Отвергнутый жених

– А ты, должно быть, знал, что регистрационная книга в Гретна-Грин сгорела, – подсказал ему Грифф, удивляясь, что все его подозрения подтверждаются.

Суонли кивнул:

– Старый граф сам сказал мне об этом. И я знал, что никто никогда не найдет свидетелей свадьбы.

Негодяй прав, подумал Грифф, только не в Гретна-Грин, где единственными свидетелями чаще всего оказывались незнакомцы.

– То, что я сделал, мерзко, я знаю, – едва слышно произнес граф. – Сколько раз за последние тридцать лет я говорил себе это! И все это время я думал, что ты жив, будь ты проклят! Ты не должен был умереть таким молодым. Когда старый граф умрет, думал я, Леонард станет графом, но после смерти Леонарда графом станет мой сын. Это будет справедливо. Я говорил себе, он украл у меня Джорджину, поэтому каши семьи должны поделить титул. К тому времени, как Леонард умрет, его сын уже будет хорошо устроен в жизни. Зачем ему тогда титул?

– Но он не был хорошо устроен! – прошипел Грифф.– Он остался без денег, с кучей долгов и должен был поддерживать мать!

– Знаю! – Граф несколько секунд ловил ртом воздух, потом продолжил: – Я пытался послать Джорджине денег, но она не приняла их!

– Лжец!

– Это правда! И ты это знаешь. Я ничего больше не мог послать. Что еще я мог сделать, Леонард? К тому времени у меня уже была жена и дочери. Признаться, что я украл титул, означало опозорить мою семью. А ведь у тебя был сын, Боже мой! Он сам мог сделать себе состояние. И сделал! Ты можешь гордиться им. А у меня были только дочери, и я не был уверенным в их будущем.

– Тебе не нужен был сын, черт тебя возьми! Ты был здоров. Ты сам мог сделать себе состояние. Но был слишком труслив. И предпочел обездолить двенадцатилетнего мальчишку. – Каждое его слово было наполнено болью и горечью. – Ты стоял в стороне и смотрел, когда мальчишки незаслуженно называли его бастардом. Он был вынужден связаться с контрабандистами и ворами, чтобы покрыть долги. Ты сидел в своем комфортабельном поместье, когда он терпел презрение людей, зная, какое зло причинил ему.

– Но он же преуспел! Этот парень богаче, чем когда-либо был я! – Яростный протест вызвал у графа приступ кашля. Грифф смотрел на него с жалостью, смешанной со злостью. Он хотел забыть о словах графа, игнорировать их, не придавать им значения. Но это было выше его сил.

Несмотря на все, что пришлось вынести Гриффу, он действительно достиг успеха, и граф был вынужден обратиться к нему за помощью. Трудно ненавидеть старика, умирающего долгой мучительной смертью, вынужденного просить помощи у того, кому причинил зло.

Но негодяй это заслужил. В конце концов, Грифф был не единственным, кому граф причинил зло.

– А что же Джорджина? – язвительно спросил Грифф. – Если ты любил ее, как мог допустить, чтобы моего сына объявили бастардом, и тем самым заставить ее страдать?

Гримаса боли исказила лицо графа.

– Я был молод и глуп. И хотел, чтобы она страдала так же, как я. Она предпочла тебя мне, потому что ты должен был стать графом. У меня было немного перспектив, но до тех пор, пока ты не появился, она собиралась выйти за меня. Ты это знаешь. В день вашей свадьбы она все еще любила меня. Она сама мне об этом сказала.

Грифф взорвался яростью:

– Ты лжешь, старик! – Он вышел на свет, сжав кулаки. – Лжешь! Моя мать никогда тебя не любила!

Граф ошеломленно смотрел на него, затем побледнел как полотно. Он медленно обвел взглядом комнату, словно не понимая, где находится, и дрожащим пальцем указал на Гриффа:

– Т-ты не Леонард! Ты из плоти и крови! Кто ты? Скажи, черт возьми!

– Он сын Леонарда, папа´, – раздался из-за спины Гриффа женский голос. – Он из плоти и крови.

Нет! Она не могла этого слышать, подумал в отчаянии Грифф.

Он медленно повернулся. На пороге стояла Розалинда и смотрела на отца.

