Северный дьявол

– Можно, я к тебе присоединюсь? – нерешительно спросила Рейчел.

– Разумеется.

Он хотел сесть, но подумал о том, что она увидит его реакцию на нее, и раздумал. Но в следующий момент решил, что ему наплевать на все правила.

Лукас оперся о край ванны и улыбнулся. Все будет гораздо проще, если он сможет начать с того, что ее соблазнит.

Она придвинула к ванне табуретку и села рядом с ним.

– Еще шампанского, чтобы отпраздновать победу? Или ты предпочел бы что-то другое?

– Конечно, шампанского.

Они чокнулись и осушили бокалы. Ее взгляд из-под полуопущенных век был глубоко чувственным.

Но когда он протянул руку, чтобы поставить бокал на поднос, Рейчел поймала его за запястье. Он вопросительно посмотрел на нее.

Ее изящные пальцы заметно дрожали, когда она прикоснулась к длинной ссадине у него на руке – он ушибся, когда упал на склон.

– Ты был прав, уговаривая меня остаться в Огдене.

– Но мне следовало все тебе объяснить.

Она пожала плечами, отметая это признание.

– Я не стала бы слушать, еще неизвестно, кто из нас упрямее.

Лукас едва сдержал смех. Рейчел права.

– Мне следовало с самого начала довериться тебе. И тогда не погибли бы братья Хокинс.

Ее золотистые глаза стали влажными.

– Проклятие, Рейчел! Ты не можешь винить себя во всем!

У него болезненно сжалось сердце. Он поставил бокал на пол и заключил ее в объятия, даже не сняв с нее халата.

Рейчел ахнула, едва успев сбросить тапочки.

– Лукас! – не очень решительно запротестовала она.

Он провел пальцем по ее щеке.

– Дорогая моя, Коллинз и Мейтленд, коварные негодяи, решили похитить тебя. Паровозное депо в Рино они сожгли для того, чтобы их невозможно было преследовать. Донован помог с ними справиться.

– Ты действительно так считаешь?

Лукас решительно кивнул:

– Я в этом совершенно уверен. В смерти братьев Хокинс виновата не только ты.

Рейчел шмыгнула носом и положила голову ему на плечо.

– Спасибо тебе. Но я хотя бы смогла за них отомстить.

– И сделала это очень красиво, – ласково проговорил Лукас.

– Столько потерь! – прошептала Рейчел. – А ведь все началось после смерти Элиаса.

– Я знаю, ты вышла за Дэвиса по любви…

Рейчел резко выпрямилась и изумленно уставилась на него:

– По любви? Боже правый, да нет!

– Но он вел себя так, будто это был брак по любви! – запротестовал Лукас. – Иначе зачем ему было на тебе жениться?

Рейчел пожала плечами, пытаясь найти нужные слова, чтобы все объяснить.

– Я ухаживала за Элиасом после его возвращения с войны. Он привязался ко мне.

– А ты? – спросил Лукас.

Неужели она не любила Дэвиса? Надежда умирает последней!

Рейчел покачала головой:

– Нет. Я питала к нему чисто дружеские чувства. А потом он сделал мне предложение. – Она немного поколебалась, но продолжила: – Наши отцы убедили меня, что я единственная женщина, на которой он мог бы жениться. Все знали, что жить ему осталось недолго. Отцу Элиаса хотелось уберечь семейное достояние: банковские счета, конюшни, ценные книги. А мой отец… Он убедил меня, что слуги семьи Дэвис, среди которых я росла, мои друзья и родные, будут в безопасности, если я стану женой и наследницей Элиаса.

– Ты ему поверила.

Рейчел кивнула:

– Отец был прав. В противном случае опекуны выгнали бы их через неделю после похорон Элиаса. А Элиасу со мной было хорошо. Если бы я ушла, а его здоровье ухудшилось бы, я бы никогда себе этого не простила. Я нисколько не жалею, что посвятила ему несколько лет жизни. Это принесло мне радость.

Лукасу показалось, что он стал на фут выше ростом, хотя по-прежнему оставался в ванне. Он тряхнул головой.

– Я люблю тебя, Рейчел.

Ее глаза засияли.

– Я давно это знаю. – Рейчел ласково провела рукой по его щеке.

– Ты смысл моей жизни, дорогая. Бог свидетель, я буду обожать наших детей. Ты сможешь ездить, куда пожелаешь. Я не стану ограничивать твою свободу. Если захочешь рисковать – рискуй. Я буду советоваться с тобой по всем вопросам.

