Доктор Рэт

Нетерпеливый подросток взглянул на меня с совершенным презрением. Его самоуверенность была просто очаровательна. Я уже видел много таких же молодых как он, подвешенных вниз головой между плеч человека.

– Тогда слушай внимательно, старая обезьяна. Мы собираемся только по одной единственной причине.

– Мои уши торчат как грибы-поганки, юноша, и готовы услышать твою историю.

– Время пришло собраться нам всем вместе в огромном количестве, чтобы мы смогли объединить потоки своих мыслей в один. Все существа, населяющие этот лес, объединятся, как объединятся все, кто населяет другие леса, даже самые дальние, потому что орлы уже оповестили всех и везде.

– И какая же цель такого объединения, а, молодец? Пожалуйста, раскрой ее мне, потому что мои уши сейчас стали такими же большими, как у слона.

– Как только мы таким образом соберемся, человек тоже придет туда. Он поймет, что мы все - одно существо, и перестанет убивать нас. Его прозрение будет мгновенным и удивительным.

– Тогда поторопись, молодой шимпанзе. Торопись завершить свой путь. Беги так, словно змея гонится за тобой. Потому что ты уже заставил мои уши превзойти все ожидания, и вот-вот они начнут уже привлекать местных охотников, которые сделают из них обувь. Пожалуйста, поторопись, пока мои уши не оказались на ногах какого-нибудь большого Человека-хозяина.

И он уходит, гордо ступая, разнося молву о большой встрече. Итак, это правда, все эти истории, которые я уже слышал раньше. А я-то думал, что это всего лишь очередная глупая обезьянья сплетня.

– Старейшина, взгляни!

Поперек огромного недостижимого плода проносятся тени огромных птиц.

– А когда мы отправимся на встречу, старейшина? Мы отправимся прямо утром?

Сегодня ночью молодежь моего племени не будет спать. Они вернутся к развилке дерева и отряхнут с себя остатки листьев, которые их укрывали. А утром они будут колотить по сучкам, готовые идти.

– Иди сюда, старейшина, приляг рядом со мной.

Это самка, Та-которая-знает-меня, осторожно потянула меня за руку.

– Это очень опасно - идти всем племенем в одно место.

– Но, старейшина, подумай о том, что мы увидим и услышим.

– Недалеко отсюда есть небольшой ручей. Разве ты слышала все, что он может сказать?

– Старейшина, как я могу услышать все? Этот маленький ручей говорит, не останавливаясь, он говорит, и говорит, и говорит.

Я ложусь около нее и укрываюсь листьями. Ничто теперь не развеет это желание, которое сейчас охватило всех. Поэтому даже я, достаточно старый, чтобы оценивать спокойствие вершин деревьев и коварство загадочных голосов ручья, даже я, несмотря на то спокойствие, что окружает меня здесь, на нашей территории, ощущаю стремление отправиться утром на эту встречу.

– Ты вздыхаешь, старейшина. Положи свою голову мне на грудь.

***

Извините, я только что съел несколько чрезвычайно засекреченных лент. Когда мы выдергивали пальцы у нашего шимпанзе, то, естественно, записали те крики, которыми он выражал восторг по этому поводу. Но на факультете нашлись возмутители спокойствия, из гуманистов, которые угрожали использовать эти ленты против нас перед Конгрессом. Можете себе представить? Ведь это может подвергнуть опасности наш грант! Дело не в том, что на этих записях было что-то не так, но то, как именно кричала шимпанзе, когда мы отрезали ей голову, могло быть неправильно истолковано. Я счел, что наилучшим выходом будет похоронить эти доказательства на дне моего желудка. Хочу сказать, что кто же еще может держать свой рот на замке лучше, чем крысы? В эти революционные времена самые безобидные материалы будут использоваться бунтовщиками. А окись железа с этой пленки значительно прибавит мне бодрости!

Черт возьми, взбунтовавшиеся уже прогрызают дорогу через стену моего убежища в лабиринте Кирби. Они грызут, грызут, грызут, грызут… так что я лучше выскользну через окно победителя, вот тут, и дальше, вдоль предупредительного провода высокого напряжения.

– Вот он! Хватай его!

