Гарри Поттер. Фанфик. Мальчик, который жил.

Глава 1. Письмо, которое изменило всё

Суррей, Литтл Уингинг, дом №4 по Тисовой улице. 31 июля 1991 года.

Жара стояла невыносимая, словно само солнце решило выжечь душу из каждого, кто осмелится высунуть нос на улицу. В крохотной каморке под лестницей, где воздух был густым от пыли и затхлости, без дня одиннадцатилетний Гарри Поттер лежал на продавленном матрасе, прижимая к груди старую тряпичную игрушку — единственное, что осталось от родителей. Его рёбра всё ещё ныли от вчерашних «учебных упражнений» дяди Вернона, который решил, что племянник слишком медленно собирал посуду. Его не смутило, что того только что выписали из больницы.

— «Гарри… Гарри, проснись», — голос прозвучал в голове, как эхо из другого измерения.

Мальчик вскочил, ударившись головой о низкий потолок. Раздалось приглушенное ругательство. Гарри не понял, откуда ему известно это слово. Сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из клетки. Перед глазами плыли обрывки воспоминаний, которые не могли принадлежать ему: темный переулок, крики, вспышка зелёного света… и холод. Холод смерти.

— «Это не сон», — прошептал тот же голос, но теперь Гарри понял — это был он сам. Только старше. Гораздо старше. Он толком не помнил больницу после встречи с автобусом, и сознание возвращалось клочками. И оно было не совсем его, точнее, его, но какое-то странное, как будто взрослое.

На кухне грохнула дверь.

— Мальчик! — проревел Вернон Дурсль, вытирая пот с пунцовой шеи. — Подавай завтрак! И чтобы бекон не подгорел, а то сам им и поужинаешь!

Гарри медленно поднялся. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки. «Они всё те же… Те же тупые, злобные рожи. Курвы». Мысли взрослого «я» нахлынули, как прилив. Он помнил. Помнил всё: унижения, голод, клетку под лестницей… и то, как однажды сбежал отсюда в волшебный мир, который предал его не меньше, чем Дурсли.

— Ты оглох, что ли?! — Тётя Петунья ворвалась в каморку, тыча в него костлявым пальцем. — Вернон сказал — бекон!

Гарри посмотрел на неё. Взгляд, полный ледяной ненависти, заставил женщину отшатнуться.

— Сейчас, — произнёс он так тихо, что Петунья невольно переспросила:

— Ч-что?

— Сейчас, — повторил он, и в его голосе зазвучала сталь. – Только закрой клюв.

Петунья медленно сползла по стене.

...

Пока Дурсли пожирали яичницу, Гарри стоял у плиты со второй порцией, наблюдая, как жир с шипением разбрызгивается на раскалённую сковороду. Его пальцы сами потянулись к ножу. «Один быстрый удар… Они даже не успеют закричать».

— «Нет», — остановил он себя. «Смерть — слишком милостиво для них, да и мне колония все планы поломает».

Внезапно в окно врезалось что-то большое и пушистое. Сова. Дурсли завизжали, а Гарри поймал конверт из жёлтого пергамента. На нём красовалась зелёная печать: герб Хогвартса.

— Что это?! — Вернон вскочил, опрокидывая стул. — Откуда…

Гарри уже разрывал конверт. Письмо дрожало в его руках, но не от волнения, а от ярости. «Опять… Они снова хотят сделать из меня пешку».

— Дорогой мистер Поттер… — начал он вслух, наслаждаясь тем, как багровеет лицо дяди. — «Приглашаем вас начать обучение в Школе Чародейства и Волшебства „Хогвартс“».

— Врёшь! — заорал Вернон, вырывая письмо. — Никакой школы! Ты… ты ненормальный!

Гарри улыбнулся. Той самой улыбкой, которой когда-то пугал Пожирателей.

— Ошибаетесь, дядя. Я как раз собираюсь стать ОЧЕНЬ нормальным.

...

Ночью, когда дом захлебнулся храпом, хрюком и сипеньем, Гарри выскользнул во двор. Луна освещала ржавые гвозди в заборе — его «тренажёры» для меткости. Он поднял руку, и гвоздь сам вырвался из доски, вонзившись в ладонь. Боль была острой, чистой. Тренировка беспалочковой магии потихоньку давала результат.