О Господи, много ли она слышала из его разговора с графом? Сердце у Гриффа болезненно сжалось.

Розалинда прижимала к груди железную шкатулку. Очевидно, она пришла после ванны, потому что на ней было домашнее платье, а заколотые волосы влажно блестели.

Она перевела взгляд на Гриффа, и выражение ее глаз сказало ему, что она слышала слишком много. Это ранило его в самое сердце.

– Это, папа´ наш кузен, – продолжала она. – Марсден Гриффит Найтон. Настоящий мистер Найтон.

Глава 19

Хотя те, кто были преданы,

Остро ощущают предательство, все же предатель

Страдает больше всех.

«Почему я должна была оказаться права?» – думала Розалинда. Почему все не могло быть именно так, как сказал Грифф, – простой, дурацкий маскарад, о котором он сожалел теперь, когда сделал ей предложение?

На самом деле он не хотел жениться на ней. Он хотел чего-то другого. И, услышав большую часть его разговора с папа´, она убедилась в том, что он имеет на это право.

Она искренне жалела, что пришла в спальню папа´, и не ушла, когда услышала голос Гриффа. Неведение было бы настоящим блаженством. И все же когда она поняла направление разговора, то уйти уже не могла.

На ногах, угрожавших подкоситься, она подошла к постели отца.

– Как давно вы стоите там? – хрипло спросил Грифф. Она скользнула по нему взглядом, успев заметить мертвенную бледность его лица.

– С того момента, как папа´ начал говорить о том, чтобы «все исправить».

Она посмотрела на отца, в замешательстве разглядывающего Гриффа. Трудно поверить, что отец мог быть таким бессердечным. Он всегда был неприветливым, вздорным старым дураком, но она никогда не считала его жестоким. И все же она знала, что его рассказ правда, потому что тогда приобретали смысл все остальные разрозненные куски этой плохой пьесы.

Теперь она знала, почему Грифф так зло отвечал всякий раз, когда она называла его ублюдком. Теперь она знала, почему он согласился на просьбу ее отца, почему устроил маскарад и что он искал.

Ледяные пальцы сжали ее сердце. И да, теперь она знала, почему он хотел жениться на такой толстой, нескладной старой деве, как она. Она подошла к кровати прежде, чем слезы полились и выдали ее.

– Папа´, отдайте мне ключ от шкатулки.

Его взгляд метнулся к ней.

– Найтон сказал, что женится на тебе. – Он закашлялся и покачал головой. – Но... но это был другой Найтон – блондин.

– Розалинда выйдет замуж за меня, – произнес Грифф. – Не за блондина. Найтон – это я, как сказала ваша дочь.

– Вам больше нет нужды говорить о браке, Грифф, – прошептала Розалинда, не смея поднять на него глаза. – Вы получите то, что хотите. Я уверена, это лежит в шкатулке. – Она сурово посмотрела на отца: – Это здесь, ведь так? Дайте мне ключ. Сейчас же!

– Розалинда, дорогая... – начал Грифф.

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась она. – Не усугубляйте ситуацию притворством. – Она с трудом сдерживала слезы, изо всех сил сжимая шкатулку. Острые углы впивались в кожу, но Розалинда не чувствовала боли.

– Притворством? – переспросил Грифф. – По-вашему, мое желание жениться на вас притворство?

Она яростно замотала головой:

– Поймите же наконец! Вы получите это ваше свидетельство! Вам не нужно ради этого жениться на мне. Оно принадлежит вам. Знай я, что папа´ предлагал его, чтобы заставить вас жениться на одной из нас, если бы он сказал мне, что лежит в шкатулке, когда просил спрятать ее...

Слезы душили ее. Она шагнула к кровати и сердито посмотрела на отца:

– Отдайте мне этот проклятый ключ, папа´!

Отец заморгал, сунул руку за пазуху своей ночной рубашки и вытащил тонкую цепочку, на которой висел ключ. Розалинда разорвала ее, взяла ключ, но никак не могла вставить его в замок, так сильно дрожали пальцы. Наконец это ей удалось.

Грифф подбежал к ней и положил руку на ее локоть.

– Пожалуйста, дорогая, сейчас это меня не интересует.