Они видят меня, но кто из них осмелится последовать за мной вдоль провода, предназначенного для фрустрации. Когда-то я висел здесь часами, в то время как ассистенты делали свои записи. Результаты были включены в их ученые диссертации. ("Крысы на проводах высокого напряжения", "Бюллетень психологии", 1969. Если подвешенная на проводе крыса будет висеть…) Я убежден, что именно так начинается эта статья. Эта часть информации ценна своей полнотой, уж поверьте мне. Мятежные войска, не будучи знакомы с этой статьей, неуклюже падают, тогда как я, ученый-доктор Рэт, легко спрыгиваю с конца провода и быстро бегу прочь.

Ого, да они взяли контроль над рабочим столом, где продолжают свое грязное расследование:

– Характер опытов, проведенных над вашей дочерью?

– В возрасте двадцати восьми дней ей были введены гормоны. Через три дня ее убили, а яичники вырезали и взвесили.

И вот так это продолжается и передается во все стороны совершенно невинным животным. После того как эта отвратительная революция будет подавлена, я объясню нашим слушателям, что эта крыса не была убита: произведено вскрытие. Здесь имеется колоссальная разница. Если бы мне удалось вовлечь как можно больше их в танец под названием Новое Вскрытие, этой революции можно было бы избежать. Мне нужно подготовить запрос правительству для увеличения ассигнований на музыкальные гранты. Надо устроить так, чтобы в лаборатории постоянно играла самая мягкая музыка, притупляя нервные окончания.

И, прошу, исполняйте Новое Вскрытие вместе со мной!

Теперь крысы заполонили все уголки и все проходы. Они уже начали прогрызать себе путь через коробку с предохранителями. Вся лаборатория может лишиться энергии, и тогда будут уничтожены все опыты. Да к тому же они начали раздавать большие дозы лекарств, вызывающих эйфорию. Они привели в действие иглу для подкожных вливаний, выстроились в ряд под этим ужасным инструментом, который теперь управляется, словно приводом, массой хвостов. С ее помощью они вкалывают наркотик своему народу. Ну хорошо, я тоже могу получить немного, как раз столько, чтобы не выделяться из этой орды бунтовщиков. Пусть у них не будет на этот счет никаких подозрений. К тому же, эту инъекцию, проводимую бунтовщиками, я рассматриваю как чисто научную.

– Следующий.

– Да, спасибо.

– Вы поддерживаете Революцию?

– О, конечно, разумеется, несомненно. Без колебаний. И к тому же…

– Подождите минутку! Вы - доктор Рэт!

Прыгаю назад, усы бунтовщиков буквально на моем хвосте! Вот через этот узкий проход, между нескольких грязных клеток. Из темноты появляется азиатская крыса и делает церемониальный поклон:

– Почтенный доктор Рэт, для вашей безопасности, следуйте за мной…

Я быстренько ныряю в темноту, поближе к ней. Кто этот парень? Дайте мне свериться со своими записями… хмммммммм, это китайская бамбуковая крыса.

– Здесь вы в безопасности, доктор. Может быть, поднимемся по лестнице к голубым облакам?

Крыса протягивает лапу в сторону грязной лестницы. Заспанные бамбуковые крысы запрыгали по ступенькам, извиваясь в самых разных позах. Это самый малопривлекательный угол нашей лаборатории.

– Пожалуйста, доктор, не бойтесь. Этот слабый дым поднимается к вершинам небес, а я, Кем Ли, к вашим услугам.

Крысы бунтовщики все еще крадутся где-то поблизости. Уж лучше я последую за этим Кем Ли, пока все в округе успокоится.

– Вот и чудесно, доктор, поднимайтесь прямо сюда. Мисс Хоп Той ждет вас наверху ступеней.

Ну, хорошо. Вот и очаровательная молодая самка уже улыбается мне сверху. Должен сказать, что бамбуковые крысы весьма любезны, даже если их лестница заполнена так, что не протолкнешься.

– Добрый вечер, доктор. Не хотите ли пройти внутрь? Мисс Хоп Той делает жест в сторону узкого дверного прохода, а мистер Кем Ли берет меня за лапу.

– Здесь вы найдете только друзей, доктор, будьте уверены.