— «Слабый», — прошипел он, сжимая окровавленный металл. — «Ты позволил им себя сломать. Но я не ты».

На следующий день, когда Вернон запер его в каморке «за дерзость», Гарри впервые сознательно вызвал деструктивную магию в доме. Замок расплавился, капая на пол жидким железом.

— Пора начинать, — прошептал он, глядя на дверь, за которой слышались испуганные голоса Дурслей.

«Они заплатят за каждый удар. За каждый голодный день. За каждую насмешку».

Гарри стоял в центре своей каморки, его зелёные глаза горели холодным огнём. Вокруг него витала странная энергия, словно сама магия признала его хозяином. Он чувствовал, как сила пульсирует в его жилах, как будто она всегда была там, просто ждала момента, чтобы вырваться наружу.

— «Ты не слабый», — прошептал он себе, глядя на свои руки. — «Ты больше не тот мальчик, который боялся каждого шороха. Ты — Гарри Поттер, и ты знаешь, как использовать свою силу».

Дверь каморки распахнулась, и на пороге появился Вернон Дурсль, его лицо побагровело от ярости.

— Что это за безобразие?! — заорал он, размахивая кулаками. — Кто разрешил тебе выходить из каморки?!

Гарри медленно повернулся к нему, его взгляд был ледяным и безжалостным.

— Я сам себе разрешил, — произнёс он спокойно, но в его голосе звучала угроза. — И если ты попытаешься меня остановить, то пожалеешь об этом.

Вернон замер на мгновение, его глаза расширились от удивления и страха. Он никогда не видел Гарри таким. Мальчик, который всегда молчал и терпел, теперь смотрел на него как на врага, которого нужно уничтожить.

— Ты… ты угрожаешь мне?! — прохрипел Вернон, но в его голосе уже не было прежней уверенности.

— Конечно, — ответил Гарри, улыбаясь. — Но пока просто предупреждаю.

Он поднял руку, и Вернон почувствовал, как что-то невидимое сжимает его горло. Он закашлялся, пытаясь вдохнуть, но воздух не поступал. Его лицо стало багровым, а глаза вылезли из орбит.

— Гарри… — прохрипел он, пытаясь вымолить пощаду.

Гарри слегка разжал пальцы, и Вернон рухнул на пол, потеряв сознание. Он не видел, как Гарри спрятал палочку, которую держал в другой руке, прикрывая рукавом. Не обо всем магглам надо знать.

— Это только начало, — прошептал Гарри, глядя на лежащего дядю. — Вы ещё пожалеете, что когда-то решили меня обижать. А уж когда я наберу полную силу в этом теле и смогу действовать вообще без палочки…Где ты там бродишь, тень Волан де хряка? Ответишь мне за мать и батю.

Вечер прошел на удивление тихо и спокойно. Дурсли были просто зайками.

***

На следующий день Гарри проснулся рано утром. Он чувствовал себя другим. Сильным. Уверенным. Он знал, что теперь у него есть власть, и он не собирался её терять.

На кухне его ждали Дурсли. Петунья нервно перебирала салфетки, а Дадли смотрел на Гарри с подозрением. Вернон сидел за столом, его лицо было бледным, а на шее виднелись синяки.

— Гарри… — начала Петунья, но её голос дрожал. — Мы… мы решили, что тебе нужно больше свободы. Ты можешь… можешь выходить из каморки, когда захочешь.

Гарри улыбнулся. Он знал, что это лишь начало. Они боялись его, и это было именно то, чего он хотел.

— Спасибо, тётя Петунья, — сказал он сладким голосом. — Я ценю вашу заботу.

Он сел за стол и начал есть, наслаждаясь их страхом. Они больше не могли контролировать его. Он был хозяином своей судьбы. Воспользовавшись случаем, он ушел из дома и целый день гулял по Лондону, вернувшись домой только к ужину.

Вечером Гарри вышел во двор. Луна светила ярко, освещая его лицо. Он поднял руку, и в воздухе появился маленький огонёк. Он кружился вокруг его пальцев, как живой.