Рейчел просияла.

– Клянусь, что буду обожать тебя. И я никогда ничего не сделаю без твоего ведома.

Он обхватил ее лицо ладонями.

– Моя возлюбленная жена!

У Рейчел на ресницах блеснули слезы.

– Я постараюсь сделать тебя счастливым. Хочу, чтобы наши дети росли здесь, а не в Бостоне, где главное для человека – это его происхождение.

– Слава Богу! Я поселился бы в Бостоне ради тебя, но предпочту обустроить нашу жизнь здесь.

Рейчел счастливо рассмеялась:

– Мой милый северный дьявол, неужели я стала бы просить тебя жить где-то, кроме твоего любимого Запада? Только обещай мне каждый вечер возвращаться ко мне и к нашим детям.

– Обещаю.

Лукас постарался, чтобы их поцелуй был нежным, проведя языком по ее губам в знак того, что скрепляет их новый обет.

Рейчел тихо застонала и подалась к нему, прижимая ладони к его плечам. Его язык дразняще скользнул по ее губам, и она вздохнула.

– Не попробовать ли нам сегодня зачать ребенка, Лукас?

Он нахмурился:

– Разве мы не пробовали?

Она провела языком по его губам. В этот момент Рейчел была поистине обворожительна. Если бы Лукас мог дотянуться до небес, он достал бы для Рейчел луну.

– Можно попробовать еще раз, милая.

Лукас снова поцеловал ее, уже более настойчиво. Затем еще и еще.

Какое счастье сознавать, что они смогут ласкать друг друга и завтра, и послезавтра, и все оставшуюся жизнь.

Лукас застонал от охватившего его желания и стянул халат с ее плеч, чтобы покрыть их поцелуями.

Вода плескалась в ванне, грозя перехлестнуть через край.

Рейчел запрокинула голову и рассмеялась. Лукас тоже рассмеялся и снял с нее халат.

Рейчел так неистово ласкала его, что он едва не достиг оргазма.

Любовные игры весьма соблазнительны, но они должны зачать ребенка.

Лукас взял ее за бедра и заставил опуститься на колени, а сам сел, скрестив ноги и выплеснув на пол новую порцию воды.

Затем он поднял ее выше, подсунул руки ей под бедра и привлек к себе, заставив оседлать свои бедра. Ее ноги обвили его бедра, и вода взметнулась к самому потолку.

Рейчел застонала:

– Да, Лукас, пожалуйста!

Медленно, очень медленно Лукас вошел в нее.

Рейчел снова застонала, когда он стал ласкать ее жемчужину.

Рейчел выгнулась – впилась пальцами ему в плечи и со стоном взлетела на вершину блаженства.

Лукас последовал за ней, излив в ее лоно свое горячее семя. В этот момент мир вспыхнул и стал таким же золотым, как глаза любимой.

Сан-Франциско, канун Рождества 1873 года

За окнами дул сильный ветер, дождь барабанил в окна нового элегантного особняка. В просторной кухне собрались человек двенадцать. Пахло патокой и сахаром. На огромном столе стояли квадратные миски. Некоторые были наполнены вкуснейшей тянучкой, которая в ярком свете газовых ламп напоминала золотую канитель.

Лоусон и Брейден надели на себя когда-то белоснежные фартуки, на которых теперь были многочисленные следы муки, масла и патоки. Лоусон стоял у плиты, внимательно следя за кипящей на огне тянучкой, которую он все время помешивал. Брейден то и дело приносил новые блюда.

Ти-Эл Грейнджер – отец Лукаса – и Порция Таунсенд – племянница Виолы Донован – строили пряничный домик на небольшом столике рядом с дверью в буфетную. Ти-Эл Грейнджер приехал еще днем, нагруженный подарками в пестрых обертках.

Сначала он робел, но вскоре освоился. Он и его сын Лукас обменивались взглядами, полными подлинного понимания и приязни, молчаливо радуясь тому, что Порция, эта прелестная юная девушка, выглядит не такой печальной.

Порция с искренней улыбкой осваивала незнакомую ей работу. Два месяца назад она неожиданно приехала из Нью-Йорка. Такая же светловолосая и голубоглазая, как Виола, она со временем должна была стать красавицей, способной покорить любого мужчину. Сейчас ее лицо было разукрашено полосками красной, зеленой и синей глазури.