычное дело. Вы этому научились за границей?
— Можно сказать, что так.
Однажды, когда дядя Алека увидел, как тот выполняет на скаку упражнение, которому научился у местных цыган, он приказал ему регулярно демонстрировать свое умение своим друзьям. Алек с готовностью согласился, предпочитая скачки другим обязанностям по дому.
Позже, в девятнадцатилетнем возрасте, он узнал, что его дядя говорил своим друзьям, якобы Алек — цыган-полукровка, и именно этим объясняется его умение обращаться с лошадьми и ссылка в Португалию. Из всех возможных придумок, на которые был способен дядя, эта, какой бы смешной ни казалась, была близка к истине.
В тот же день Алек ушел от дяди, и «отец» отказал ему в жалованье, чтобы принудить его вернуться в клетку, которую когда-то устроил для него. Но к тому времени Алек уже устал от клеток.
— Откуда вам известно о моих способностях? — спросил Алек.
— Я разговаривал с владельцем отеля «Стивене». Он говорит, что вы спасли ему жизнь, когда он был кавалеристом. Уверяет, что вы научили его, как он выразился, выделывать чудеса на коне.
— Он преувеличивает.
— Сомневаюсь, иначе он не предоставил бы вам бесплатно жилье. Кроме того, мне и раньше уже приходилось слышать о бесстрашном Александре Блэке. Вы стали легендой в кругу людей, помешанных на лошадях.
— Вы один из них?
— Кто, по вашему мнению, финансирует пари на скачках в Эпсоме? — Берн сделал глоток шампанского. — Это правда, что Уэллсли нанял вас обучать английских кавалеристов, после того как увидел, как вы тренируете португальских рекрутов?
Алек снисходительно пожал плечами:
— Мне доставляет удовольствие эта работа, к тому же это хороший способ добывать себе на пропитание.
— Вы могли бы воспользоваться своим титулом лорда.
— Вы имеете в виду то, что я мог бы использовать свой титул для получения кредита? Или пользоваться приглашениями для посещения замков, как мой отец? Нет, благодарю. Я предпочитаю работать с лошадьми. И мне хорошо платят.
Берн окинул взглядом Алека с ног до головы.
— Но, готов биться об заклад, не настолько хорошо, чтобы одеваться столь изысканно, как вы одеты сейчас.
— Должно быть, вы удивитесь, узнав, как легко графу получить кредит у лучшего портного, если никто не знает, что он разорен, — невесело улыбнулся Алек.
— Я думал, вы не хотите увеличивать свои долги.
— Я не могу в лохмотьях ухаживать за богатой наследницей, не правда ли?
— Это верно. — Берн отвел взгляд. — Направьте счета вашего портного мне.
Алек весь напружинился:
— Я говорил вам, что не хочу ваших денег.
— Я могу подождать, пока вы женитесь. Если это не займет слишком много времени.
Мороз пробежал у Алека по спине. Он скорее предпочел бы задолжать портному, чем своему хитроумному единокровному брату. С другой стороны, ему ни к чему было расширять круг лиц, которые требовали у него уплаты долгов.
— Хорошо, — коротко сказал он. — Я принимаю ваше щедрое предложение.
Берн засмеялся:
— Вы в самом деле это не любите?
— Просить? Одалживаться? Терпеть не могу!
Алеку претило также и то, что жильцы и арендаторы Эденмора ютились в коттеджах с протекающими крышами и разбитыми окнами, потому что его «отец» не смог их содержать в должном порядке. И что в конюшнях, в которых некогда содержались самые чистокровные лошади во всей Англии, сейчас прозябали две старые клячи да одна ломовая лошадь. И что леса на южной окраине имения настолько были разграблены браконьерами, что мальчишки не могли поймать там даже кролика…
Нет, он не должен быть сентиментальным. Его мать совершила ошибку, тоскуя о любви, которой ей не мог дать муж, а потом позволила принцу себя совратить… Алек не будет настолько глупым. Он понял правила, которые не смогла понять его мать, и будет играть по этим правилам. Но когда, Бог даст, он приведет имение в порядок, то пошлет общество ко всем чертям.
— Почему вы не сказали, что мисс Меривейл почти помолвлена?
Берн презрительно фыркнул:
— Об этом едва ли стоило упоминать. Свет ожидает сообщения об их помолвке уже несколько лет. Мужчина вряд ли всерьез заинтересован.